Сильнее боли - Андрей Буторин

Желанное тело касалось Галиной кожи, но неуверенно и осторожно, словно боясь обжечь ее. Тогда Галя сама прижалась к нему и стала целовать, как недавно в мечтах, над самым сердцем. Мужчина откликнулся на ласки, его ладони заскользили по Галиной спине, легли на ягодицы. Галя выгнулась, прильнула к горячему телу грудью и животом, переплела его икры своими. А потом обхватила его крепко за спину и растворилась в нем, растворяя его в себе.

Дальше все было так, как она и желала, о чем так мечтала долгие годы, чего так ждала. Она хотела шептать и кричать бесконечным рефреном любимое имя, но почему-то никак не могла его вспомнить. Но это уже не казалось важным. Важно, что любимый сейчас с ней, в ней, повсюду… И вдруг он отпрянул. Шумно вдохнул, задержал в груди воздух, словно собрался нырнуть в неведомую глубину, и сказал так, будто от скуки ему свело скулы:

– Погоди. Я забыл. Нужно, чтоб все было видно.

А Галя сразу вспомнила имя. Роман. Конечно же, Роман! Как она могла забыть? Только это был голос не Романа.

Босые ноги прошлепали по полу. Свет лампочки показался ядерным взрывом. Галя зажмурилась – пляшущие под веками цветные пятна складывались в выхваченное сознанием лицо. Лицо не Романа. Совсем чужое лицо.

Она открыла глаза. Да, это не Роман. Не ее мускулистый, спортивно-подтянутый «красавец-мачо», как она его шутя называла. Незнакомец был худощав, неспортивен и вообще… неказист. Светло-серые глаза, равнодушно взирающие на нее из-под русой челки, казались стеклянными. И этот неживой взгляд делал ничем не примечательное, застывшее лицо похожим на маску. Только сейчас это не имело для Гали никакого значения, мозг всего лишь зафиксировал факт.

– Иди сюда. Надо продолжить, – бесцветным голосом сказала она.

– Да, надо продолжить. Иду, – эхом откликнулся незнакомец.

И они продолжили. Очень старательно. Так отточено правильно, что впору снимать учебно-познавательный фильм. Ни одного лишнего движения, никаких глупых нашептываний и ненужных ласк. Все происходило совершенно беззвучно, если не считать размеренного скрипа пружин и учащенного дыхания занимающихся тяжелым физическим трудом людей.

А когда мужчина, прервав полустон-полувсхлип, отстранился и Галя увидела незнакомые, удивленно-беспомощные глаза под прилипшей к потному лбу русой спутанной челкой, она словно очнулась. И закричала, сжимаясь в комок, подтянув к груди колени, судорожно обхватив плечи руками:

– Кто вы?.. Кто вы такой?!

6

В ушах у Тараса все еще звенел крик сжавшейся перед ним обнаженной женщины, но смысл его никак не проникал в сознание. В мозгу замелькали картины: он выходит из школы, идет… Куда?.. Да в поликлинику же, показаться врачу – что-то неладное стало твориться с головой. Да-да, именно туда его и повез Валерка… Валерка? Он-то тут при чем?.. Ну да, он же догнал его и предложил подвезти.

Так что, он сейчас в поликлинике? Тарас опустил взгляд и тут же, охнув, скрестил под животом ладони – он был совершенно голым!.. Значит, он и правда в поликлинике? Но зачем его раздели полностью, если проблемы лишь с головой? И кто это сидит перед ним и с таким ужасом его разглядывает? Врач?.. Но почему она тоже голая? Или… это еще одна пациентка? Может, они уже в психушке? Но разве бывают даже там общие палаты? Куча вопросов, смешиваясь и кувыркаясь, мелькала в мозгу сумасшедшим калейдоскопом.

Тарас обвел вокруг взглядом. Он где-то потерял очки, потому окружающее казалось акварельными мазками на рыхлой дешевой бумаге. Тарас прищурился, и бумага впитала лишнюю влагу. Рисунок неизвестного сюрреалиста стал более четким. Маленькая, освещенная тусклой лампочкой комнатушка под скошенным дощатым потолком. Даже для психушки чересчур убого. По пыльным некрашеным доскам разбросана одежда – его брюки, рубашка, пиджак. А вот и юбка, блузка и… совсем уж интимные предметы гардероба. Тарас прищурился сильнее. Да, несомненно, нижнее белье. В том числе и его. И впрямь – сюрреализм, да и только!.. А вот и очки. Разбитые…

Тарас подобрал с пола оправу, прихватив заодно и трусы, и промычал:

– Не м-могли бы вы отвернуться?..

Женщина уткнулась лбом в колени. Тарас быстро натянул трусы, надел брюки и сунул бесполезную оправу в карман. А когда взял рубашку, женщина вскинула голову и снова выкрикнула:

– Да кто вы такой? Что вы тут делаете?

– Я? – сглотнул Тарас. – Я – Тарас… э-э… Артемович. Я тут… э-э-э-э… одеваюсь.

– Не надо паясничать! – подскочила женщина, но тут же снова сжалась в комок. – И нечего на меня пялиться! Что вам от меня надо? Отпустите меня сейчас же!

– Да я вас как бы… и не держу, – пожал плечами Тарас и, оценив ситуацию, поспешил отвернуться. – Вы оденьтесь тоже, я не смотрю. Да и без очков все равно вижу плохо, не бойтесь.

Тарас натянул рубаху и, застегивая пуговицы, услышал, как женщина, обнаружив, видимо, что-то, отчаянно ахнула:

– Вы!.. Да вы… Что вы со мной делали?! Насильник! Маньяк!..

– Да что вы это такое… – с негодованием повернулся Тарас, но женщина, успевшая надеть лишь трусики, отчаянно завизжала, закрыв ладонями грудь. Тарас замахал руками и вновь отвернулся, продолжив скороговоркой: – Что за глупости, никакой я не маньяк! Я совершенно не понимаю… не помню, не знаю, как я здесь оказался! Я ничего не помню! Понимаете? Ни-че-го!.. – Сказал и вдруг осекся. Он вспомнил. Туманно, зыбко, будто сновидение, но вспомнил. Вспомнил, что он сейчас делал с этой женщиной… А может быть, так разыгралась фантазия? Как бы то ни было, воспоминание-мечта неожиданно выпрыгнуло из подсознания столь отчетливо и ярко, что Тарас почувствовал возбуждение. И тут же заболела голова. Не так сильно, как днем, и даже не так, как прошлым вечером, но достаточно для того, чтобы прийти в себя.

Женщина, видимо, тоже что-то вспомнила, или возмущение Тараса показалось ей искренним; она сменила тон и спросила почти жалобно:

– Но почему мы здесь? И почему мы… делали это?..

– Не знаю, – не поворачиваясь, бросил Тарас. – Не знаю, не знаю, не знаю! – Он почти перешел на крик и обернулся. Женщина уже надела юбку, но блузку еще не успела застегнуть. Однако возмущаться не стала. Устало мотнула растрепанной головой и сказала:

– Ладно. Я вам верю. Я тоже почти ничего не помню. Хотя… – Пальцы ее, продевавшие пуговицу в петлю, застыли. – Здесь был Роман. Мой муж… Бывший муж. Где он? – Она быстро застегнула оставшиеся пуговицы и замерла, прислушиваясь. – Вы слышите?

Ее пальцы нервно пригладили растрепанные светлые прядки, опустились к уху, чуть оттопырили его.

– Так ведь… – начал Тарас, но женщина шикнула и приложила палец к губам. Тарас пожал плечами и тоже прислушался. Показалось или?.. Он нахмурился и прищурил веки, будто это могло улучшить не только зрение, но и слух. И снова услышал, далекое, но отчетливое: скрип… Скрип-скрип-скрип… Или дом сам издавал эти звуки, или… внизу кто-то ходил.

Тарас на цыпочках подошел к женщине, склонился к уху и шепнул:

– Но если это ваш бывший муж, чего вы боитесь? Он что, продолжает ревновать?

– Какая дикость, – зашипела женщина. – А вдруг это не он?

– А кто?

– Не знаю. Хозяин дома, например… Ведь мы здесь без спросу.

– Я в этом совсем не уверен. Как раз хозяин и мог нас сюда затащить…

– Дикость, – повторила женщина. – Зачем?

– Откуда я знаю зачем? Но мы ведь здесь. Может быть, стоит спросить у него?

– Ну, а если он все же не знает про нас?

– В любом случае, скоро узнает.

– Почему? – вздрогнула женщина и подалась к Тарасу, словно хотела прижаться. Но снова вздрогнула и неприязненно отстранилась. Тарас заметил это.

– Я вам так неприятен?

– Неважно… – после недолгой заминки отозвалась женщина. – Вы не ответили, почему он узнает о нас?

– У нас горит свет. Он увидит его через щели. И услышит наши шаги.

– Тогда надо выключить свет и затаиться. Пока он не уйдет или не уснет. Уже ведь, наверное, ночь?

Тарас посмотрел на часы.

– Половина одиннадцатого. Мне кажется, нам лучше все-таки выйти. По-моему, мы где-то за городом. Вы не знаете, кстати, где?

– Пятая зона, – непонятно ответила женщина, но тут же мотнула головой: – Нет, не знаю.

– Вот видите. Если мы далеко за городом, как мы будем добираться ночью?

– А сейчас?

– Что «сейчас»?

– Как мы будем добираться сейчас, вечером?

– Ну, может, тут ходит какой-то автобус, электричка… Попутку поймаем, наконец.

– Электричка… – прошептала женщина. И снова добавила непонятное: – Пятая зона.

– Что это значит? – не выдержал Тарас.

– Я не уверена, но… Мне кажется, я приехала сюда на электричке. Я помню билет, на нем было написано: пятая зона. Ой!.. – Женщина больно вцепилась ногтями в плечо Тараса.

– Что? Что с вами? – забеспокоился он, вглядываясь в побледневшее лицо. Но женщина уже отдернула руку.

– Ничего. Голова… Уже прошло.

– У вас тоже?.. – вздрогнул Тарас.