Записки экспедитора Тайной канцелярии. К берегам Новой Англии - Олег Рясков

– Так тут не сказано.

– Да-а-а! – в сердцах скомкал салфетку Андрей Иванович. – Совсем писать разучились… Черти, чем занимаются… ослами привязанными! Ну и далее что?

Туманов продолжил:

– Нашли злоумышленников среди учеников капитанской школы…

Ушаков вырвал у него из рук бумагу и прочитал фамилии.

– И это будущее российского флота… – Он был возмущен до глубины души. Вот что значит без глазу хозяйского Русь-матушку оставить. – Н-да! Был бы жив государь… Ладно. Еще что?

Субординация, которой Туманов был обучен, не позволила ему взять тот лист, что патрон с гневом бросил на стол, а потому он перешел к чтению следующего:

– Морской офицер Плахов… убил некого фискального чиновника Хромова… в поединке в доме Воронцова. Причиной ссоры явилась сестра Воронцова, крепостная по рождению девка Анастасия.

– И кто этот Плахов?

– Сказано, что геройски проявил себя в Северной войне, – провел пальцем по строкам офицер, – командовал абордажной командой, хитростью захватил шведский порт, представлен к награде.

Под ложечкой сладко заныло. Так было всегда, когда чувствовал Ушаков, что дело складывается.

– И где он сейчас? – блеснул в глазах Главы Тайной канцелярии знакомый Туманову с давних пор азарт.

– Так в Приказе! – отрапортовал офицер.

– Федор! – крикнул Андрей Иванович. – Карету вели закладывать. В Приказ поедем.

Так и осталось куриное яйцо недоеденным, а чай недопитым. Пришлось Егорке прикончить овсяную кашу, что каждое утро готовила Пелагея для барина. Каша в этот раз была особенно вкусна, расстаралась кухарка. Только вот одно Егора огорчало: барин-то голодным уехал.

Глава 8, в коей морской офицер Семен Плахов не оправдывает возложенных на него надежд

Семен Плахов впервые пребывал в казематах Петропавловки. Слышал о них много, а вот самому как-то не доводилось. Да и как он, бравый морской офицер, не раз вступавший в отчаянный поединок с врагом, мог подумать, что будет стоять в сем страшном месте и держать ответ за убийство христианина? Хотя можно ли человека, что способен играть в карты на живую душу, христианином именовать? Но как бы там ни было, не хотел ему Семен зла.

Права Анастасия Афанасьевна – горячая у него голова. Сначала сделает, а потом уж думает, как выпутываться будет. Ну, такое уж у него ремесло. В нем без решимости никак нельзя. Не раз она его выручала, а тут вот подвела. Да ладно бы его самого, а то вот и… Мысль о том, что любимая сейчас здесь же в сырых подвалах Приказа, что грозит ей страшное наказание, была невыносима. Желание спасти ее предавало Плахову духу.

– Значит, сказываешь, шпагу первым вытащил Хромов? – начал дознание тучный судья. Он сидел во главе стола и явно был председательствующим.

– Точно так, – согласно кивнул Плахов. – Я же уже говорил.

– А ты разве смертию ему не грозил перед этим? – затараторил второй судья, что сидел по правую руку от председателя. – Он же не просто так оружие свое достал?

– Сказывал, чтобы подобру-поздорову шел… – Плахов с трудом подыскал нужное слово: – Домой…

– А что причиной ссоры стала девка крепостная Воронцова Анастасия, подтверждаешь? – председатель попытался навести Плахова на нужный ответ.

– Да она-то здесь вообще ни при чем… – начал Семен, но тут же был прерван вторым судьей.

– А не она ли через свою служанку подговорила тебя на смертоубийство Хромова?

– Да я и знать-то не знал, что там случилось. Служанку спросите, она сказала, что Воронцов на свою сестру в карты играет, я и побежал.

– Побежал зачем? Убить Хромова? – настаивал председатель.

– Нет. Помешать я хотел такому злодейству.

– А вот некто Стрешнев говорит, – второй судья указал в бумагу с показаниями, – что ты грозился Хромову…

Но стрешневскому доносу не суждено было быть оглашенным до конца. Дверь каземата заскрипела, и в проеме возникла фигура Ушакова. Его трость отмерила несколько шагов по каменному полу, а голос, оттолкнувшись от низких сводов, заставил всех прочих замолчать.

– Что же ты, нехристь, натворил?! – приложил Андрей Иванович ничего не понимающего Плахова. – Взял и свидетеля прикончил. Велено было арестовать и доставить для допросу! А ты?!

– Я… – заморгал озадаченный Семен.

– Что ты?! – повысил голос Ушаков и направился к столику, что стоял у маленького оконца, забранного решетками.

Судьи не решались даже голову повернуть в сторону грозного вельможи.

– Сказано было: Хромова арестовать тайно, а ты целый балаган устроил, да еще солдатне сдался. Экспедитор хренов! – Ушаков подмигнул Плахову. – Я тебя сегодня же под домашний арест на неделю! – Андрей Иванович выдержал небольшую паузу, словно размышляя, таков ли срок. Потом, будто поняв, что надо бы наказать покрепче, вынес окончательный вердикт: – Нет, на месяц!.. На хлебе и воде сидеть будешь!

Наконец председатель решился:

– Я не понимаю, что здесь происходит!..

– Господин сей работал тайным экспедитором, – уважая суд, начал Ушаков. – И приказ имел арестовать фискала Хромова по обвинению во взяточничестве.

Второй судья вновь засуетился, пытаясь показать рвение:

– Но нам нужны доказательства, подтверждающие ваши полномочия.

Ушаков достал из рукава свернутую в трубочку бумагу и протянул секретарю. Председатель принял документ из рук секретаря, разорвал печать и начал читать. По мере того как он знакомился с документом, а через него и с персоной, что так бесцеремонно прервала допрос, масленые глазки его начинали выражать все более и более подобострастия, кое по окончании чтения оторвало его тучный зад от кресла и заставило спину согнуться в почтительном поклоне.

– Если Вашему сиятельству будет угодно, мы его освободим нынче же вечером… – доселе грозный, судья угодливо улыбнулся и развел руками. – Сами понимаете – формальности…

Ушакова судебные формальности в данном случае ничуть не интересовали. Плахов ему понравился. Сметлив оказался, сразу понял, что к чему. Вполне для дела сгодится.

– Его я заберу тотчас же. А все бумаги по делу пришлете к вечеру. – Андрей Иванович не намерен был долее вести дебаты, он взял трость и направился к выходу, по дороге кинув морскому офицеру: – Одевайся и оружие свое не забудь.

Плахов подошел к судейскому столу, забрал лежащие на нем шпагу и шляпу, виновато улыбнулся, мол извините, что не оправдал ваших надежд, и проследовал за столь неожиданно возникшим спасителем.

Глава 9, об истинной цели экспедиции и настоящей любви

В карете Ушаков какое-то время молча наслаждался выражением удивления на лице Плахова, а потом рассмеялся: