Утерянная брошь - Монт Алекс

– Полагаете, он Князя порешил?

– Не исключаю, однако Журавский был дворянином, пусть и скурвившимся. Убит же он, как вы изволили упомянуть, не по-воровски, не зарезан, а благородным манером, из пистолета. Едва ли его оценщик застрелил. Не по чину ему, да и жидковат он для такого дела. Полагаю, не свои людишки Князя к смерти приговорили. И что за дама к нему в нумер таскалась? – скомкал салфетку Чаров.

– В вещах покойного обнаружили блокнот и, окромя небольшой суммы в несгораемом шкапу, всевозможные коммерческие бумаги. Закладные векселя, облигации второго государственного пятипроцентного займа за прошлый год, ценные бумаги железнодорожных обществ и даже американские акции, кои с прочими предметами, взятыми у Князя в нумере, на Большую Морскую доставлены. Кстати, при обыске американский револьвер системы Ремингтона под ковром спальни нашли, а когда его в «Доминике» повязали, при нем французский лефоше был, кой я Князю не отдал, – признался полицейский чиновник.

– Прелюбопытное известие. Выходит, оным ремингтоном Журавский перед тем, как заселиться в «Знаменской» гостинице, обзавелся.

– Или в самой «Знаменской», – предположил Блок. – А может, в оружейном магазине купил. Экземпляр совершенно новый и, судя по отсутствию нагара в дуле, ежели из него и стреляли, то тут же прошлись по дулу шомполом.

– Однако подобный ремингтон в оружейной лавке приобресть все же затруднительно, ежели только по заказу, – озадачился Чаров. – Насчет же бумаг его, полагаю, что краденые, а вот на векселя надо бы глянуть. Что за имена на них проставлены?

– На одном векселе, кой разорван, его имя указано, господин Чаров. И вексель тот не просроченный.

– Видать, деньги, взятые по нему, ранее уплатил, а может, услугу какую заимодавцу оказал, – сомнения снедали Сергея. – Шикарная жизнь больших расходов требует, а вот блокнотец его я бы полистал.

– Милости просим. Приезжайте к нам на Большую Морскую да полистаете.

– Не премину воспользоваться вашим любезным приглашением, господин Блок. И вот еще что. Неспроста приемщик с квартиры столь спешно съехал, едва я прищемил ему хвост в ломбарде. Завтра вдругорядь опрошу дворника по месту жительства Трегубова, а вы разыщите подельника Князя Ваньку Решетова и, ежели удача вам улыбнется, допросите его, как вы умеете. Нужны любые подробности о Журавском, любые, пусть и самые, навскидку, пустые. Иван покамест единственная ниточка, не оборвите ее ненароком, – предостерегающе поднял вверх указательный палец Чаров.

– Знакомства Журавский водил обширные, а коли позвал Ваньку на шухере стоять да обещал на другие дела брать, значит, доверял ему и мог, при случае, что-нибудь да сболтнуть. К тому же в «Знаменскую» гостиницу он заселился в день своего убийства в понедельник 23-го, а допрежь на Пантелеймоновской улице жительствовал.

– Стало быть, Князь, как вы его выпустили, по старому адресу лишь пару ночей провел.

– Может и не одной. Дворник на Пантелеймоновской его 21-го не видал вовсе. Правда, сообщил, что по субботам, как истинно русский человек, он завсегда в баню ходит.

– А после баньки ему уже не до Князя было, а там и воскресенье, глядишь. Понимаю, иные дела его занимали, – весело улыбнувшись, предположил о характере проведенного досуга дворником судебный следователь.

– Опрошенная мной дворничиха также не видала Журавского в означенные дни, – не поддержал умозаключений Чарова на предмет трезвости охранителя домового порядка полицейский чиновник.

– Стало быть, куда после ваших хором Журавский подался, покамест неизвестно?

– Разве что, от любопытствующих глаз хоронясь, по прежнему адресу обретался, иных предположений не имею. Обыска на его квартире еще не делали, однако, буде пожелаете при оном присутствовать, приезжайте завтра на Пантелеймоновскую в третьем часу пополудни, а после к нам поедем бумаги его глядеть.

– Превосходно, господин Блок. Так и поступим. А ведь неспроста Князь в «Знаменскую» гостиницу подался. Опосля ареста не желал на прежнюю квартиру носа казать.

– Полагаю, по какой-то известной ему одному причине пребывать там опасался.

– Судите верно, господин Блок, и я на вас, как всегда, рассчитываю, – допив свой чай, Сергей распрощался с чиновником Сыскной полиции.

После задержания Князя в ресторане «Доминик» и препровождения их обоих на Большую Морскую Иван чувствовал себя не в своей тарелке. Он боялся, что Князь догадается, по чьей милости им заинтересовалась Сыскная полиция, поэтому решил залечь на дно, выждать и оглядеться. Ни Вяземская лавра, ни дом де Роберти, ни Яковлевка – известные пристанища криминального элемента – для подобной цели не годились, и он снял грошовую комнатку на Петербургской стороне возле Сытного рынка. А дабы быть в курсе новостей воровского мира, захаживал в тот самый трактир у Пяти углов, в котором, он знал это наверняка, Князь бывать не охотник. Там-то он и услышал о его убийстве, там же его и разыскал Блок.

– Думаешь, раз Князь покойник, ты ноне птица вольная, сам себе кум королю и хорониться тебе уж не надобно? – вопрошал Ваньку переодетый мастеровым полицейский чиновник, когда они вышли из заведения.

Дабы тот не дал деру, Блок цепко держал парня за локоть и, поравнявшись с ожидавшей его каретой, затолкнул в экипаж.

– По твоим плутовским глазам вижу, что слова мои в яблочко попали, – панибратски похлопав воришку по тощему плечу, сыскарь весело подмигнул Решетову. – А теперь поразмысли да слова мои услышь, чай не дурак. – он решил действовать убеждением и заставить подельника Журавского осознать смертельную опасность его положения. – Коли не хочешь судьбу Князя разделить и в покойницкой с перерезанным горлом на лавке али полу хладном валяться, вспомни, что о нем знаешь, даже самое неважное. Не ту вы персону обворовали, да и Порфирьич, оценщик в ломбарде, кому Князь ту безделицу отнес, будто в воду канул. На квартире у него бедлам, все верх дном перевернуто. Не приведи Господь, и за тобой те убивцы придут, – от души сгустив краски и не забыв истово перекреститься, участливо глядел на побледневшего вора полицейский чиновник.

– Да я што, я завсегда готов, тока я ж тогда ужо все вам рассказал, што таперича сказать-то про Князя вам можно? – беспрестанно хлопая белесыми ресницами, лепетал струхнувший Ванёк.

– С начала самого и зачни, когда впервой о Князе прослышал.

Пока Блок занимался Решетовым, Чаров вновь опросил дворника по месту жительства оценщика и имел разговор с околоточным. Но прежде он наведался в покойницкую и осмотрел тело убитого Князя.

«Судя по входному отверстию, стреляли с близкого расстояния, считай в упор», – прикидывал он, когда услышал позади себя уверенный мужской голос.

– Извлеченная из тела пуля менее полутора золотников весом, под патентованный кольт подходит, – протянул ладонь с кусочком свинца эскулап.

– Вы вскрывали тело?

– Удостоился сей сомнительной чести, господин судебный следователь.

– Можете сказать, когда наступила смерть?

– Ежели исходить из общей одеревенелости тела, состояния зрачков и ригидности жевательных мышц, а также трупных пятен… – врач на мгновение задумался, – сентября двадцать третьего дня в девятом часу пополудни он богу отдал свою грешную душу, – убежденно заключил он.

– Давненько в Мариинской больнице практикуете?

– Вот уж пятый год скоро минет.

– А допрежь?

– Служил полковым лекарем на Кавказской линии, да и в Севастополе довелось врачевать.

– Стало быть, в пулевых ранах толк знаете?

– Богатый опыт имею, отчего и берусь утверждать о принадлежности означенной пули пистолету-револьверу системы Кольта.

– Имеете еще что сказать? – видя, что тот не торопится покидать мертвецкую, Чаров поощрил его.

– На простыне, в кою было завернуто доставленное из «Знаменской» гостиницы тело, присутствуют несомненные следы семенной жидкости.

– Но прошло столько времени?! Каковы основания утверждать подобное?! – оторопелый взгляд судебного следователя уткнулся в лекаря.