Сорвать банк в Аризоне - Григорий Никифорович

Дальнейшее очевидно. Через месяца полтора двое из семидесяти восьми опрошенных учебных заведений — колледж по подготовке медицинских сестер в городе Спокане, штат Вашингтон и Аризонский университет, — сообщили, что у них есть подходящие вакансии программистов, связанные с бухгалтерскими операциями. Остальные прислали вежливые пожелания успехов в поисках работы. Из Спокана и из Тусона мне позвонили и поскольку я заранее очень тщательно подготовился к разговору, раскопав на Интернете все, что мог о моих возможных работодателях, я получил предложения приезжать от обоих. Время в штате Вашингтон — не путать со столицей нашей новой родины городом Вашингтоном — сдвинуто, по сравнению с Нью-Йорком, на три часа, а в штате Аризона только на два, что, конечно, было менее удобно для нашей затеи. Но зато Аризонский университет, судя по информации на Интернете, был намного больше и богаче споканского колледжа медсестер. К тому же, оказалось, что штат Аризона не желает подчиняться общеамериканскому стандарту и не переходит, как все остальные, на летнее время с апреля по октябрь включительно, поэтому летом разрыв во времени с Нью-Йорком составляет все те же три часа. Правда, платили в Аризонском университете очень скромно — все мои познания оценили всего лишь в тридцать семь тысяч в год, что настоящему американскому программисту в разгар экономического бума никакая компания даже и не смела предложить

В октябре прошлого 1999-го года я сел на самолет до Тусона — билет, как и обещано, был куплен Зиновием, — и, с благословения моей жены Раи, приступил к работе. В семь утра, еще в темноте, я приходил в наш отдел и получал очередное электронное послание от Зиновия. Выглядело оно в точности, как шифровка для Штирлица, например: MNTH — 15, IHKO — 20, MDRG — 15, KOTH — 40, VBHU — 10. Буквы означали компании, намеченные Зиновием к покупке и расхваленные на вчерашнем выпуске его сайта, а цифры — сколько процентов от общей суммы он рекомендует потратить на каждую компанию. Я выходил на банковский компьютер, с которым был связан постоянно и смотрел, какой суммой я могу располагать сегодня.

Как правило, это было не менее пятиста тысяч долларов. Я разбрасывал эти деньги по позициям «купить» на сайте интернетовской брокерской компании и ждал открытия биржи. В семь тридцать по аризонскому времени биржа начинала работу, и нужные мне акции немедленно покупались. В восемь двадцать, минута в минуту, я отдавал команду «продать», и к восьми тридцати деньги — за исключением прибыли — снова переводились в банк. За поведением купленных акций за проходившие пятьдесят минут я не следил — лишнее волнение мне было ни к чему. До сих пор, хвала Господу, мы никогда не проигрывали, хотя прибыль всякий раз была небольшой — процента полтора-два. Из этой прибыли за первые три недели мы создали неприкосновенный фонд, с тем, чтобы покрыть банковские потери, если в какой-то черный день мы все-таки проиграем. Когда фонд был создан, половину прибыли я стал переводить на счет Зиновия в респектабельной брокерской конторе «Фиделити Инвестментс», а вторую половину — на свой личный счет в той же «Фиделити». На эти деньги я немедленно покупал, на этот раз через «Фиделити», акции для себя по своему выбору. Я облюбовал быстро растущие в цене интернетные компании CMGI, ICGE и EMRG, — и, на сегодняшнее утро, мои честно заработанные вклады в «Фиделити» уже составляли около пятидесяти тысяч.

И вот теперь, когда все уже было налажено, а аризонское время отодвинулось еще на час, обещая нам солидное увеличение заработка, случилось именно то, что мы с Зиновием считали невозможным. Какой-то идиот использовал мой компьютер, чтобы внаглую обокрасть банк, и я сразу очутился в положении обвиняемого. При этом рассказать полиции всю правду о моих контактах с банком я, конечно, не мог. А достаточно убедительно врать я не умел — насчет моей прямоты Зиновий был, как всегда, прав.

Глава 4. Отпечаток пальца

Между тем Сэм и Санчес закончили выяснять отношения, и лейтенант снова повернулся ко мне. Но только я собрался заявить ему, что знать ничего не знаю и ведать не ведаю, ситуация опять резко изменилась. В дверь постучали и не дожидаясь ответа вошли двое незнакомцев. Пока дверь была открыта, было видно, что в коридоре возле моего кубика чем-то заняты несколько университетских полицейских в такой же, как и у Санчеса, черной форме.

Хоть вошедшие не были знакомы ни мне, ни Сэму — во всяком случае, судя по его удивлению, — лейтенант Санчес, по-видимому, знал их хорошо. Он явно помрачнел и без всякого энтузиазма представил незнакомцев Сэму — но не мне.

— Мистер Льюис, — сказал он, — познакомьтесь с агентом Джеймсом Фаррелом. А это — агент Роберт Чен.

— Как поживаете, мистер Льюис, — широко улыбнулся невысокий блондин Фаррел. — Очень рад с вами познакомиться.

А худой и неожиданно высокий китаец Чен произнес еще более изысканную формулу приветствия:

— Встретить вас, мистер Льюис, — сказал Чен, - для меня почет и удовольствие.

Непохоже было, чтобы Сэм разделял это удовольствие, но он, тем не менее, ответил, как и следовало, что также весьма рад. Он даже обменялся с вошедшими рукопожатиями. Сесть он им, однако, не предложил, что их совершенно не смутило — они и без приглашения уселись на свободные стулья, аккуратно подтянув штанины одинаковых темно-серых брюк. Кроме того, на Фарреле был темно-серый же пиджак и синий галстук, а на Чене — голубая спортивная курточка.

— Ну, как дела, Фрэнк, — обратился Фаррел к лейтенанту Санчесу, по-прежнему не обращая на меня никакого внимания. — Я вижу, ты уже работаешь вовсю. Похоже, еще немного, и нам с Бобом тут нечего будет делать.

— Вам и сейчас здесь делать нечего, — неприязненно сказал Санчес. — Это расследование веду я, и оно находится вне вашей юрисдикции. Собственно, оно уже почти закончено, и университету ваша помощь совершенно не нужна. Хотя, конечно, я благодарен вам обоим за то, что вы ее предлагаете.

— Да, — подхватил Сэм, в первый раз поддержав лейтенанта, — университет благодарит вас за помощь, но мы справимся и сами.

— Вы так и не дадите нам поговорить с этим милым джентльменом? — спросил Чен, кивая в мою сторону. — Он уже все вам рассказал?

— Почти, — сказал лейтенант, — и, если бы не ваше вмешательство, мы бы уже давно договорились по-дружески. Не правда ли, Лио?

В продолжение всего этого разговора я не произнес ни слова, и не только потому, что никто меня и не просил ничего говорить — я лихорадочно соображал. Мой мозг работал может быть и не очень четко, но удивительно быстро — должно быть от испуга. Я не знал, кто такие агенты Чен и Фаррел, но я видел, что они совсем не друзья лейтенанту Санчесу. A загонял меня в угол пока что именно Санчес, и я решил для начала выяснить, в чем разница между ним и этими двумя. Поэтому я не стал торопиться отвечать Санчесу. Вместо этого я спросил, обращаясь к Чену:

— Могу я узнать, кто вы такие?

— Да, разумеется, — ответил за Чена Фаррел. — Мы из Федерального бюро расследований.

Агент Фаррел вынул из внутреннего кармана пиджака раскладную прозрачную обложку из пластика и раскрыл ее, не выпуская из рук. Сине-белое удостоверение ФБР с цветной фотографией Фаррела размещалось в верхней половине, а в нижней половине был укреплен внушительный, то ли медный, то ли латунный опознавательный знак агента ФБР. Агент Чен просто распахнул полы своей курточки — такая же обложка, уже раскрытая, была подвешена на нагрудном кармане его рубашки.

Я отметил мельком, что я бы в жизни не отличил настоящего удостоверения ФБР от поддельного — в этом смысле было хорошо, что лейтенант Санчес знал обоих агентов лично. Не успел я удивиться появлению на сцене еще и ФБР, как Санчес заговорил снова:

— Ребята, — твердо сказал он, обращаясь к ФБР-овцам, - я еще раз хочу вам напомнить, что это — Аризонский университет, где действуют законы суверенного штата Аризона. Это — моя территория, и только я могу вести здесь расследование любого правонарушения, нравится вам это или нет. Вы прекрасно знаете, что я вам не подчиняюсь.