Ученик - Евгений Малинин

Как я понял из ее рассказа, она была «продуктом» какого-то давнего, забытого волшебства, одним из тех чудес, которые создавали маги этого Мира в далеком прошлом из самых обычных животных.

– Так что ты не очень удивляйся моему поведению или некоторым моим способностям. Тебе, возможно, придется повстречать и другие весьма удивительные существа, – постоянно повторяла она.

Слышать ее и разговаривать с ней могли немногие – двое-трое ее жрецов, кузнец из ближней деревни, несколько детей. Все прочие люди ее не понимали, очень боялись и далеко обходили ее поляну. Причину этого я так и не понял, но, по ее словам, ее считали чрезвычайно опасной. Поэтому-то круг ее знакомых был довольно ограничен, и ее очень обрадовала возможность пообщаться со мной.

Так, беседуя и подтрунивая друг над другом, мы потихоньку продвигались вперед. Безмятежная тишина и покой были разлиты вокруг. Даже появившийся утром ветерок затих к полудню.

Именно в этот момент полного покоя мой меч вдруг запел.

Было такое ощущение, что басы большого мужского хора повели негромко, но мощно какую-то древнюю мелодию без слов. Несложная гармония из пяти-шести нот, однообразно повторяясь, казалось, оплетала тело невидимыми живыми канатами, поднимая из глубин подсознания восторг и ужас неслыханных битв. Тон мелодии постепенно повышался, и вот в нее вступили баритоны. Я ничего не слышал, кроме этой завораживающей мелодии. Волосы на моей голове стали подниматься, как наэлектризованные. По ладони правой руки под рукавицей прошло покалывание, и в ее середине забилось невидимое сердце, подчиняясь ритму звучащей в моей голове мелодии. Меч у меня на боку резонировал в такт звуку, и его рукоять казалась размытой. Звук поднялся еще выше и в общее звучание стали вплетаться тенора. Рука в перчатке, словно подчинившись чужой воле, поднялась и легла на рукоять меча. И вдруг, взвизгнув дискантом, мелодия умолкла. Пальцы правой руки сомкнулись на рукояти и рука сразу успокоилась.

Мы выехали из-за поворота и увидели, что поперек тропы лежит здоровенное дерево, на котором восседает молодой парень, покачивая на коленях заряженный самострел. Ворон остановился шагах в пяти от препятствия и, задрав голову, заржал.

– Привет, – произнес парень, – вот и свиделись.

Леди не проявляла беспокойства, поэтому я, несмотря на свои сведенные на рукояти меча пальцы, ответил достаточно спокойно:

– Ну и что дальше?

– А дальше – все, – весело осклабился парень. – Слезай с лошади и снимай с себя все.

– Ха, Робин Гуд хренов. Ты что, думаешь, напугал меня своей пукалкой.

Парень озадаченно посмотрел на свой самострел и, подняв голову, заявил:

– Кольчужка мне твоя нравится, портить жалко. Придется бить тебя в глаз.

– Из твоей стрелялки не то что кольчугу, глаз пробить вряд ли удастся. И как ты думаешь, что с тобой будет, когда ты промажешь.

Тут, видимо, паренек окончательно обиделся.

– Над моими стрелами работал полный маг, мои стрелы мимо не летят, – вдруг заорал он. – А если ты по-хорошему не понимаешь, поговорим при свидетелях.

При этих словах из придорожных кустов вылезло еще человек восемь мужиков достаточно ободранного вида. В руках у них были обычные топоры, и только двое неловко держали грубо выкованные мечи. Мужики сгрудились позади своего предводителя, глухо ворча какие-то ругательства. Тот приосанился и грубо скомандовал:

– Ну, позубоскалил, хватит. Слезай, а то поможем.

Моя рука потянула из ножен Поющего, но тут мне в ухо быстро зашептала Леди:

– Погоди с мечом. Говори то, что я подскажу, только будь пострашнее.

Я выпрямился в седле и, грозно сведя брови, заорал:

– Как вы посмели, дерьмо безмозглое, заявиться в лес Золотой Погибели с оружием. Жизнь вам, конечно, опостылела, но не до такой же степени. Давно не встречали хозяйку леса?! Соскучились!

Мужики замолчали и робко попятились. Двое приложили правые ладони ко лбу и быстро провели ими до подбородка, не то умываясь, не то что-то стирая с лица.

Их командир мгновенно среагировал на изменение настроения своих подручных и, соскочив с лежащего дерева, заорал, в свою очередь, размахивая самострелом:

– Нашел кого пугать детскими сказками. Где она, твоя Золотая Погибель? Бабка темная ее придумала, детей малых пугать. Если ты под ее охраной, пусть покажется и сама об этом скажет. А мы посмотрим, правда ли, что у нее шкурка золотая. Проверим пробу. Ха-ха! Считаю до пяти. Слезай или пусть тебя воскресит твоя Золотая Погибель! Раз…

Поскольку Леди молчала, молчал и я, хотя имел, что сказать.

– Два…

Моя рука опять потянула Поющего из ножен, и опять я услышал тихое:

– Спокойно…

– Три… – Парень начал поднимать свой самострел.

И тут у меня над ухом раздался мелодичный свист, а затем звук, напоминающий плевок. На лбу у главаря шайки появилось небольшое красное пятно, словно кожа лопнула от резкого удара. Края раны потемнели, как бы обугливаясь, и сама рана стала быстро расти. Казалось, что кожу на лице и черепе быстро пожирает невидимый огонь. Парень уронил свой самострел и с диким воплем: «Мама!» схватился руками за голову. Кожа на ладонях тотчас потемнела и стала также исчезать. Ноги у несчастного подогнулись, и он упал сначала на колени, а затем навзничь. Из горла у него вырывались невнятные звуки, поскольку ни губ, ни языка у него уже не было. Его руки беспорядочно скребли землю, а ноги дергались, срывая куски дерна. Через мгновение он затих, а еще через несколько секунд перед нами лежала груда одежды. Воротник рубахи венчал голый белый череп, а из рукавов торчали белые кости кистей. В зубах у черепа была зажата большая, похоже, золотая монета.

Мужики, уронившие свое вооружение, со стеклянными глазами, все как один, сучили лапами по своим мордам. Двое в мокрых штанах стояли на коленях, а один, неловко лежа на брюхе, бормотал:

– Пощади… пощади… пощади…

В воздухе нехорошо запахло.

Ворон, переступая точеными ногами, слегка попятился от завонявших злодеев.

– Вот ты, – я протянул руку и указал на казавшегося наименее испуганным верзилу, – подойди сюда.

Мужик, с трудом переставляя ноги, сделал несколько шагов в мою сторону. Остальные, кроме того, что лежал на пузе, как по команде, стали пятиться назад.

– Стоять! – заорал я на них и, обратившись к впереди стоявшему, повторил вопрос Леди: – Рассказывай, кто вас надоумил прийти в этот лес с оружием и нападать на мирных путников?

– Господин, – просипел он и замолчал.

Несколько последних лет очень многие пытаются именовать меня «господин». Но когда это слово употребляют вкупе с моим именем или фамилией, сам говорящий теряется и краснеет, понимая весь идиотизм такого обращения, а я ясно чувствую издевательство и насмешку и начинаю нести свою обычную ахинею.