Райское место - -

Слушая Жюли, Лоренцо с горечью убедился, что больше не интересует ее как мужчина. Былой возлюбленный остался только в ее воспоминаниях о студенческих годах, а теперь она видела в нем только друга и собрата по профессии. Лоренцо умел достойно проигрывать: ему удалось скрыть свое разочарование, он заставил себя держаться с Жюли по-дружески, и только. Таким образом, первые месяцы их сотрудничества прошли вполне благополучно. Жюли быстро осваивала все новое и даже упрекала себя в том, что прежде не интересовалась дикими животными в отличие от Лоренцо; вместо этого она сидела «как пришитая» в Париже, чтобы не оставлять в одиночестве больную мать. И теперь она восхищалась сообразительностью обезьян или умом слонов, слегка побаивалась крупных кошек и волков, внимательно прислушивалась к советам других ветеринаров. Не прошло и двух месяцев, как Лоренцо передал ей часть своих обязанностей, что позволило ему полностью посвятить себя руководству парком. Тем не менее он присматривал за ее работой, но Жюли это совсем не обижало. Во время утренних совещаний с ветеринарами и смотрителями она предоставляла ему составлять и записывать на настенных досках новые распоряжения и никогда не оспаривала их.

Словом, все шло хорошо… вплоть до того времени, когда Жюли начала слишком часто улыбаться и шутить, разговаривая со старшим смотрителем Марком, который руководил бригадой из пятнадцати человек. Это был высокий сорокалетний атлет, опытный работник. Лоренцо нанял Марка еще на стадии строительства зоопарка, привлеченный его невозмутимым спокойствием, серьезностью и прекрасными рекомендациями. Марк обожал свою работу, отлично выполнял ее и не жалел времени на терпеливые разъяснения подчиненным. Когда их с Жюли приватные беседы стали слишком частыми, Лоренцо понял, что они нравятся друг другу. Продолжение не замедлило себя ждать: она и Марк начали встречаться.

Видеть, как женщина, которая несколько лет назад разбила ему сердце и которую он до сих пор втайне любит, поддается обаянию другого мужчины, стало для Лоренцо мучительным испытанием. Он, конечно, воздержался от всяких комментариев, не возненавидел Марка, не стал обижаться на Жюли. И даже не старался избегать их, когда они вместе, под ручку, уходили с работы в конце дня. Но это не мешало ему чувствовать себя несчастным. Ведь он так надеялся когда-нибудь снова завоевать Жюли! Мечтал, обещал себе это, уповал на то, что сотрудничество поможет им вновь сблизиться. Ему даже в голову не приходило, что она может оказаться в объятиях другого. Но вот теперь ему приходилось ежедневно видеть их вместе, и ему оставалось только одно – изображать безразличие и молчать.

Молчать точно так же, как он часто делал в юности и как приходилось молчать даже теперь, когда он повзрослел и отвоевал у судьбы свою мужскую свободу.

* * *

Валер пригубил вино и кивком выразил одобрение официанту.

– Тебе наверняка понравится, – сказал он сестре.

Он заказал «Кондриё»[6], охлажденное и ароматное, чтобы доставить удовольствие Летиции, не любившей красные вина.

– Помоги мне уговорить маму, – продолжал он. – Она очень хочет поехать со мной, да и пора бы ей немного проветриться. Но папа, конечно, ворчит – впрочем, он ворчит всякий раз, когда речь заходит о Лоренцо.

– А как там Лоренцо?

– В прекрасной форме – так мне показалось. По-прежнему изыскивает там и сям деньги для зоопарка и по-прежнему одинок.

– Да, он влюблен только в своих зверей, – со вздохом ответила сестра.

– И еще в тысячи посетителей, проходящих через его зоопарк.

– Увы, они приезжают семьями, одинокие женщины там не бывают.

Она дважды отпила из бокала и приступила к морскому языку.

Брат и сестра раз в месяц обедали вдвоем в ресторане. Там, вдали от родительских ушей, они могли свободно говорить обо всем на свете. Конечно, о Лоренцо и об их сестре Анук, которая успешно делала карьеру шеф-повара, а также о своих личных делах. Летиция получила диплом доктора фармацевтики[7] после шести лет усердных занятий; эту специальность она освоила без особого желания, просто чтобы доставить удовольствие отцу. Хотя работа ей, в общем-то, нравилась, она нашла себе место подальше от отцовской аптеки, в другом квартале Парижа. Там она жила с симпатичным парнем по имени Ян, преподавателем истории в лицее, и пыталась – пока безуспешно – завести ребенка. И хотя эта неудача не мешала ей радоваться жизни, в ее глазах угадывалась легкая, едва заметная тревога.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

– Папа снова начал ко мне приставать, – бросила она. – Упрекает в том, что я отказываюсь взять на себя его аптеку, когда он выйдет на пенсию, даже слышать об этом не желает.

– Значит, он опять за свое?

– Ну, ты же знаешь, какой он упрямый.

– Да, что есть, то есть! Но ты держись, не уступай ему. Представляю, что это за мука – передача власти; да он не оставит тебя в покое до последнего вздоха.

– Я вообще не собираюсь приобретать аптеку. Слишком уж это сложно и дорого. Особенно здесь, в Париже. Ян мечтает о назначении в провинцию, в районе Бреста; он спит и видит, как бы ему перебраться в свою любимую Бретань.

Летиция любила подшучивать над этим пристрастием Яна; тем не менее он приобщил ее к прелестям своего родного края, и она была готова ехать туда вместе с ним.

– А я, значит, останусь посередине между сестрой на северо-западе и братом – на юго-востоке? – с притворным возмущением воскликнул Валер. – Веселенькая же у меня будет жизнь! Слава богу, что Анук не планирует никуда переезжать.

– В один прекрасный день она тоже это сделает, можешь мне поверить. В конце концов решит завести собственное дело и по такому случаю обоснуется где-нибудь в провинции.

Они раз и навсегда договорились, что не станут обедать в ресторане, где в данный момент работала Анук и где ее уже знали как молодого и перспективного шеф-повара.

– Так, значит, у мамы только я один и останусь, чтобы хоть как-то ее развлекать, – вздохнул Валер.

Несколько минут он задумчиво глядел на Летицию. Казалось бы – родные брат и сестра, а какие разные жизненные пути выбрали! Сам он неплохо зарабатывал на жизнь в консалтинговом агентстве, и эта деятельность ему очень нравилась. Он любил Париж, гулянки, женщин, новомодные гаджеты, интересовался только развлечениями; он не собирался убиваться на работе, чтобы сколотить себе капитал.

– Слушай, у меня идея! – воскликнул он. – Хорошо бы нам всем вместе нагрянуть к Лоренцо в день его рождения! Организуем там небольшой праздник, и если представить это как семейное сборище, папе поневоле придется отпустить туда маму.

– Действительно, почему бы и нет! Для меня освободиться на день-два не проблема – правда, Яну это будет потрудней.

– Обсуди это с ним и позвони мне к концу недели, чтобы успеть всё организовать.

Перспектива такой эскапады в горах Юра очень радовала Валера. Вот когда он сможет испытать свою новую машину, сфотографироваться вместе с жирафенком, о котором говорил Лоренцо, устроить приятный уик-энд для матери и – кто знает? – кое-кого повстречать там. Во время своего предыдущего визита Валер заприметил среди служащих зоопарка хорошенькую молодую женщину; ему вообще нравилось флиртовать, это укрепляло его в мысли, что он вполне способен соблазнить кого угодно – эту красотку или другую, сгодится любая. Когда ему было лет десять-двенадцать, он восхищался успехами Лоренцо у женщин; старший брат был его кумиром, и позже он постоянно пытался сравняться с ним, при этом ничуть не завидуя.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

Отобедав, он заплатил по счету наравне с Летицией, как у них было заведено, и вернулся пешком в офис.

* * *

Несмотря на все свои благие намерения, Лоренцо изнывал от нетерпения. Жюли спросила его, может ли она зайти к нему в конце дня, что было довольно-таки странно, ведь они ежедневно виделись во время работы. Мало того, она сказала это именно в единственном числе, дав понять, что придет одна. Лоренцо запретил себе делать преждевременные выводы, но когда он возвращался домой, сердце у него билось куда чаще обычного.