Во имя Рима: Люди, которые создали империю - Адриан Голдсуорти

Подробной информации о жизни Фабия до Второй Пунической войны сохранилось немного. Во время своего первого консулата он провел военную кампанию против лигурийцев — непокорных горцев Северной Италии. Вероятно, эта война была начата в ответ на набеги, опустошавшие земли Рима и его союзников в Северной Этрурии. Фабий разбил горные племена, прекратив (по крайней мере, на время) разорительные грабежи. За эту победу он удостоился триумфа. Но, что куда важнее, Фабий приобрел опыт ведение боевых действий в труднопроходимой местности против врага, умевшего устраивать засады. Возможно, именно во время этой кампании он понял, сколь важно поддерживать в армии строгую дисциплину, чтобы она беспрекословно подчинялась полководцу. Несомненно, именно так он и действовал, командуя армией во время войны с Ганнибалом.{17}

Став диктатором, Фабий Максим первым делом должен был позаботиться о самом Городе. Были отремонтированы укрепления на тот случай, если Ганнибал предпримет нападение на Город, и набраны два новых легиона. Особое внимание было уделено обеспечению действующей армии всем необходимым. Но прежде всего диктатор занялся религиозными делами. Поражение Фламиния объяснили тем, что погибший консул не исполнил надлежащих обрядов перед началом военной кампании. Поэтому было решено обратиться к Сивиллиным книгам — собранию древних пророчеств, — дабы узнать, какие церемонии следует провести, чтобы вернуть благосклонность богов.

Будучи греком, Полибий считал многие аспекты римской религии абсурдными суевериями. Историк был уверен, что значительная часть сенаторов цинично рассматривала их как средство управления эмоциями невежественных бедняков. Безусловно, в поздней республике времен Цезаря и Цицерона так оно и было, но это вовсе не означало, что Фабий и все его современники тоже ломали комедию. Когда сенат подолгу обсуждал религиозные вопросы, это только подчеркивало, как правильно и основательно ведутся общественные дела.

С самого начала Фабий дал ясно понять, что ожидает к себе подобающего его высокому посту отношения. Как и полагалось диктатору, его сопровождали двадцать четыре ликтора, несущих фасции — связки прутьев с воткнутыми в них топорами. Это символизировало право магистрата применять как телесные наказания, так и смертную казнь. Империй других магистратов заканчивался (точнее, становился вторичным), когда назначался диктатор. Направляясь на встречу с оставшимся в живых консулом, Фабий отправил вперед гонца, который должен был уведомить того о необходимости распустить своих собственных ликторов, прежде чем консул предстанет перед диктатором.{18}

Фабий встретился с консулом и принял командование армией. Он получил в свое распоряжение войско из четырех легионов — и, что почти достоверно, четыре алы союзников, которые обычно оказывали поддержку легионам. Источники не сообщают никакой информации о фактической численности войска, но при полном составе в него должно было входить от 30 000 до 40 000 человек.

По римским стандартам это была сильная армия, но ее боевые качества вызывали большие сомнения. Войско консула состояло в основном, из солдат, уцелевших после поражения у реки Требия. Поэтому, хотя они и служили уже более года, их военный опыт был в основном опытом поражений. Этим легионам и их алам также не хватало кавалерии, которая почти вся была уничтожена у Тразименского озера. Многие солдаты держали в руках оружие всего несколько недель и плохо знали друг друга и своих офицеров. Времени, чтобы научить солдат и офицеров действовать слаженно, почти не было. Следовательно, какой бы впечатляющей ни казалась армия Фабия, она ни в каком отношении не являлась достойным противником закаленному войску Ганнибала. Вероятно, пунийская армия превосходила римлян также и численностью — особенно это касалось кавалерии. В таком контексте мы должны рассматривать первую кампанию, проведенную диктатором.

В качестве магистрата с верховной властью у диктатора имелся коллега — точнее, заместитель, которого называли начальником конницы (magister equitum). Это звание восходит к раннему периоду истории Рима, когда армия состояла из фаланг гоплитов, — тогда диктатор вел тяжелую пехоту, а его заместитель руководил кавалерией. Закон запрещал диктатору даже ехать верхом во время кампании, но Фабий обратился к сенату с просьбой разрешить ему обзавестись конем, и перед отъездом из Рима ему было даровано такое право. Пеший человек не мог осуществлять эффективное командование армией из четырех легионов, и в данном случае практичность возобладала над архаической традицией.

По закону диктатор сам выбирал себе началбника конницы, но, учитывая, что избирание Фабия происходило при необычных обстоятельствах, было решено сразу же выбрать и его подчиненного. По результатам голосования им стал Марк Минуций Руф, бывший консулом в 221 г. до н. э. Минуций отличался смелостью и прямотой, подобно Сципиону, Семпронию и Фламинию, и сразу стало казаться, что они с диктатором не слишком ладят.{19}

После Тразименского озера Ганнибал двинулся на восток. Он пересек Апеннины, а затем через Пицену и плодородные равнины направился к берегу Адриатического моря. В его армии начались болезни: люди страдали от цинги, а лошади от чесотки, — стремительные передвижения Ганнибала не позволило им хорошо отдохнуть после длительного и изнуряющего перехода в Италию. Перерыв в кампании способствовал восстановлению физической формы армии, но мы не знаем точно, сколь долго он длился.

Несколько позднее, уже летом, Фабий разбил лагере на расстоянии шести миль от Ганнибала возле города Эки (или Арпина, как об этом сказано у Ливия). Карфагеняне отреагировали незамедлительно: они выстроили своих солдат в боевом порядке, чтобы спровоцировать римлян на бой. Римская армия осталась в лагере, и спустя несколько часов Ганнибал отвел войско, заверив своих солдат, что подобное поведение римлян продемонстрировало страх противника перед пунийцами. Дальнейшие попытки вызвать Фабия на бой или устроить ему засаду потерпели неудачу, поскольку диктатор решительно избегал открытой битвы. Через несколько дней Ганнибал отступил, а его солдаты стали разорять земли, по которым шли. Тот факт, что они делали это зачастую прямо на глазах у диктатора, нанесло огромный удар по гордости римлян. В легионах служило множество земледельцев, им было больно сознавать, что они не могут помешать врагу мародерствовать на полях их родственников и друзей.

Тем не менее Фабий неотступно следовал за армией Ганнибала на расстоянии одного или двух дней пути, отказываясь приближаться. Он продвигался с осторожностью, поддерживая в армии строгую дисциплину и используя знание ландшафта своими солдатами для перемещения от одной благоприятной позиции к другой. По возможности он старался держаться горной местности и избегал открытых равнин, где вражеская кавалерия, по-прежнему превосходившая римскую, представляла большую опасность. Ганнибал в свою очередь никогда не нападал на армию Фабия, если та занимала более выгодную позицию. Тщательная подготовка к походу большой римской армии, запасы провианта и хорошие вьючные животные обеспечивали мобильность армии Фабия. Ему не нужно было постоянно менять местоположение для пополнения запасов. Когда римлянам все же приходилось отправлять небольшие группы за продовольствием, за фуражирами всегда следовал сильный отряд в качестве прикрытия, сформированный из кавалерии и легкой пехоты, обеспечивавший защиту от засад. В небольших стычках между патрулями и аванпостами двух армий именно у римлян обычно было преимущество.

Ливий и Плутарх утверждают, что с самого начала Ганнибал был в глубине души обеспокоен нежеланием Фабия вступать в бой. По стандартам военной теории того времени диктатор поступал правильно. Большинство тогдашних военных трудов особое внимание уделяло обстоятельствам, при которых командующему следовало проводить решающее сражение. Сначала нужно было получить как можно больше преимуществ, включая самые незначительные. И только в том случае, когда шансы на успех будут достаточно велики, стоило принимать серьезный бой.

После побед у реки Требия и возле Тразименского озера воины Ганнибала были уверены в своих силах, так что при сражении в равных условиях армия Карфагена, превосходившая римлян численностью и обладавшая гораздо большим опытом, почти наверняка разбила бы римское войско. Учитывая это, Фабий, как хороший командир из учебника по военному делу, постоянно избегал боя и одновременно искал возможность создать перевес своих сил.

В течение активной военной кампании постепенно улучшалась боеспособность римской армии; победы в небольших стычках поднимали ее боевой дух и уже начинали изматывать врага. Требовалось много времени, чтобы оправиться после прежних поражений и создать армию, способную противостоять Ганнибалу, не имея позиционных преимуществ, — и Фабий начал этот процесс.{20}