Райское место - -

– Ну какое это имеет значение! Она выбрала другого, очень достойного человека, и, как ты могла убедиться, вполне счастлива.

– Но почему же она решила работать именно здесь, в твоем парке, если не для того, чтобы опять встретиться с тобой?

– В тот момент она прошла прекрасную стажировку в Венсенском зоопарке и искала работу в том же роде.

– Что-то не верится. Я думаю, что она искала не работу, а тебя.

– Слушай, мама, выкинь это из головы. Мы с ней только друзья и не более, она сама так решила. И вдобавок теперь она ждет ребенка. Так что, пожалуйста, давай не будем больше о ней говорить.

Лоренцо хотел скрыть от матери свою горечь, но она слишком хорошо знала сына и поняла, что он все еще не забыл юношескую любовь, столь много значившую для него. Он привел Мод в закрытую для посетителей зону, где стоял большой деревянный дом с черепичной крышей, в котором размещалась администрация зоопарка.

– Здесь наши бухгалтерия и канцелярия, – объяснял он, проводя мать по комнатам первого этажа, – а вот тут мое убежище. В прошлый раз, когда ты была здесь, мы еще не успели все это обустроить.

В просторной комнате с двумя широкими окнами, дающими много света, у одной стены стоял большой письменный стол, у другой – кульман архитектора с планами будущего строительства, а чуть дальше, в углу, обстановку дополняли небольшой диван, пара кресел и журнальный столик.

– Здесь я могу принимать своих инвесторов, партнеров и иностранных коллег…

На стенах висели заботливо обрамленные фотографии животных, на которые Лоренцо с гордостью указал матери.

– Некоторые из них даже родились здесь! Других увезли отсюда, чтобы они произвели потомство где-нибудь еще, но все они мне дороги. А теперь пойдем вон туда…

И он указал ей на винтовую лестницу, ведущую на второй этаж.

– Я наконец добился права оборудовать для себя помещение под крышей и теперь провожу там больше времени, чем в собственном доме.

Мод поднялась в просторную мансарду, где стояла кровать и висели полки, забитые книгами.

– Вон та дверь ведет в ванную; если хочешь, можешь зайти и освежиться.

– Значит, здесь ты и живешь? – спросила Мод, указывая на кучу одежды, сваленную в кресло.

– Ну, почти. Даже зимой, когда парк закрыт для публики, мы-то продолжаем работать.

– Иными словами, ты никак не развлекаешься? Нигде не бываешь, никого не принимаешь у себя, никакой личной жизни, только вот этот тесный рабочий мирок?

– Это моя жизнь, мама, и другой я не желаю.

– Смотри, как бы тебе не кончить одиноким старым волком. Иногда ты мне очень напоминаешь Этторе.

Лоренцо ответил растроганной улыбкой: он сохранил о своем чудаковатом дедушке только самые добрые воспоминания.

– Всем этим я обязан ему.

– Нет, этим ты обязан только себе, ведь сама земля ни на что не годилась.

– Очень даже годилась – доказательство налицо.

С этими словами Лоренцо скинул с кресла одежду и жестом предложил матери сесть.

– Он обожал природу, и, пока еще мог водить машину, мы с ним совершали долгие прогулки по Большому Парадизу[9]. Как ни жаль, но в последние годы его замучил ревматизм, и он уже не мог передвигаться, зато его навещали старые друзья.

– А я всегда волновалась, когда ты мне говорил, что не знаешь, кто приедет за тобой на вокзал. Однажды я даже позвонила ему, чтобы обсудить эту проблему, но он послал меня подальше. Он так и не простил мне, что я снова вышла замуж, родила других детей, – считал, что я слишком быстро забыла Клаудио. Послушать его, так мне следовало всю жизнь носить траур и жить под его крышей. Ты представляешь? А я была молода, и мне хотелось совсем другого, не могла же я похоронить себя заживо в доме сварливого старика. Короче, с тех пор он больше не желал иметь со мной дел, но потребовал, чтобы ты приезжал к нему раз в год: он, мол, хочет убедиться, что ты растешь в хороших условиях. Как будто я могла тебя обидеть!

Мод уселась в кресло и, подняв голову, пытливо взглянула снизу вверх на сына. Он понял, что она улучила эту короткую паузу в их откровенной беседе, чтобы задать ему очень важный, волновавший ее вопрос.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

– Ты когда-нибудь рассказывал деду о своих… сложных отношениях с Ксавье?

– Нет, мама. Он счел бы кощунством, если бы я вслух произнес это имя у него в доме. Его возмущала сама мысль о том, что у меня может быть отчим. По крайней мере, он никогда ни о чем меня не расспрашивал, только сказал однажды, что я могу во всем ему довериться, и на этом закрыл тему, больше никогда к ней не возвращался. Он предпочитал говорить со мной о моем отце, словно считал своим священным долгом хранить память о нем, и каждый раз это была другая история и новые подробности. Дед хотел, чтобы я все знал о нем, – он ведь понимал, что сам я был тогда младенцем и не мог его помнить. А еще он показывал мне фотографии – у него была целая куча альбомов…

От волнения у Лоренцо сжалось горло, и он умолк. Потом, через несколько секунд, объявил матери, что должен вернуться к работе.

– Да, конечно, иди, а я тут немного отдохну. Меня только одно интересует: что ты сделал с вещами деда после его смерти?

– Ну, своего дома у меня не было, и я, конечно же, не мог привезти их в квартиру Ксавье – представляю, как бы он отреагировал! В общем, я попросил нотариуса все продать там же, на месте. Мебель, посуду и так далее… Сохранил только альбомы, дедовы часы и его портрет, написанный каким-то другом в молодости.

И Лоренцо указал на рисунок пастелью, который Мод еще не успела заметить. Она встала, подошла ближе, и ее пробила дрожь.

– Вылитый Клаудио, – прошептала она. – Как же они похожи!

Она стояла перед портретом, неотрывно глядя на него, а когда обернулась, Лоренцо в комнате уже не было.

* * *

Анук заглянула в ванную, потом вернулась в комнату и пощупала матрас на кровати. Ну что ж, это, конечно, не пятизвездочный отель, но все прибрано, чистенько, вполне уютно, и ей подходит. В секретариате Анук сообщили, что все остальные члены семьи уже прибыли и сразу же ушли на прогулку. Наверняка в парк, куда же еще! Но было уже слишком поздно, чтобы разыскивать их там, и она решила встретиться с родными прямо в ресторане. Эта поездка ее взбодрила: слишком уж много времени она торчала в кухне у плиты. Так что предложение Валера пришлось очень кстати, Анук давно мечтала выбраться на свежий воздух. Вот уже несколько месяцев она раздумывала над возможностью открыть собственное дело, свой первый ресторан, который носил бы ее имя, принадлежал бы ей одной и в котором можно было доказать, что и она чего-то стóит. Хватит уж ей горбатиться на других, пора пуститься в свободное плаванье!

Анук вынула из сумки подарок, предназначенный Лоренцо, – маленькую бронзовую фигурку лежащего льва. Ему наверняка понравится! Мысль о Лоренцо вызвала у нее улыбку: она искренне любила брата и теперь, по прошествии времени, часто спрашивала себя, почему так редко становилась на его защиту. Отец бывал к нему несправедлив, но она поняла это с опозданием, только повзрослев. В отрочестве, как и все подростки, она была занята только собой, а затем все ее внимание поглотила школа гостиничного хозяйства. И только сейчас она начала разбираться в семейных отношениях. В частности, ей стало ясно, что Лоренцо и она – единственные члены семьи, страстно любящие свою работу и готовые посвятить ей всю жизнь. Они оба были настоящими трудоголиками. Вот уже два или три года это свойство сближало их, и хотя им не удавалось видеться, они регулярно перезванивались или общались по скайпу поздними вечерами, развлекаясь этими виртуальными встречами.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

Животные Анук не интересовали, хотя она и утверждала, что близкая встреча с тигром вызывает в ней сильное волнение. По этой причине она втайне радовалась тому, что посетит зоопарк только завтра и уедет в воскресенье вечером, чтобы вовремя вернуться к себе. Анук жила одна, не нуждаясь ни в каких родственных душах, и только изредка заводила короткие романы. Обременять себя постоянным партнером она не желала, это помешало бы ей реализовать свои амбиции. В последние годы она снимала меблированные студии рядом с ресторанами, в которых работала, – сначала в Версале, потом в Лионе и, наконец, в Париже. Она уже владела всеми секретами известных престижных ресторанов и, несмотря на свою молодость – ей шел только тридцать второй год, – была уверена, что заслужила хорошую репутацию в своей профессии.