Гараж на пустыре - Анатолий Селиванов

Придя на работу, он тут же набрал номер телефона.; Занято… Опять занято… Сколько же можно висеть на проводе. Ага, вот, наконец.

— Попросите, пожалуйста, Ольгу Ивановну… Это из прокуратуры… Я подожду, спасибо… Ольга Ивановна? Здравствуйте, Головачев. У меня к вам небольшой вопрос. Скажите, в какой школе учился ваш муж? В 41-й? Это в каком районе?… Ну, ничего, мы выясним. А в каком году он окончил десятый класс?… Так, понятно. И ещё вопрос. Ваш муж поддерживал отношения с кем-либо из одноклассников?… Или с кем он жил в одном дворе с детства… Подумайте, пожалуйста, это важно… Сразу не можете вспомнить? Ну хорошо, когда вспомните, позвоните мне. Только обязательно. Условились? До свидания, Ольга Ивановна.

Поздняков вернулся в управление во второй половине дня. Дудин уже сидел за своим столом и мрачно жевал сухое печенье. Опрос шабашников, которые крутились около станции технического обслуживания, не принёс никаких результатов. Про человека по имени Ермолай никто не слышал.

Угадав настроение товарища, Поздняков состроил скорбную мину, плюхнулся на свой стул и спросил замогильным голосом:

— И что?

— Плохо, — вяло откликнулся Дудин, продолжая механически жевать печенье, которое он с шуршанием доставал из объёмистой пачки, лежащей перед ним на столе.

— Дай пожевать, с утра не емши, — сказал Поздяков, нарочно коверкая слова, что было у него признаком хорошего настроения. Дудин быстро уловил это,

— У тебя что — npoгресс?

— Как тебе, дорогой товарищ, сказать? — Поздняков по-хозяйски залез в пачку с печеньем, хрустя, раскусил дольку. — Может быть, кое-что и наскребём… Одно пока ясно: этот Чуркин — гу-усь! Ха-роший гусачок! — Поздняков уселся на краешек дудинского стола и стал перечислять, загибая пальцы. — Он последний, кто видел Мальцева, так? Алиби у него нет. Так? Я у него на работе побывал — там о нём нелестного мнения. Говорят, жадный он, скрытный, сам себе на уме. Так? А начальничек его — тоже, между прочим, только на шкварки годится, — дал Чуркину такую смешную характеристику. — Поздняков достал блокнот и прочитал: «При отсутствии должного руководства имеет тенденцию к отдыху». — Это как понимать, а?

— Сачкует, — сказал Дудин, закуривая.

— Хороший выписывается портретик?

— Фактов маловато, Игорь. Одни предположения.

— Факты будут. Надо его потрясти, потрясти… Телефонный звонок прервал их беседу. Дудин снял трубку.

— Да?… Приветствую, Олег Фёдорович… На моём фронте пока без перемен… Чуркина? Это Поздняков проверял… Могу ему передать трубку.

Поздняков внимательно выслушал, что ему говорил Головачев, похмыкал, сказал: «Сейчас все сделаю!» — и дал отбой. Недоуменно покосился на Дудина.

— Чуркин с женой сидит у Головачева. Неужто раскололся? А мне Олег велел найти гардеробщика ресторана «Юбилейный», некоего Кургузова, и срочно доставить к нему. — Поздняков взглянул на часы. — Боюсь, дело затянется, а у меня сегодня вечером, как на грех, свидание. — Он подмигнул Дудину. — Понял?

— Тебе сколько лет, Поздняков? — спросил Дудин, хотя, конечно, прекрасно знал, что 28. — Пора бы остепениться.

— В смысле ожениться? — Поздняков сделал шаг к двери, взялся за ручку и приостановился. — Кто-то сказал, что женитьба — это событие, после которого мужчина перестаёт покупать цветы и начинает покупать овощи. — Он с комическим ужасом закатил глаза. Ї Ты этого от меня хочешь?

— Болтун ты, — сказал Дудин, усмехаясь.

— Точно. Как ты догадался? — Поздняков одарил товарища улыбкой и сделал прощальный жест. — Со мной не хочешь пойти?

— Нет. Тут мне какой-то участковый утром звонил, а меня не было.

Поздняков кивнул головой.

— Лады. Я улетучиваюсь!

3

Головачев уже около часа выслушивал Чуркиных. Говорила в основном жена, сам же Чуркин, потеряв весь свой недавний лоск, сидел стиснув зубы, избегая смотреть на Головачева.

— Понимаете, мы, конечно, виноваты, — щебетала импозантная молодая женщина. — Но вы поймите, получилась совершенно нелепая история, все из-за его (кивок в сторону мужа) ужасно ревнивого характера. Естественно, когда мы догадались, что на Чуркина падает подозрение в связи со смертью Васи Мальцева, то решили честно об всем рассказать. Лучше поздно, чем никогда, правда ведь? — Она повела крепкими плечами и изобразила чарующую улыбку.

— Продолжайте, — суховато сказал Олег Фёдорович.

— Видите ли, в тот вечер, когда это случилось с Мальцевым, — вновь защебетала Чуркина, — наш отдел, я работаю в НИИ полимеров, собрался в ресторане «Юбилейный». У Жорика Абрамяна был юбилей — 50 лет. Прелестный товарищ, галантный, умный… Так вот мой Чуркин меня к нему африкански ревнует. Представляете? Словом, он проник в ресторан и хотел меня оттуда увести. А я не далась.

Чуркин заалел ушами, ещё ниже наклонил голову, дымчатые очки его тускло сверкнули.

— И в котором же часу это произошло? — спросил Головачев.

Теперь с ответом поспешил сам Чуркин:

— Я был в ресторане примерно в половине девятого.

— Почему вы умолчали об этом при нашей первой встрече?

Супруги в замешательстве переглянулись.

— Так получилось, — медленно сообщила Чуркина, — что мой муж вступил в конфликт с гардеробщиком.

— То есть? Расскажите подробнее.

— Я в общем-то хотел понаблюдать за женой, — замямлил, краснея, Чуркин. — Стою в фойе и вдруг вижу, Люся выходит из зала… Я к ней подбежал и… Знаете, — Чуркин искоса взглянул на следователя, и глаза его за стёклами очков были жалкими, — не нравится мне, когда у них всю дорогу какие-то поводы для сабантуйчиков — то юбилей, то премия, то ещё что-нибудь… Короче, я говорю гардеробщику: «Давай её плащ». А он мне: «Без номерка не имею права». Ну, тут я, конечно, погорячился, хотел сам взять…

— Он ненароком заехал локтем в зеркало, и оно треснуло, — рявкнула Чуркина.

— Вот как? А потом? — поинтересовался Головачев.

— А потом он удрал… А я… Вы уж меня извините… Так не хотелось дальнейшего скандала, разбирательства… В общем, когда хотели составлять протокол, я сказала, что этот гражданин, который ко мне приставал, спьяну обознался, я его впервые вижу… — Она виновато отвела глаза.

— Понятно, — сказал Головачев, барабаня пальцами по столу. Картина в целом была ему ясна, оставалось выполнить некоторые необходимые формальности, в том числе получить подтверждение всего случившегося из уст самого пострадавшего.

— Фамилия гардеробщика там не упоминалась?

Чуркина встрепенулась.

— Ой, знаете, упоминалась! Он ещё кричал: «Кургузов этого дела так не оставит!»

Дежурный по управлению передал Дудину, что опять звонил участковый инспектор Трофименко и сообщил важную новость… Живущий в доме № 2 по Северному проезду пенсионер Слуцкий Семён Ильич после предъявления ему фотографии Мальцева опознал в нём гражданина, которого видел 26-го вечером беседующим возле соседнего дома с другим, неизвестным ему мужчиной. Дудин сразу же выехал на место.

Трофименко оказался кряжистым, уже немолодым человеком, с одутловатым лицом. Но улыбка его Дудину понравилась. Улыбка была широкая и немного простодушная.

Пока направлялись от общественного опорного пункта милиции, где состоялась их встреча, к дому Слуцкого, Дудин спросил:

— Что за человек этот пенсионер? Не фантазёр, часом?

Трофименко издал короткий смешок.

— Говорить любит. Это точно. Бывает, что и не по делу. Сейчас вот конфликтует с нашим домкомом. Такой шум стоит…

В квартире Слуцкого, в тесной прихожей повернуться было негде. Из кухни несло каким-то чадом, но, перебивая этот чад, стойко пахло грибами. Хозяин, неуловимо смахивающий на французского киноактёра Луи де Фюнеса, встретил пришедших в потёртом махровом халате, из-под которого виднелись ноги, обтянутые кальсонами не первой свежести.

Сразу же после обмена приветствиями и взаимного представления он провёл гостей в ближнюю комнату и, не предложив сесть, ринулся в атаку.

— Вам давно надо было спросить у Слуцкого, дорогой товарищ Дудин. Слуцкий живёт здесь десять лет и всегда в курсе.

— Вы же были за городом, Семён Ильич, — миролюбиво сказал Трофименко, с любопытством оглядывая стены, увешанные связками сушёных грибов, семейными фотографиями и декоративными тарелками.

— Да. А что? Вы знаете, сколько сейчас грибов? Так вот, когда Слуцкий идёт собирать грибы, он ещё даст фору молодым. И это в мои 78 лет! — Семён Ильич торжествующе воззрился на Дудина. — А что вы стоите, юноша? Садитесь! — Он широким жестом указал на продавленный диван.

Дудин с опаской присел. Трофименко пододвинул к себе колченогий стул. Слуцкий прислонился спиной к ветхому зеркальному шкафу и, скрестив руки на груди, застыл в выжидательной позе.

— Семён Ильич, — начал Дудин, извлекая из карманов фотографию Мальцева, — вы сказали, что человека, который изображён на этом снимке, вы видели около дома № 4 в обществе другого, незнакомого вам мужчины. Так?