Симфония для пяти струн (СИ) - Дарья Кузнецова

— Брр, ты хоть паузы делай между демонами и пирожными, — она фыркнула. — Я не сразу поняла, причём тут пирожные. Буду конечно, давай. А не страшно?

— Да они вроде довольно свежие, вчера утром купленные, — пожала плечами я. — Чего их бояться?

— Тьфу! — она с хохотом согнулась пополам. — Забираю назад свои слова про паузы! Сначала самой бы научиться. Я верю, что ты не боишься пирожных, даже позавчерашних. Хотя вот прошлогодних я бы, пожалуй, и испугалась, — она задумалась, видимо, представляя эти самые пирожные. — Представляешь, такие подгнившие, в плесени… брр!

— Ну, вряд ли они даже через три года попытаются тебя съесть. А кого я бояться-то должна?

— Демона этого. Если он, конечно, на самом деле демон. Да и если нет — тоже. Уж очень о нём нелестно отзываются все, кто его знают. И «маньяк» — самое мягкое определение.

— О да, трепещу от ужаса! — я состроила зверскую гримасу. — Брось, не съест же он меня, в конце концов! — махнув рукой, я вгрызлась в одно из пирожных. — Опять же, я его максимум ещё один раз в жизни увижу, когда буду письменные показания давать. Уж как-нибудь переживу.

— Ох, смотри мне! Съесть не съест, а вдруг — покусает? — фыркнула она. На этом месте нас прервал звонок в дверь; мелодичный, задорный. Каким он, собственно, всю жизнь и был. До сегодняшнего утра, пока не встретился с Олеей, переживающей за мою жизнь и свободу.

— Кого это принесло? — удивлённо поинтересовалась я, торопливо вытирая салфеткой губы и запахивая развязавшийся халат.

— Страшного демона в следовательском обличье, — съехидничала Оли. — Он пришёл, чтобы тебя покусать, сто процентов! Что ты у меня спрашиваешь, пойди да открой!

Я послушно направилась в коридор, на ходу представляя Карта Аля в чёрном плаще, с загадочной физиономией и внушительными клыками, пришедшего с целью покусания моей скромной особы. Представила настолько ясно, что, открывая дверь, уже хихикала.

Жаль, я не видела своего лица в тот момент, когда обнаружила, кого ветер принёс ко мне в это утро.

— Э-э… саена? — удивлённо вскинул брови следователь Руки Гармонии. — Вы в порядке?

— А где плащ? — только и сумела ошарашено спросить я.

— Какой плащ? — уточнил он и почему-то оглянулся.

— Не важно, — я поморщилась, мысленно ругая гениальную интуицию подруги. — Здравствуйте, тар.

— Я вас не разбудил? — вежливо осведомился он. Когда я махнула рукой, не вдаваясь в подробности, продолжил. — Я хотел бы поговорить с вашим отцом; тар Лиел дома?

— Боюсь, у вас это не получится, — я вздохнула. — Он уже несколько дней как уехал на гастроли, и будет не раньше, чем через месяц. Может, я могу чем-то помочь? Ах да, что я вас на пороге держу, проходите! Может быть, кофе?

— Да, с удовольствием.

Я пропустила гостя в дом и двинулась в направлении кухни. Следователь бесшумной тенью скользнул за мной. Насколько это был опрометчивый поступок, — как с моей, так и с его стороны, — я поняла очень быстро.

— О! Смотри-ка, твой синеглазый демон тебя не съел? — поприветствовала меня эта ехидна. Я задохнулась от возмущения, а Аль как раз в этот момент прошёл в кухню.

— Здравствуйте, саена. А, позвольте проявить любопытство, какой именно демон должен был съесть саену Лиел?

— Не важно, тар Аль, — сквозь стиснутые зубы выдавила я, борясь с желанием надеть подруге на голову блюдо с пирожными за неимением в поле зрения ничего увесистей. Даже без зеркала я чувствовала, что щёки мои приобрели пунцовый оттенок; кажется, именно это обычно называют «сгорать от стыда».

— Мы тут просто обсуждали одного интересного мужчину из числа гармоников, — проигнорировав моё шипение и совершенно не глядя в мою сторону, кокетливо проговорила Олея, всецело поглощённая разглядыванием незнакомого представителя мужского пола. — Следователя, он вчера…

— Оли! — прорычала я, яростно буравя подругу взглядом. — Тару следователю это неинтересно!

— Ой, так это вы? — восхитилось это зеленоглазое чудовище. Я судорожно сжала руки в кулаки, понимая, что ещё слово, и я её точно придушу, пусть даже и на глазах у гармоника.

— Что — я? — осведомился следователь, прислоняясь к тумбочке. Вскользь брошенный на него взгляд заставил меня передумать, и возжелать провалиться сквозь землю. Кажется, самого Карта Аля происходящее несказанно забавляло, и он получал от него массу удовольствия, то и дело бросая на меня насмешливые взгляды. Вот столкнувшись с одним из таких, я и впала в отчаянье. Так стыдно мне не было никогда в жизни!

— Вы тот самый синеглазый…

— Оли! — почти простонала я, готовая то ли разрыдаться, то ли действительно броситься на подругу с кулаками. — Ещё слово, и я тебя…

— Ой! — ахнула она, наконец, посмотрев на меня. — Извини, родная, язык мой — враг мой! — она виновато опустила взгляд, демонстративно прикрывая рот обеими ладонями.

— Простите, пожалуйста, мою подругу и меня, тар Аль, — пробормотала я.

— За что, саена? — весело осведомился он. — Наоборот, даже приятно, что две очаровательные юные девушки обсуждают мою скромную персону за чашечкой кофе с пирожными. Ну, полно вам, Ау, ничего, стоящего такого вашего смущения, не произошло. Прозвищу этому сто лет в обед, и я не считаю его недопустимым; оно даже в какой-то мере льстит моему самолюбию, если уж быть откровенным. По крайней мере, я совершенно точно на него не сержусь и нахожу забавным. А уж в том, чтобы поделиться недавними переживаниями с подругой, и вовсе нет ничего предосудительного! Я бы даже сказал, это весьма полезно; не стоит переживать свалившиеся на голову неприятности в гордом одиночестве.

— Спасибо, тар, и всё равно, извините, — вздохнула я уже свободнее. — Присаживайтесь, я налью вам кофе; он как раз ещё горячий. Знакомьтесь, моя подруга, Олея Стрей. Олея, а это, как ты уже догадалась, тар следователь Карт Аль.

— Очень приятно. Ау, но я, в общем-то, не за кофе пришёл, — уже без улыбки проговорил он, принимая из моих рук чашку, но к столу так и не присел, вернувшись к полюбившейся тумбочке. — Раз вашего отца нет дома, у меня есть только один вопрос, на который вы бы могли ответить; есть ли у вас отражения ваших родителей? — холодный, будто пронзающий насквозь взгляд следователя оказал на меня весьма благотворное воздействие; я наконец-то взяла себя в руки и настроилась на серьёзный лад. — Преимущественно, матери.

Я вздрогнула и посмотрела на него настороженно.

— Да, есть пара альбомов, но… причём тут мама? Её ведь давно уже нет в живых, вы-то должны об этом знать, — наверное, прозвучало это излишне резко, но мне было не до интонаций.