Здесь я устанавливаю правила (СИ) - Бальс Лора

Что это означало? Развлечение? Поведение кота, который сыт и хочет сначала поиграть, поэтому не придушивает мышь сразу? Инга считала Ветрова беспринципным негодяем, но не психом. Впрочем, она знала о нём только то, что слышала от отца, а этого, как сейчас выяснялось, было явно недостаточно…

— Тебе хватило времени, чтобы подумать о своём поведении? — голос звучал слишком бесстрастно, чтобы она могла строить догадки, чего ожидать дальше. — Хочешь что-нибудь сказать?

Сказать она хотела бы многое, вот только это точно не приблизило бы её к хотя бы относительному освобождению.

Инга прикрыла глаза, напоминая себе о решении не раздражать Ветрова и добиться возможности передвигаться по дому. Просить или изображать раскаяние было выше её сил, и она уцепилась за первую более-менее нейтральную тему для разговора, пришедшую в голову. Тем более этот вопрос действительно её волновал.

— Как ваша собака? Я не навредила серьёзно?

Ветров сел на край кровати, с интересом изучая её лицо. То ли был удивлён вопросом, то ли и в нём углядел стремление к неподчинению. Однако не разозлился.

— Ну, ему точно досталось меньше, чем тебе, — усмехнулся он.

Чужая ладонь легла на лоб, оценивая температуру. Инга дёрнулась, пытаясь отстраниться, но Ветров, похоже, даже не заметил этого. Сделав выводы о её состоянии, почему-то не убрал руку, а скользнул ладонью по щеке, медленно и почти невесомо — словно вдруг не захотел принести ей боли — провёл большим пальцем по шраму на подбородке.

— Это пройдёт, но на плече след сохранится, — задумчиво, будто самому себе заметил мужчина. — Маленькая дурочка… О чём ты думала?

— Что попробовать всё же стоит.

Ветров неожиданно улыбнулся.

«Точно псих. Но, кажется, сейчас в хорошем настроении…»

— Вы меня не освободите? — Инга выразительно потрясла закованной рукой. — Я уже поняла, что отсюда невозможно убежать.

Ветров с полминуты молча смотрел на неё, раздумывая или просто наслаждаясь мгновениями безграничной власти. Но потом всё же достал из кармана ключ и отомкнул наручник.

Инга села, с удовольствием разминая затёкшую спину и целое плечо. Ненадолго даже боль в укушенной руке показалась не такой уж и страшной.

— Ещё одна такая выходка — посажу на цепь. И уже не на полдня. Это понятно?

— Вы предельно чётко доносите информацию, — неприязненно выдавила Инга, несмотря на все намерения не сумев ограничиться послушным «да».

— Руку давай.

— Зачем? — Инга рефлекторно отдёрнула только освобождённую кисть.

Не отвечая, Ветров потянулся к чему-то на прикроватной тумбочке, и Инга только тогда заметила, что он принёс с собой небольшой прикрытый марлей поднос. При виде шприца отодвинулась ещё дальше. В памяти ещё жила угроза сделать её наркоманкой, хотя Инга почему-то думала, что с такой грязной работой Ветров не стал бы возиться собственноручно. Впрочем, так она думала раньше, а теперь уже ни в чём не была уверена.

— Раствор анальгина, — коротко бросил он и, не дожидаясь содействия, дёрнул её за руку — будто разозлился на собственное решение снизойти до объяснений. Ловко, как человек с немалым опытом, перехватил руку чуть выше локтя жгутом и ввёл иглу в вену.

— Голодная?

— Пить хочу, — осторожно отозвалась Инга.

Несколько проявлений щедрости подряд уже начинали её настораживать. Она только что пришла к выводу о непоследовательности Ветрова, и полагала, что за проявленной снисходительностью вполне может последовать вспышка агрессии.

Он молча вышел и через несколько минут вернулся, но не с кружкой воды, а с её же телефоном в руках.

— Звони домой и в деканат.

Это было уже чем-то более знакомым и понятным. Пусть угроза пока осталась не озвученной прямо, но несложно было догадаться, что если она снова откажется, то продолжит мучиться от жажды.

— Можешь рассматривать это как сделку, — хмыкнул Ветров. — Ты делаешь, как я говорю, а взамен свободно ходишь по дому, пользуешься кухней, ванной, библиотекой и бассейном… Впрочем, последнее с твоей рукой будет всё же лишним.

Инга помолчала, всерьёз раздумывая над услышанным. С одной стороны, не факт, что, согласившись, она не выкопает самой себе яму. Было похоже, что Ветров всерьёз не хочет, чтобы вокруг её исчезновения поднялся шум. Тогда, исключив вероятность поисков, она окончательно развяжет ему руки. Но в то же время, вряд ли её упрямство побудит того отпустить её на все четыре стороны, а вот жизнь в этом доме усложнит однозначно. По крайней мере, о вожделенной свободе передвижения точно останется только мечтать.

Инга опустила глаза, стараясь придать себе потерянный и обречённый вид. Её согласие не должно было выглядеть расчётом и хитростью. Только признанием того, что противостоять бессмысленно.

— Хорошо. Я позвоню.

Покосившись на Ветрова, сначала открыла список входящих. Тот не одёрнул, и Инга быстро поняла, почему.

Один пропущенный от мамы. Один — и всё. Она явно не забеспокоилась, когда дочь не пришла ночевать домой и не ответила на звонок. Для Инги это не было большой новостью: мать придерживалась мнения, что в молодости надо «нагуляться» — походить по вечеринкам, собираться у кого-нибудь на даче и гулять до утра, заводить романы. Она сама всё время старалась вытолкнуть Ингу на какую-нибудь тусовку, сокрушаясь, что та «не живёт полной жизнью», и теперь наверняка решила, что дочка наконец последовала её советам.

Одно сообщение, на которое уже был написан ответ. Одногруппница просила захватить конспект по гражданскому праву, и на лаконичный ответ, оповещавший, что Инга не собирается в ближайшие дни появляться в университете, ничего больше не написала.

И всё. За целые сутки никто не подумал, что с ней могло что-то случиться. Если подумать, ничего особенного. Она сама вряд ли за такой короткий срок заподозрила бы неладное, исчезни из виду кто-нибудь из её друзей и знакомых. Мало ли какие у человека могут быть дела. Однако Ветрова, несомненно, этот факт должен был порадовать.

Под пристальным наблюдением Инга набрала номер матери.

— Ингу-уль? — сонно протянули на том конце.

Инга невольно вздохнула. Видно, у мамы снова была весёлая ночь, что к обеду она ещё не проснулась.

Ветров отодвинул телефон от её уха и нажал на громкую связь.

— Привет, мам. Извини, что вчера не ответила…

— Да ничего, — та прокашлялась и заговорила бодрее. — Я разве не понимаю? Сама была молодая! Даже хорошо, что ты вчера загуляла — у нас тут такой бедлам устроили! Я вот потом… хм… расслабилась немного с нервов. Ты поняла, неверное.

— Что за бедлам? — настороженно уточнила Инга, устремив на Ветрова напряжённый взгляд.

— Да я не поняла ничего толком… У отца что-то искали. В кабинете, в смысле. Я не лезла — все эти его дела… Я и раньше никогда не лезла, ты ж знаешь, не наше дело… Пол подняли, представляешь?! Такой паркет… Я уже боялась, что деньги будут требовать…

— Не требовали? — машинально спросила Инга.

— Не-е, — мать зевнула. Похоже, на её нервную систему вчерашнее происшествие не оказало заметного влияния.

Инга хотела бы расспросить мать ещё о многом, но вынуждена была подчиниться требовательному жесту Ветрова, который призывал переходить к изначальной цели звонка.

— Я вообще-то по одному вопросу звоню. Мне предлагают двухмесячную поездку в Англию, по обмену. Как-то внезапно всё решилось, в деканате только сегодня узнали, сколько человек отправлять, а вылет уже послезавтра. Ты не будешь против?

— Я? Решай сама, Ингуль. Ты у меня уже большая девочка. И такая умница! Я тобой горжусь.

— Спасибо. И ещё, я сегодня-завтра у Кати Бельской переночую, ладно? Придётся мотаться в посольство, оформлять документы, а от неё ближе добираться.

— Как хочешь… А вещи? Тебе вещи собрать? Ты же за ними заедешь?

— Нет, мам, вряд ли будет время. К тому же без багажа быстрее таможню проходить. Куплю необходимое на месте.