Баламут - Василий Горъ

электронной форме, но переигрывать решение не стал. Судя по едва заметному прищуру ротмистра, он сообразил, что я понял свою ошибку, но подыграть подыграл, пообещав принести необходимые бумаги в кабинет дежурного целителя. Вот я и начал заруливать, дав команду «туристам» отправляться следом за мной.

К слову, прихлебатель отличился и по дороге к медблок — сообщил, что они, аристократы, регулярно посещают родовых целителей, уровень которых не идет ни в какое сравнение с уровнем их армейских коллег, а значит, мы теряем время впустую. Пришлось ставить его на место еще раз:

— Геннадий Максимович, а родовые целители проверяли реакцию ваших организмов на пыльцу мутировавших растений Багряной Зоны или реакцию вестибулярного аппарата на близость гравитационных вихрей?

— Н-нет.

— А ведь это далеко не весь список того, что может выйти вам боком ЗА Стеной!

— Ген, закрой рот и делай ВСЕ, что скажет Ратибор Игоревич! — приказал Горчаков. — В противном случае я оставлю тебя в «Девятке».

Угроза впечатлила всю свиту, благодаря чему визит в «логово» Марии Матвеевны прошел без эксцессов — «туристы» послушно сдали все анализы, прошли через комплекс стандартных процедур рейдера-новичка, стоически перетерпели удаление артефактных маячков, способных неслабо навредить, и предельно внимательно выслушали рекомендации целительницы. Там же, в приемной, изучили и подписали контракт, отсканировали свои экземпляры, порвали ненужную бумагу, перевели мое вознаграждение на счет общины и заявили, что готовы продолжать.

Я деловито убрал документы в перстень, а затем отвел подопечных в спортивный комплекс и сдал дежурному инструктору по боевой, магической и физической подготовке. За издевательствами над страдальцами наблюдал со стороны, запоминая слабые и сильные стороны каждого подопечного. Минут через сорок пять счел, что могло быть и хуже, дал основательно пропотевшей пятерке время принять душ и привести себя в порядок, немного подождал Марину Владимировну, застрявшую в раздевалке, и отвел народ получать нормальное обмундирование. А там начался цирк — узнав о том, что в рейд придется идти не в комбезах и ботинках, пошитых по спецзаказу, а в «хрени» для унтер-офицеров, аристократы чуть было не взбунтовались. Но такие бунты я гасил не один и не два раза, поэтому при первых же признаках недовольства объяснил, чем чревато неповиновение:

— Не знаю, в курсе вы или нет, но на территории Багряной Зоны идет не одна, а две необъявленные войны, то есть, наши рейдовые группы воюют с рейдовыми группами корхов и… китайцев.

— Как это? Мы же союзники! — воскликнул княжич и вынудил меня поморщиться:

— Де-юре — да: Червоточина появилась неподалеку от государственной границы между Российской и Поднебесной Империями, окружена Стеной, построенной совместными усилиями, поэтому в ней пасутся только наши рейдовые группы, а добыча изучается только нашими специалистами. Однако де-факто все не так радужно, как кажется со стороны: если в годы Вторжения наши соседи обвиняли нас во всех мыслимых и немыслимых грехах, грозили войной и тихо радовались тому, что Червоточина появилась на нашей земле, то с момента Стабилизации их поведение радикально изменилось. Теперь им не нравится, что китайский участок Стены в четыре раза короче российского, что возле прохода на Ту Сторону располагается пусть не функционирующая, но российская научно-исследовательская база, что мы, засечники, ходим к корхам, как к себе домой, что снабжаем Особую Комиссию в разы большим количеством добычи, чем достается «верным союзникам», и так далее. Короче говоря, в нашей части Зоны действуют спецгруппы, специализирующиеся на захвате российских рейдеров и засечников. Куда деваются трофеи, объяснять не буду — вы это понимаете не хуже меня. Расскажу о судьбе тех, кто попадает в плен. Рядовых и бойцов, выглядящих новичками, как правило, убирают, ибо толку от их потрошения немного. Зато командиров групп, ветеранов и нас, засечников, утаскивают к себе. А для того, чтобы гарантированно добраться до своего участка Стены, избавляются от «ненужного» веса, то есть, отрубают пленным все конечности и прижигают раны.

Услышав последнее предложение, супруга Павла Алексеевича спала с лица и еле слышно выдохнула:

— Кошмар!

— Это еще не кошмар… — вздохнул я. — Кошмар начинается после того, как такой обрубок доставляется к следователям и палачам — они выжимают из «языков» всю полезную информацию.

Женщина побледнела еще сильнее, решительно развернулась к стопке шмотья, подготовленного начальницей службы снабжения специально для нее, переложила в сторону «уродское» армейское белье и вцепилась в комбез. Пришлось лечить и эту глупость:

— Марина Владимировна, китайцы далеко не дураки и не гнушаются проверять статус пленника или пленницы… хм… самыми разными способами. И пусть шансы на то, что им удастся захватить в плен кого-нибудь из вас, стремятся к нулю, я предпочитаю перестраховываться даже в мелочах. Говоря иными словами, в идеале вам, красивой девушке, стоило бы обойтись без лишнего экстрима. Но если вы твердо решили составить компанию супругу, то рекомендую избавиться от всех признаков реального статуса, включая родовые артефакты, драгоценности, коммуникаторы и нижнее белье. К слову, ничего из оставленного в сейфах, имеющихся в выделенных вам жилых помещениях, не пропадет. Но если есть желание, вы можете оставить особо дорогие вещи в личном сейфе ротмистра Тверитинова.

Горчакова растерянно посмотрела на мужа, и тут Беляева, наблюдавшая за ее поведением с момента нашего появления в ее кабинете, решила добавить веса моим словам:

— Баламут вас еще щадит: командир нашей рейдовой группы заставил бы сделать уставную прическу — если корхи не видят разницы между мужчинами и женщинами, поэтому без затей утаскивают на Ту Сторону и тех, и других, то китайцы нас, дворянок, еще и насилуют. На своей территории, неподалеку от внешнего края полосы отчуждения, куда доставляют без «лишних» деталей вроде рук и ног.

Услышав словосочетание «нас, дворянок», Горчакова, которую начало мутить, нашла способ прервать пугающий рассказ:

— Вы дворянка?

— Да. Зауряд-прапорщик Валентина Станиславовна Беляева. В «Девятке» уже шесть лет, так что знаю, о чем говорю. Хотя и не так хорошо, как Баламут — я ходила за Стену всего четыре раза и нарывалась только на корхов. А он, по слухам, только в этом году вырезал полтора десятка спецгрупп и доставил в «Единичку» восемь еще живых «обрубков».

Приписывать себе чужие заслуги я не собирался, поэтому сказал правду:

— Полтора десятка вырезала вся наша община. А «обрубков» было только шесть.

— Ага, «только»! — насмешливо передразнила Беляева. — Шесть женщин, которые благодаря тебе попали в руки высокоуровневых целителей и пусть через год-полтора, но вернутся к нормальной жизни! Кстати, обратите внимание на то, что Баламут не сказал, какое количество спецгрупп вырезал в одно лицо! А знаете, почему?

— Почему? — эхом повторили Горчаковы.

— Потому, что за этими тварями охотятся только пятеро