Левиафан. Человеческая природа. О свободе и необходимости - Томас Гоббс

которого происходят все ложные и бессмысленные учения. В силу этого люди, черпающие свои знания не из собственного размышления, а из книг, доверяясь их авторитету, настолько ниже необразованных людей, насколько люди, обладающие истинным познанием, выше их. Ибо незнание составляет середину между истинным знанием и ложными доктринами. Естественное ощущение и представление не подчиняются глупости. Природа не может ошибаться, и по мере накопления богатства языка люди становятся мудрее или глупее среднего уровня. Точно так же без письменности никто не может стать необычайно мудрым или (если только его память не парализована болезнью или плохим устройством органов) необычайно глупым. Ибо для мудрых людей слова суть лишь марки (counters), которыми они пользуются для счета, для глупцов же они полноценные монеты, освященные авторитетом какого-нибудь Аристотеля, или Цицерона, или Фомы, или какого-либо другого ученого мужа.

Содержание имен. Имена могут быть даны всему, что может быть сосчитано, т. е. сложено одно с другим и образовать сумму или вычтено одно из другого и образовать остаток. Римляне называли денежные счета rationes, а операцию счета – ratiocinatio, и то, что мы в долговых расписках и в счетных книгах называем статьями счета, они называли nomina, т. е. именами, и отсюда, кажется, они распространили слово ratio на способность счета во всех других вещах. Греки имеют лишь одно слово logos для речи и разума. Это не значит, будто они полагали, что не может быть речи без разума, а лишь то, что не может быть рассуждения без речи. Самый акт рассуждения они называли силлогизмом, что означает суммирование связей разных высказываний. Так как одни и те же вещи могут быть приняты в расчет на основании различных знаков, то их имена, чтоб показать это различие, могут быть различным образом повернуты и изменены. Это разнообразие имен может быть сведено к четырем общим категориям.

Имена. Во-первых, вещь может быть принята в расчет в качестве материи, или тела, как живая, чувствующая, разумная, горячая, холодная, движущаяся, находящаяся в покое; под всеми этими именами подразумевается материя, или тело, так как все таковые имена суть имена материи.

Во-вторых, вещь может быть принята в расчет, или рассматриваема, из-за какой-либо акциденции или качества, которые мы в ней воспринимаем, как, например, из-за того, что она приведена в движение, имеет такую-то длину, горячая и т. п., и тогда мы от имени самой вещи путем небольшого изменения или преобразования составляем имя той акциденции, которую мы принимаем во внимание; например, если нас интересует в вещи то, что она живая, то мы принимаем в расчет жизнь; то, что она движется, мы обозначаем словом движение; что она горячая – словом жара; что она длинная – словом длина и т. п. Все эти имена суть имена акциденций, или свойств, которыми одна материя, или тело, отличается от другой; эти имена носят название абстрактных имен, так как они отвлечены от рассмотрения (account) материи, но, конечно, не от самой материи.

В-третьих, мы можем принимать в расчет свойства нашего собственного тела, причем делаем следующее различение: например, при виде какой-нибудь вещи мы принимаем в соображение не саму вещь, а ее вид, цвет, ее мысленный образ в нашем представлении, а слыша какую-нибудь вещь, принимаем в соображение не ее, а лишь слышание, или звук, которое есть наше представление или восприятие вещи ухом. Такие имена суть имена представлений.

Употребление положительных имен. В-четвертых, мы можем принимать в расчет или в соображение сами имена и речи и давать им имена. Ибо общее, всеобщее, особенное, двусмысленное есть имена имен, а утверждение, вопрос, повеление, рассказ, силлогизм, проповедь, просьба и многие другие подобные – имена речей. Все эти имена исчерпывают разнообразие имен положительных, которые даются, чтобы обозначить нечто существующее в природе или воображаемое человеческим умом, как, например, тела или свойства тел, которые существуют или могут быть представлены существующими, или, наконец, слова и речь.

Отрицательные имена и их употребление. Имеются также другие имена, называемые отрицательными. Эти имена суть знаки, обозначающие, что какое-нибудь слово не есть имя вещи, о которой идет речь. Таковы слова ничто, никто, бесконечное, непостижимое, три минус четыре и т. п. Такие имена, однако, полезны для размышления или для направления мыслей и вызывают в уме наши прошлые размышления и, хотя они не имена какой-нибудь вещи, тем не менее заставляют нас отказаться от неправильно употребляемых слов.

Слова, не имеющие значения. Все остальные имена есть лишь пустые звуки, причем они бывают двух видов. К первому относятся новые слова, смысл которых еще не установлен определением; огромное количество таких имен сочинено схоластами и малодушными философами.

Второй вид – когда люди образуют имя из двух имен, значения которых противоречат друг другу и несовместимы одно с другим; примером подобного имени может служить невещественное тело, или (что то же самое) невещественная субстанция, и большое количество других подобных имен. Ибо если два имени, из которых составлено какое-нибудь ложное утверждение, соединить в одно, то оно совсем ничего не обозначает. Если, например, такое высказывание, как четырехугольник кругл,– ложное утверждение, то имя круглый четырехугольник ничего не обозначает и является пустым звуком. Точно так же если неправильно говорить, что добродетель может быть влита или вдуваема и выдуваема, то слова влитая добродетель, вдунутая добродетель столь же абсурдны и бессмысленны, как круглый четырехугольник. Вот почему вряд ли вы встретитесь с каким-нибудь бессмысленным и лишенным всякого значения словом, которое не было бы произведено от латинского или греческого слова. Француз редко слышит, чтобы нашего Спасителя называли именем parole, но часто слышит, что Его называют словом verbe. Однако слова verbe и parole отличаются друг от друга только тем, что одно – латинское, а другое – французское.

Понимание. Когда человек, слыша какую-нибудь речь, имеет те мысли, для обозначения которых слова речи и их связь предназначены и установлены, тогда мы говорим, что человек данную речь понимает, ибо понимание есть не что иное, как представление, вызванное речью. Вот почему если речь специфически свойственна человеку (что, как известно, есть на самом деле), то и понимание также специфически свойственно ему. Вот почему не может быть понимания абсурдных и ложных утверждений, если они всеобщи; и хотя многие думают, что они их понимают, они лишь спокойно повторяют слова или вызубривают их наизусть.

Какого рода речи обозначают влечения, отвращения и страсти человеческой души, а также их применение и злоупотребление, об этом я буду говорить после изложения вопроса о страстях.

Непостоянные имена. Имена таких вещей, которые вызывают в нас известные эмоции,