Журнал «Вокруг Света» №04 за 1974 год - Вокруг Света

Сегодня мы приехали в Братиславу на другой веселый праздник — праздник начала занятий у словацких студентов. Все утро Алеш рассказывал мне о студенческих традициях.

— ...Ничего нет удивительного, что у нас их масса. Ведь эдикт об основании пражского Карлова университета был издан еще в 1348 году Карлом Четвертым, королем Чехии и императором Священной Римской империи. Высшее техническое училище появилось в Праге в начале восемнадцатого века...

Дружно грянувший студенческий гимн «Гаудеамус игитур» заглушает рассказ Алеша. Мимо нас во всю ширину улицы течет необычная процессия: старающиеся сохранять серьезность парни в строгих цилиндрах, поющие девчата в непривычных средневековых платьях. На тротуарах цепочки зрителей приветственно машут студентам, большинство из которых недавно вернулось со строек, где они работали во время летних каникул.

— Лацо! Михалик! — Я невольно вздрагиваю от оглушительного баса Алеша у меня над ухом. — Жди вечером! Обязательно зайдем! — и Алеш машет вслед кому-то из проходящих.

Вечером мы сидим в уютной комнатке общежития «Молодая гвардия» в студенческом городке, что вырос в Млынской долине. По дороге сюда Алеш успел прочитать мне целую лекцию о значении для страны комплексных работ в Южной Моравии.

— Подумать только, — горячится он, — с каждым годом во всем мире бетон автострад и аэропортов, асфальт новых городов и промышленных строек съедают землю у природы! В одной Чехословакии за пятнадцать лет для сельского хозяйства оказались потерянными четыреста тысяч гектаров.

Прогресс, конечно, остановить нельзя. Значит, нужно заняться теми землями, которые попали у природы в пасынки. Вот, например, Южная Моравия. Места изумительные: перелески, луга, поля пшеницы и кукурузы, виноградники, сады, плантации табака и, конечно, хмеля. Только и забот у местных жителей хватает. Есть в Южной Моравии треугольник между известняковыми холмами Паланских Верхов на западе, слиянием рек Дыи и Моравы на юге и древним городком Стражнице на востоке. Ни мало ни много — почти 90 тысяч гектаров. Испокон веков два-три раза в год почти четверть земли там затопляется разливами рек Моравы, Свартки, Дыи и десятков речушек и ручьев. А каждое наводнение тянется от двух недель до двух месяцев. Смывает не только посевы, но, бывает, и дороги, мосты, дома. Каждое наводнение — миллионы крон убытков. Но и это еще не все. Кончается половодье — другой бич: засуха. Почва пересыхает, трескается. Опять потери.

...Теперь представляешь, как важна комплексная программа орошения и мелиорации для Южной Моравии, которую начали осуществлять в конце шестидесятых годов. Ну да о ней Лацо лучше расскажет. Он там весь третий семестр проработал, — подводит итог Алеш.

Наш хозяин Ладислав Михалик явно смущен. Он только что вернулся с реки Дыи и вдруг подвергся совместной атаке двух журналистов. Мне тоже становится неудобно за наше внезапное вторжение, но Алеш спасает положение. Когда он почувствует интересный материал, то умеет разговорить даже самого закоренелого молчуна. Слово за слово, и я узнаю, что Ладислав вот уже вторые каникулы подряд проводит на мелиоративных работах в Южной Моравии, где Алеш, оказывается, и познакомился с ним. В прошлом году Михалик в основном орудовал лопатой — был простым землекопом, в нынешнем получил повышение — стал бульдозеристом. Почему он выбрал именно Южную Моравию для третьего семестра? Не слишком ли там «грубая» работа для студента? Вот уж нет! Он с детства любит природу, а на таком строительстве как раз и можно помочь ей. Тем более после окончания высшей школы Михалик будет строителем. Впрочем, в молодежных бригадах вместе с ним трудились и будущие юристы, и психологи, и технологи.

В Южной Моравии такие бригады студентов, в большинстве членов Социалистического союза молодежи, можно встретить во многих местах. Да это и неудивительно, если учесть масштабы работ, ведущихся в «мокром треугольнике». Укрепляются высокими насыпями берега рек, сооружаются насосные осушительные станции, плотины, водохранилища, которые весной и осенью будут задерживать паводковые воды, а в период засухи отдавать их полям. Южная Моравия, конечно, не Сахара, но все же это самая теплая и самая сухая низменность в Чехословакии. Сейчас главные работы ведутся на реке Мораве около Годонина. Здесь предстоит углубить и выпрямить русло, чтобы увеличить его пропускную способность с 200 м3 воды в секунду более чем в четыре раза. Тогда даже при самом большом паводке Морава не будет выходить из берегов. Ладислав же работал на Дые, где в месте слияния ее с Моравой строится водохранилище.

— А знаете, какое самое интересное да и самое большое сооружение в южноморавском комплексе? — хитро улыбнулся Лацо, довольный тем, что поставил Алеша в затруднительное положение. — Водохранилище в долине около Новых Млинов. Во-первых, длина его будет двадцать километров, а ширина три. Во-вторых, сейчас в Южной Моравии нет ни одного дома отдыха поблизости от больших водоемов, а в гостиницах, домах отдыха, турбазах на берегах водохранилища смогут каждое лето отдыхать от восьмидесяти до ста двадцати тысяч человек. В-третьих, это будет настоящее птичье царство...

В таком грандиозном проекте, как тот, о котором рассказывал нам Ладислав, особое внимание уделено охране местной флоры и фауны. Дело в том, что Южная Моравия расположена на одной из главных трасс птичьих перелетов в Европе: ежегодно орнитологи регистрируют здесь до 260 видов птиц — всего на 100 меньше, чем на всей остальной территории Чехословакии. Большинство прилетает с первым весенним солнцем и покидает гнездовья лишь глубокой осенью. К тому же маршруты пернатых идут отсюда во все концы земного шара: в тундру и к мысу Доброй Надежды, в Гвинею и к скандинавским фьордам, в пески Северной Африки и на побережье Черного моря.

Поэтому в комплексном проекте работ в Южной Моравии есть специальный раздел, касающийся создания необходимых «удобств» для птиц. Поскольку часть нынешних заливных лесов исчезнет, их должно заменить водохранилище у Новых Млинов. Там для перелетных птиц будет создано несколько островков для гнездовий.

— Теперь представляете, что такое Южная Моравия сегодня и какой она станет завтра? — закончил свой рассказ Ладислав Михалик.

С. Паверин

Корабли приходят в Ленинград

Не успели мы с ледокола перейти на лоцманское судно «Ленинец», как на горизонте появились неясные очертания идущих кораблей. Нам даже не удалось прилечь на аккуратно прибранные койки в каюте, отведенной для дежурных лоцманов: матрос сообщил, что судно «50 лет Советской Украины» на подходе. И все же лоцман, с которым мне предстояло подняться на встречаемое судно, открыл бельевой шкаф, достал постельные принадлежности, но, подумав, положил обратно. Пока мы шли на ледоколе из порта сюда, на кронштадтский рейд, я надеялся познакомиться с лоцманом поближе, но ни на ледоколе, ни здесь, на «Ленинце», такой возможности не представилось. Сняв ботинки и укладываясь на диване, он ответил на мой удивленный взгляд:

— У лоцмана главное: уметь использовать любое свободное время для отдыха, чтобы в любой час быть готовым к работе. После этого стало очевидным, что знакомство может состояться только в деле, во время проводки.

Когда в диспетчерской мне сказали, что в море я выйду с Василием Тюхиным, самым молодым лоцманом порта, сорокового года рождения, — это меня и удивило, и обрадовало. Обрадовало потому, что легче будет найти с ним контакт, а удивило потому, что лоцманы — это, как правило, люди в возрасте, уже отплававшие капитаны и штурманы с большой практикой. На современном флоте можно встретить немало молодых капитанов, но лоцманов...

Вокруг нас белое ледовое поле Финского залива, и на нем одинокие, с зияющими бойницами форты, которые начал строить еще Петр Первый. В те времена пушки стреляли недалеко — восемьсот метров, и поэтому перекрестный артиллерийский огонь преграждал кораблям шведов путь к городу. Строительство фортов продолжалось до начала нашего века. Недалеко виднеются башни Кронштадта; артиллерия и корабли этой крепости в Великую Отечественную войну не пропустили вражеские суда к морским воротам Ленинграда.

Здесь, на кронштадтском рейде, круглый год дежурит лоцманское судно «Ленинец», чтобы встречать суда, идущие в Ленинград, указать им ориентиры, высадить лоцмана, обеспечить безопасность плавания по узкому извилистому фарватеру протяженностью в двадцать семь морских миль.

Ледокол «Семен Дежнев», встретив у приемного буя за горизонтом два судна, приближался к нам, оставляя за собой канал чистой воды. В кильватере у него шли небольшое западногерманское судно и за ним громадное, еще не ясных форм «50 лет Советской Украины».