Жбанов Владимир Рыжий - Неизвестно

Рита заплакала.

— Прости. Не выдержала. Да ещё водка помогла. Я сейчас. — Она вытерла слёзы платочком. Рыжий понимал её. Не у всех всё гладко. «А я сам? Мне бог всё дал. А я не захотел. Ведь сам многое сломал».

— Тогда я возьми и расскажи ему про учителя. А он, как узнал всю правду, сжал кулаки и вышел, хлопнув дверью. Я волком выла. Знала, что отпуск ко­роткий, подружку просила позвонить. Там мать отвечала: «Нет дома». Потом он письмо прислал. Что, мол, три дня пил, а потом болел и уехал. Написал, что, ко­нечно, не сможет никогда забыть такого. Что он молод и сейчас не может знать, как поступит со мной позже, останься мы вместе. И вообще у него на первом месте аспирантура. Вынесла я этот удар, переболело. И стала понимать, что не любила я по-настоящему ни учителя, ни студента. И ушла серьёзно в науку. Меня в университете оставили преподавать. Вот такая история. Глупо всё, да? Ты не ожидал узнать меня такую?

— О чём ты, Рита? Ты боль испытала. Ты знаешь цену жизни. Ты думаешь, у меня всё гладко? Я тебя понимаю, даже очень. Главное, что человек из всего этого выносит, что для него важно. Я знаю, что всегда останусь художником. Не изменю главному — творчеству своему. Не стану вором или маньяком. Я люблю жизнь и хочу прожить её честно. Пусть не так красиво и богато, но как умею, как научили, как сам понял. А не сложилась у меня семья — так и что же...

Рыжий взял бутылку шампанского и выдернул пробку. Струя брызнула искря­щимся фонтаном и, описав дугу в воздухе, окатила Маргариту.

От неожиданности она взвизгнула и засмеялась.

— Ой, прости, — испугался Рыжий. — Как я неловок.

Рита, оглядев себя, спросила:

— У тебя есть что-нибудь, во что бы я смогла переодеться?

— Ты знаешь, я дам тебе свой костюм, в котором собирался к тебе. — Он снял с вешалки свой хорошо отглаженный костюмчик и, прихватив сигарету, вышел на улицу. Стоял прохладный вечер. Сверчки оглушали своим писком. Мушки и ночные бабочки вились вокруг единственной лампочки во дворе. Мимо прошла девочка-подросток с собакой на поводке:

— Здравствуйте, дядя Серёжа.

— Здравствуй, Маша. — «Вот и эта уже скоро замуж пойдёт. Как быстро вре­мя летит!»

Сигарета «Мальборо» выкурилась непривычно быстро. «“Астра” лучше», — констатировал он и, бросив наземь окурок, вернулся в мастерскую.

— Можно? — костяшками пальцев коротко стукнул в дверь.

— Да, я уже давно переоделась. А куда платье повесить? Хотя проще позво­нить Валентину, чтобы привез мне другую одежду. Ты знаешь его телефон? Он, скорее всего, в офисе.

— Да, я мигом. — Рыжий вылетел и через минуту набирал номер.

— Алло. Мне нужен Валентин.

— Его сейчас нет, что ему передать? Это его секретарь. С кем я разговариваю?

— Тут такое дело. Передайте, что Маргарита ждёт его в мастерской художни­ка Сергея Рыжова.

— Хорошо, — вежливо произнесла секретарь и повесила трубку.

Рыжий вернулся. Рассказал о звонке.

— Спасибо. Он вот-вот будет здесь. Я его знаю.

Рыжий включил магнитофон. Заиграла красивая тихая музыка. Высокий жен­ский голос словно окрасил всеми цветами мастерскую. Рыжий зажёг свечи и по­гасил свет.

— Здорово, — улыбнулась Рита. — Если бы кто-то другой облил меня шам­панским, я бы точно подумала, что это сделано специально, но на тебя никак не подумаешь. Ты Валику очень понравился.

Раздался стук. Рыжий крикнул: «Войдите!» Никто не вошёл. Стук повторился.

— Глухие, что ли, там? — удивленно пожал плечами и пошел открывать.

На пороге стояли двое парней в кожаных куртках.

— В чём дело, ребята?

— Вы — Сергей?

—Да, а вы кто и что вы хотели?

— Мы от Валентина. Он очень занят и просил узнать, зачем его вызывает Мар­го.

— Это Миша, — крикнула Маргарита, — Сергей, впусти его, я поговорю.

Парни вошли и внимательно огляделись. Рита вполголоса объяснила всё

Мише, и тот ушёл. Второй паренёк, Александр, остался стоять, где остановился, войдя в комнату.

— Миша через 20 минут будет здесь, — как бы извиняясь, заполнила паузу Рита. — Сергей, я должна буду уехать. Но мы обязательно встретимся. Валентин говорил тебе уже о моём деле?

— Да, — растерянный и огорченный внезапным отъездом Риты, подтвердил Рыжий. — А когда мы увидимся?

— Позвони мне на днях. Ну, давай «на посошок» — Рита, улыбаясь, уже сама налила Рыжему и немножко себе.

Они чокнулись, выпили.

— Очень хорошо у тебя. До сих пор удивляюсь, что толкнуло меня говорить тебе о своей жизни. Мне приятно было даже оказаться. в твоём костюме.

Всё это время Александр стоял молча с каменным лицом. Весь его вид показы­вал — угощение не предлагать.

Действительно, минут через двадцать без стука вошёл Миша, держа за вешал­ку зачехлённое платье Маргариты. Она извинилась и зашла с ним за ширму. Му­зыка заполняла возникшую паузу.

— Может, по маленькой? — предложил Рыжий Мише.

— Нет, — отрезал тот. — Мы на работе. — Только сейчас Рыжий увидел тор­чащую у Миши из кармана телефонную антенну.

— Ну, всё, я готова. — Рита выглядела великолепно. — Мальчики, поехали!

Она подошла близко к Рыжему.

— Я жду твоего звонка!

Тот наклонился и поцеловал её нежную, тонкую руку. Она пахла так же, как тогда, в ресторане.

— Я позвоню, обязательно.

Они вышли. Рыжий дождался, когда они совсем исчезнут в темноте, и вернул­ся в мастерскую. Он продолжал испытывать радостное возбуждение Но к нему примешивалась и озабоченность — от рассказанного Ритой о Валентине. «Надо будет завтра Валерке позвонить. Может, он что подскажет».

С чувством полного удовлетворения бухнул себе полстакана водки и залпом выпил. Закусил, смакуя редкое для него лакомство. «Да, столько пропил, что этой колбасой можно было весь двор обмотать».

Вышел прогуляться. Приятно было вдыхать холодный воздух наступающей ночи. Водка ударила в голову. Потеплело внутри. Пройдя ещё несколько сотен метров, увидел яркую рекламу подвальчика. «Зайти, что ли», — пронеслось в го­лове. Внутри заведеньица было страшно накурено. У барной стойки стояли пару человек. За не особенно чистыми столиками сидели ребята с девицами. Молотила музыка. В углу от входа стояли двое в беретах и камуфляже. «Охрана», — решил он и прошёл к стойке.

— 100 граммов водки и томатный сок, — сделал заказ бармену Рыжий. Взяв стаканы, отошёл к стене, выпил половину и стал рассматривать присутствующих. «Так, молодёжь, даже юная». И вдруг среди смеющихся юнцов в дальнем углу узнал свою шестнадцатилетнюю дочь Катю. «Чёрт возьми, может, подойти? Или не стоит?» Но ситуация разрешилась иначе. Ребята встали и дружно направились на выход. Катя сама издалека узнала отца и подошла к нему.

— Здравствуй, папа, — поздоровалась она первой.

— Здравствуй, ты что, развлекаешься здесь? — спросил Рыжий первое что пришло в голову.

— Да, шли с тренировки, зашли колы выпить. А ты что ж в одиночку? Где же твои друзья?

— Как мама? — перебил её Рыжий.

— Нормально. Работает, — грустно, а скорее равнодушно, ответила Катя.

— Доча, я понимаю. Вам, наверное, тяжеловато. Мне дали крупный заказ. Я скоро привезу деньги.

— Опять жмурика? — ехидно улыбнулась дочь.

— Да вы что, сговорились? — уже даже смеясь от досады, воскликнул Ры­жий. — Нет, для одной солидной фирмы. — Он похлопал Катю по плечу. «Какой она стала взрослой. Моя дочь».

Мгновенно в памяти пронеслись отрывки прошлой жизни, когда маленькая Катя вскарабкивалась к нему на колени и задавала вопросы, на которые трудно было отвечать. Ему казалось, что это преждевременные вопросы, и он порой про­сто отвечал: «Пойдёшь в школу — узнаешь». А потом... Потом он стал приходя­щим папой. И дочка ждала от него только подарков. И получала их под причита­ния матери и бабушки. Что был бы, мол, хороший отец, не подарками, а другим бы помогал ребёнку. А он видел, как жадно глядели детские глазки на сумку, из которой извлекались очередная кукла или что-нибудь вкусненькое. Были случаи, когда он брал дочь в мастерскую. Она сидела, рисовала, лепила, а тут приходили друзья и начиналась пьянка. Узнав об этом, мать запретила брать девочку в ма­стерскую. Катя плакала, просилась. Ей нравилось копаться в открытках, рассма­тривать папины работы. Дяди, которые приходили к папе, всегда дарили ей что- нибудь и всё время хвалили, добавляя: «Как она похожа на отца». Папа никогда не ругал её. Однажды на прощанье она сказала отцу на ушко: «Папа, приходи к нам домой жить. Мама тоже хочет этого. Я слышала, как она бабушке сказала на кухне: «Да, я люблю его, и если он согласится жить по-хорошему, и перестанет, ну, это, плохих тётей и дядей в мастерскую водить и водку пить, то всё уладится». Папа, а что, разве пить водку и водить плохих тётей и дядей лучше, чем с нами жить?» Не мог опять Рыжий ответить на этот вопрос. Больше года он не видел дочь. А до этого были лишь короткие телефонные переговоры. Он понял, что у дочки пропал интерес общаться с ним, остались лишь редкие просьбы: нужны деньги на кроссовки, джинсы и т.д. Она уходила от него всё дальше и дальше. Вот и сейчас в её глазах равнодушие.