Кровавые Горгоны - Генри Зу

Луч солнечного света падал на причудливый механизм, установленный в храме. Все старейшины ранее уже видели эту машину, некоторые даже поклонялись ей, но никто никогда не лицезрел ее в действии.

И никто из них не помнил времена, когда они действительно нуждались в этом.

Устройство стояло на полу, похожее на продолговатый сосуд, по своим размерам не превышая мешок муки из ядер орехов. Словно спящий зверь, механизм не подавал никаких признаков жизни. Его панели и клавиши были покрыты толстым слоем пыли. Все время, что оно находилось здесь, никто не посмел дотронуться до этого образца забытой технологии. Небольшая рукоятка, торчавшая из устройства, словно ждала, чтобы кто-нибудь нажал на нее.

Устройство стояло в центре окружности, по краям которой были изображены воины в луковицеобразных шлемах.

Рисунки изображали воинов в шлемах, пронзавших двуглавого орла стилизованными языками пламени. Как и на самом устройстве, так и на окружности отсутствовали какие-либо отпечатки рук и ног, в отличие от области за кругом, испещренной следами ног кочевников.

— Кто-то должен это сделать, — прошамкал беззубый старец племени Муру.

— Ней, ты старше меня, эта честь принадлежит тебе! — откликнулся другой старейшина.

— Тебе нечего бояться, ты молодой и полон сил. Ты и должен это сделать! — возразил третий.

Вскоре зал наполнился криками, и стало ясно, что никто не хочет прикасаться к машине. Никто не знал, что произойдет после.

— Я сделаю это! — выкрикнул молодой кочевник, выступив вперед. — Я призову богов.

Заплетенные волосы храбреца выдавали его принадлежность к племени Коси, безрассудных наездников с Западных равнин. Никто не стал спорить с ним, и все расступились, когда воин направился в центр храма.

Кочевники в далеком прошлом поклонялись Богу-Императору. Но это были времена колоний, времена давно позабытые. Изолированный от Империума Гаутс Бассик подвергался нападениям со стороны пришельцев и пиратов. В то время кочевники жили в страхе и часто прятались, избегая конфликтов. Но затем пришли боги и вышвырнули ксеносов с планеты. Боги были их покровителями.

Храбрец из племени Коси набрал воздух в легкие и вступил в круг. Толпа в ужасе отшатнулась назад, но ничего не произошло. Медленно выдохнув, Коси полностью вошел в круг и наклонился, чтобы получше изучить устройство.

Устройство выглядело настолько незамысловато, что воину ничего не оставалось, как нажать на рычаг. Опасливо сжав рукоять большим и указательным пальцем, кочевник начал раскручивать его. К его удивлению рукоятка легко поддалась вращению, несмотря на значительный возраст устройства. Он начал раскручивать ее все быстрее и быстрее, чувствуя вращение валов внутри машины.

Неожиданная вспышка заставила храм ожить. Некоторые из старейшин стали удивленно озираться по сторонам, в то время как остальные принялись кричать и хвататься руками за голову. Луч света, о существовании которого они не знали все пять тысяч семьсот лет покоя, взметнулся вверх и озарил храм ярко оранжевым сиянием.

Храбрец продолжал вращать рукоять, как будто он всегда знал, как это делается. Шум, исходящий от устройства, превратился в громкое жужжание. Резонируя от стен здания этот звук вызывал мурашки на теле у присутствующих.

Кто-то в толпе стал призывать Коси остановиться, но кочевник даже при желании не мог этого сделать. Колесо вращалось по своему собственному желанию так быстро, что юноша не мог убрать пальцы с рукоятки.

Затем прозвучал щелчок, и оно остановилось. Температура в помещении начала опускаться. Старейшины застыли в ожидании. Даже те, кто паниковал больше всех, стояли в полной тишине. Холод отсутствовал на Гаутс Бассик и ощущался лишь тогда, когда колдуны управляли сознанием человека. Но сейчас иней покрыл весь храм, от тонких кусков меха, висевших на стенах, до шука старейшин.

Но ничего не произошло. Лишь огоньки мелькали на приборной панели устройства. Храбрец Коси вышел из круга, и старейшины подались вперед, чтобы удостовериться, что дело сделано.

И именно тогда земля задрожала. Волна энергии накрыла присутствующих, и машина поднялась в воздух, зависнув там на короткое время, и вернулась в прежнее положение. На этот раз испуганно вскрикнули все, кто стоял в храме. Огни погасли, и храм снова погрузился во тьму, словно огромная черная тень накрыла его. Старейшины почувствовали истощение, пытаясь нащупать путь во тьме.

Все они, даже те, кто был слаб здоровьем, могли инстинктивно ощущать то, что произошло. И хотя они полностью не понимали, что именно произошло, ясно было одно: устройство действительно работает.

— Я думаю, я призвал их, — произнес Коси, таращась на свои руки так, словно те были священными реликвиями.

Раб бессознательно почесывал шрам на щеке. Это движение вошло в привычку, и он уже не замечал этого. Небольшой бугорок из-за свернувшегося под кожей червя беспокоил его. Каждый раб носил подобную отметину.

И хотя он был рабом на протяжении многих лет, но так и не привык к этому. Прикасаясь к нему пальцами, он мог чувствовать жир и плоть. Кровавые Горгоны вживляли в плоть личинку небольшого белого червя.

Сейчас червь не шевелился. Раб не был полностью уверен, как это работает, но он твердо знал, что каждый червь генетически привязан к конкретной Кровавой Горгоне, поэтому, если раб отдалялся от хозяина на большое расстояние, червь вылуплялся из личинки.

Никто не знал, что происходило потом. Никто из рабов не хотел это обсуждать.

Их хозяева говорили, что личинке требуется много часов, чтобы достичь стадии окукливания, но затем процесс проходил очень быстро. Разложение кожи было финальной стадией, и человек умирал, пытаясь содрать с себя кожу.

Его господином был Мур. Даже находясь на небольшом расстоянии от хозяина, раб испытывал дискомфорт, червь шевелился, просыпаясь, и становился голодным.

Раб снова зачесался и ускорил шаг.

Раб поднялся по ступеням нижних палуб «Рожденного в котле» и начал длинный путь к верхним галереям. Корабль был огромен, и даже после 19 лет службы, раб мог потеряться, если не оставлял бы за собой пометки. Некоторые из переходов давно не использовались, стены стали домом для бактериальной флоры, в то время как с неновых дендритов свисали моллюски.

Растительность выделяла кислоту, разъедающую металлические люки, небольшие углубления и проходы для угрей и других организмов, жаждущих человеческой плоти.

Этот путь был опасен для него, и раб пробирался сквозь тьму, в одной руке держа рудный шест, а в другой фосфорный фонарь. Он находил свои отметины в виде щебня на полу во всех туннелях, разбросанного еще в первые годы рабства. Дорога заняла больше времени, чем предполагалось, и раб боялся, что хозяин накажет его за нерасторопность. Он поднимал с земли светящиеся камни и клал их в рюкзак, пока не достиг люка, оплетенного розовыми, фиолетовыми и синими ветками анемоны.

— Серв Мозель Грэй, — произнес раб в медные вокс-передатчики над головой. — У меня мешки с материалами, которые запрашивал господин Мур. Поторопитесь, пожалуйста.

Люк с жалобным скрежетом механизмов стал медленно открываться. На другой стороне находились два стража, облаченные в медные панцири и черные, обмотанные вокруг головы тюрбаны. Стражники также были рабами и имели характерные отметены на щеках, но для Грэя они были обычными статуями, не более того.

Грей кивнул им и проскользнул под скрещенными алебардами стражей.

Стражи были выставлены у дверей личных покоев господина Мура, расположенных в возвышающемся шпиле на верхних ярусах «Рожденного в котле».

Неотропическая флора росла здесь не так обильно как в других частях корабля, словно организмы боялись потревожить колдуна. Растения росли в освещаемом флюоресцирующими лампами саду, простиравшемуся вдоль дороги, ведущей к нижним ярусам шпиля. Тысячи светящихся папоротников, колеблющихся словно синапсисы, были окружены небольшими водоемами, образованными с помощью систем циркуляции корабля.

Четко различалась только нижняя часть шпиля, которая выпирала из внутренней части корпуса корабля, вакуумных уплотнений и полусферической брони.

Длинный путь вел к двум дверям из старого дерева, довольно редкого материала на корабле, и скорее всего добытого во время последнего рейда.

— Император благослови, — прошептал Грэй, троекратно коснувшись своего ошейника.

Шпиль его хозяина Мура всегда внушал в него благоговейный страх, независимо от того сколько раз он приходил сюда. Он отличался от остальных частей корабля. Даже воздух здесь был пропитан ненавистным колдовством. Грэй словно переживал кошмар из прошлого или испытывал чувство прикосновения к одежде убитой жертвы. Подобные вещи происходили и раньше в стенах этого помещения, ужасные богохульные события, оставившие после себя психический отпечаток.