До последнего вздоха - Ковалевская Алиса

Дэн открыл нам дверь, и мы прошли к машине. Наши вещи уже лежали в багажнике. Только пантера примостилась между мной и дочерью. Её длинный чёрный хвост щекотнул меня по ноге. Надия залезла на сиденье и, расстегнув ремешок, скинула сандалии на коврик внизу.

Яркое сицилийское солнце светило сквозь стёкла. От работающего в машине кондиционера исходила прохлада, но я всё равно опустила стекло. Глядя на Надию, я не могла представить, что была немногим старше, когда в тёмную, пронзённую вспышками молний и грозовыми раскатами ночь бежала по лесу, спасаясь от смерти. Мама-волчица защитит своего детёныша. А папа-барс защитит волчицу. Закрыла глаза и словно наяву услышала рокот грома. Вдохнула пахнущий сырой землёй воздух. Беги, Стэлла! Беги! Беги, детка…

Под ногами была мокрая трава. Холодные струи били по плечам, в стопы врезались палочки, ветки царапали руки. Я бежала прочь от смерти, а она осталась. Моя мама. Осталась. Там, в доме, с истекающим кровью, смертельно раненным отцом, чтобы разделить с ним не только жизнь, но и смерть. Осталась с ним. Осталась его. До последнего вздоха. И я тоже останусь. До последнего вздоха. Его.

– Мил, если узнаешь что-нибудь, сразу дай мне знать, – попросила я и, получив ожидаемый ответ, попрощалась.

Закончив разговор, упёрлась в колени подбородком. Надежды на то, что Вандор проболтался Миланке, не оправдались. Что бы там ни было, муж подруги, наверняка, идёт с моим единым фронтом. Куда один – туда и другой. Как всегда. Вот только Милана, как и я, ничего не знает. Если меня не соизволили поставить в известность, с чего бы поставили её? Зря я её втянула. Мало того, что сама себе места не нахожу, так и она теперь начнёт нервничать.

Море давно проглотило рыжий апельсин солнца, а я так и сидела на берегу, обхватив руками согнутые в коленях ноги. Накатывающие волны порой касались ступней, песок под ними был прохладным и мокрым.

Я отодвинулась дальше. Песчинки сразу же прилипли к коже. Пошевелив пальцами, я отряхнула ладони. Встала и пошла к стоящему позади дому. Сквозь его стеклянную стену был виден огонёк светильника и очертания кровати, на которой лежала Надия. Когда я уходила, она, набегавшаяся и вдоволь нарезвившаяся с волнами, спала, раскинувшись морской звездой, прямо посередине.

Разговаривать Алекс со мной не рвался. Несколько раз не взял трубку, а когда всё-таки удосужился это сделать, то отделался парой фраз.

От оставленной на мне морем соли волосы стали жёстче. Я облизнула губы и, повернувшись к рокочущим волнам, выбрала последний из набранных номеров. Нажала на кнопку вызова. Длинные гудки…

Под ногами у меня был белый песок, лунная дорожка на воде сверкала серебром, а я не находила себе места. Всё это грёбаное спокойствие в буквальном смысле диссонировало с тем, что происходило в душе.

Почувствовала чьё-то приближение и резко развернулась, вглядываясь в темноту. Конечно же, это был Дэн. Кого ещё могло занести сюда?!

– Ты разговаривал с Алексом?

– Да.

Я убрала телефон. Всё ясно.

Мой муж элементарно не считает нужным мне хоть что-то объяснять. Выслушивать мои претензии тем более. Это для окружающих я – дочь Эдуарда Белецкого. А для него… Иногда у меня возникало чувство, что я так и осталась той, кем была.

Во мне говорила злость. Пнув попавшийся под ногу камешек, я вернулась к воде. Натянула рукава кофты на пальцы.

– Он знает, что ты спустишь на него собак, – Дэн остановился рядом.

Я поджала губы. Я не собак на него спущу. Я… Да я его в вольер с доберманами затолкаю и там оставлю. Неужели до него не доходит, что для меня расстояние хуже пытки?! Разум – дырявая консервная банка, когда его доводы идут вразрез с тем, о чём воет сердце. Пытаться держать меня в неведении – всё равно что посадить на цепь. Этим он сделал только хуже. Неизвестность оставляет слишком много пространства для страха, именно в этом её трагедия. И преимущество тоже в этом. Только не в нашем с Алексом случае. Я ему не враг, чтобы держать меня в страхе.

– Передай моему мужу, что он трусливый сукин сын, – сказала и направилась к дому.

Идя по песку, я чувствовала направленный мне в спину взгляд Дениса и злилась всё сильнее. Засунуть меня в самолёт у Алекса решимости хватило, а выслушать, что я о нём думаю, нет.

Плеск волн не успокаивал. Наоборот, набегающие раз за разом, они нагнетали ощущение грозящей беды. Мне нужно было услышать голос Алекса. Мне нужно было разогнать неизвестность, с самого детства вызывающую у меня желание прижать уши и с опаской следить, что дальше.

В дом я не пошла. Если Надия проснётся, почувствует моё угнетённое состояние и, чего доброго, ударится в слёзы. Слишком маленькая, чтобы понимать причины, она найдёт единственный возможный для неё выход. Это ни к чему. Я бы и сама заплакала, да толку?

Обогнув дом, поднялась на пристроенную несколько лет назад веранду. Волны сменились шумом листвы и щебетом страдающих бессонницей птиц. Оставив дверь открытой, я зашла в кухню. Хотела выпить бокал вина, но вместо этого заварила чай. Где-то у нас был мёд… Взгляд упал на лежащий на столешнице нож с широким стальным лезвием. Его блеск напомнил мне о другой стали – серебристой, таящей в себе смертельную опасность для любого, кто посмеет бросить Алексу вызов.

– Это уже слишком, – прошипела я, смахнув нож в раковину.

Металлический звук прокатился по всему дому и стих. Это, действительно, было слишком.

Что происходит? Мы столько всего прошли, но именно сейчас я чувствовала себя на краю. Закрыла глаза, открыла и уставилась на нож. Гормоны – вот что это. Простые женские гормоны.

Взяв чайник, большую чашку и банку с мёдом, я вернулась на веранду и уселась в плетёное кресло. Положила руку на подлокотник и прислушалась. Показалось? Нет…

Со стороны дороги раздавался шум. Словно бы… Да, так оно и есть. Шорох шин становился всё ближе.

Вот же мерзавец!

Сбежав по ступеням, я затаилась возле дерева. Не прошло и пары минут, как к дому тихо, крадучись, подъехала машина. Вокруг было слишком темно, чтобы я могла различить, кто за рулём. Но это мне было и не нужно. Это мог быть только Алекс. Если бы я была нежной лирической героиней, обязательно подумала бы, что готова простить ему всё, но…

– Какая же ты всё-таки сволочь, – не спеша выходить из укрытия, сказала я тихо, услышав хлопок дверцы.

Ради чего, спрашивается, он устроил это представление? Чтобы потрепать мне нервы? Ему ли не знать, что без него я не протяну и дня? При всех исходниках мы вполне бы подошли на роль современных Бонни и Клайда. Реши Алекс грабануть банк, я бы встала с ним плечом к плечу. В мотивах мы бы разобрались позже.

Подождав ещё немного, я пошла Алексу навстречу. Желание выяснять отношения пропало. Сперва посмотреть ему в лицо и втянуть поглубже носом у его шеи.

Сбоку зашуршала трава, в нос ударил сладкий, тяжёлый запах. Вонь, от которой меня едва не вывернуло. Я резко обернулась.

– Ты?! Что ты тут делаешь?!

– Тихо, Стэлла, – под рёбра мне упёрлось дуло.

Крепко взяв за плечо, Динара вдавила в меня ствол. Я инстинктивно дёрнулась, попыталась вырваться. Её глаза холодно сверкнули.

– Тихо, я сказала, – процедила она и толкнула меня к машине. – Ты же не хочешь, чтобы мои люди привели сюда твою девочку? Она у тебя такая хорошенькая. Спит, как ангелок. Зачем её будить? Ночь не время для ангелов, я права?

Меня обдало холодом. Зародившийся в районе солнечного сплетения, он прошёлся по всему телу. Динара кивком показала на автомобиль. Времени на раздумья у меня не было. Где Денис?

– Не надейся, – Динара перехватила мой взгляд. – Он тебе не поможет.

Я остановилась. Тут же последовавший за этим тычок под рёбра был ощутимей предыдущего.

– В машину, – открыла Динара дверцу и жёстко, приложив пистолетом, толкнула меня внутрь.

В голове с неистовой скоростью вертелись шестерёнки. Я сделала вид, что играю по её правилам, но в последний момент извернулась и что было сил ударила её дверцей. Сука зашипела. Выскользнув из машины, я бросилась на неё в попытке выхватить ствол, но недооценила её. Рукоять с такой силой ударилась мне в локоть, что на миг перед глазами поплыло.