Христианские левые. Введение в радикальную и социалистическую христианскую мысль - Энтони Д. Уильямс
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Перечисленные деятели – лишь некоторые из множества представителей различных деноминаций и сект, которые приняли социализм (или что-то очень к нему близкое) и осудили капитализм как систему, несовместимую с христианским учением. О том, какое влияние он оказал на Церковь – в частности, на Англиканскую церковь, – свидетельствует назначение Уильяма Темпла архиепископом Йорка в 1929 году, а затем, в 1942 году, – архиепископом Кентербери. Темпл (1881–1944) был убежденным социалистом и сделал несколько поразительно радикальных заявлений в молодые годы. Так, он утверждал, что капиталистическая система – это «всего лишь организованный эгоизм», а социализм есть «экономическая реализация христианского Евангелия. <…> Перед нами выбор – социализм или ересь»[102]. С возрастом, особенно после своего назначения епископом Манчестера, Темпл стал мягче, но не утратил своей решимости добиваться экономической и социальной справедливости. В 1924 году он организовал Конференцию по христианской политике, экономике и гражданству, на которой христиане нескольких различных деноминаций представили доклады по широкому кругу экономических и социальных вопросов. Выводы конференции были, возможно, излишне осторожными и консервативными, но все же она обозначила рост христианского социализма и стремление Церкви к своему праву высказываться на социальные темы[103].
Темпл продолжал отстаивать это право, и ярче всего он это сделал в книге «Христианство и социальный порядок» (1942), посвященной исследованию христианских принципов, которые должны лечь в основу послевоенного переустройства общества. Темпл заявлял, что капиталистическая система достойна осуждения не только ввиду эгоистических соображений тех, кому она невыгодна, но главным образом потому, что, благоприятствуя небольшому классу богатых и эксплуатируя остальных, она попирает принципы справедливости[104]. Ни один человек не должен подвергаться эксплуатации, ведь, как бы ни казалось на первый взгляд, все люди равны, ибо «все являются детьми одного Отца <…> все являются равными наследниками статуса, по сравнению с которым видимые различия в качествах и способностях не имеют значения»[105]. Темпл вторил Гору – и, безусловно, своему другу Тоуни – в тезисе о том, что право собственности не является абсолютом, а Скотту Холланду – в своем утверждении, что «закон нужен, чтобы сохранять и расширять реальную свободу». Здесь Темпл утверждает позитивную концепцию свободы: по его мнению, истинная свобода «должна быть свободой для чего-то в той же мере, что и свободой от чего-то»[106]. Систему, дающую материальные блага, даже если эти блага не замыкаются полностью на богатейшем классе, он осуждал в той мере, в какой она не соответствует принципам справедливости, равенства и свободы.
Эти положения принадлежат к уровню принципов, а не практической политики. Хотя Темпл был непреклонен в своем мнении, что Церковь должна высказываться по социальным вопросам, он отрицал, что ей следует отстаивать конкретную политику. Тем не менее он решился включить в книгу раздел о том, какую политику можно вывести из отстаиваемых им принципов; этот раздел был одобрен как Тоуни, так и Уильямом Бевериджем, который в то время готовил собственные предложения относительно послевоенного планирования[107]. Правительство, по мнению Темпла, может приобретать землю для строительства домов; оно может усиливать поддержку семей – например, в виде продуктов питания или талонов на одежду; школы должны обеспечивать всех учеников едой и молоком; финансируемые государством общественные работы должны нести пользу всему обществу, а также давать рабочие места безработным[108]. Эти идеи Темпл предложил в качестве иллюстраций, которые иногда называют средними аксиомами, поскольку они преодолевают разрыв между уровнем принципов и уровнем практической политики. Поразительно, однако, то, до какой степени предложения Темпла были реализованы на практике лейбористским правительством в 1945–1951 годах. Это говорит о влиянии церковного социализма, начало которому положили Стюарт Хедлам и Гильдия святого Матфея, на формирование нашей политики по сей день. Темпл, к сожалению, не дожил до этого времени; он умер в 1944 году. Его смерть, отмечает Дорриен, можно считать «символом ухода в прошлое целой эпохи»[109].
Христианство и лейбористы
Успехи лейбористов в 1945 году показывают, что христианский социализм не ограничивался только Церковью. Джеймс Кейр Харди (1856–1915) считается основателем Шотландской лейбористской партии и Независимой лейбористской партии (НЛП), а затем и самой Лейбористской партии. Проведенное в нищете детство пробудило в Харди ненависть как к капиталистической эксплуатации, так и к лицемерному христианству, однако верность религии он сохранил – выражением ее было членство в Евангелическом союзе. «Единственный способ служить Богу, – утверждал Харди, – это служить человечеству. Другого пути нет. Этому учит Ветхий Завет, этому учит Новый Завет»[110]. В рассуждениях Харди заметны те же темы, что и в рассмотренных выше направлениях церковного социализма. Евангелие, по мнению Харди, провозглашало, что все люди – дети Божьи и, следовательно, братья и сестры друг для друга; капитализм он осуждал, потому что тот провоцировал конкуренцию и раздоры, а не братское сотрудничество, которое должна была вызывать эта духовная реальность[111]. Для Харди социализм был «приложением к промышленности учения Нагорной проповеди». Хотя он признавал, что о государственном социализме и его целях – государственном владении и управлении промышленностью – в Нагорной проповеди не говорится, он полагал также, что обличение частной собственности и эгоистичной погони за личным богатством дают основания для этой формы коллективизма. Немного на марксистский лад Харди заявлял: «Легко показать, что коммунизм, конечная цель социализма, – это форма общественной экономики, очень близкая принципам, изложенным в Нагорной проповеди»[112]. Пример тому, по его мнению, дает общность имущества, о которой мы читаем в Деяниях апостолов; первые христиане не могли смириться с тем, что различия в богатстве и владении собственностью вызывают разделение в общине, для которой свойственно братство, а с ним – равенство и кооперация[113].
Впрочем, марксизм Харди был непоследовательным. Он апеллировал к Марксу, обосновывая собственную политическую деятельность и утверждая, что политика и методы Независимой лейбористской партии и Лейбористской партии соответствуют тому, что делали Маркс и Энгельс, и с радостью ссылался на марксистский анализ для того, чтобы осудить капитализм[114]. Однако он не был систематическим марксистом; его биограф Боб Холман полагает, что «Харди немного читал Маркса и выбрал те фрагменты, которые соответствовали его собственным взглядам на этический и
