Затаив дыхание - Дин Кунц

В номере отеля Ламар переоделся в белые теннисные туфли, белые слаксы, синюю гавайскую рубашку и белый пиджак.

В денежном поясе под рубашкой лежали десять тысяч долларов сотенными. Еще две тысячи он рассовал по карманам.

Где бы ни находился Ламар, он никогда не играл в казино в своем отеле. Иначе пит-босс[2] без труда смог бы установить его имя.

По Южному бульвару Лас-Вегаса он зашагал на север, растворившись в толпе туристов. В большинстве своем они носили солнцезащитные очки, некоторые — такие черные, что казалось, будто они не защищают глаза, а скрывают тот факт, что глаз у их владельцев нет вовсе — только гладкая кожа на том месте, где положено быть глазам.

Он выбрал казино и стол для блэк-джека[3]. Купил фишек на шестьсот долларов.

Шестидесяти лет от роду, с круглым коричневым лицом доброго дедушки, напоминающим людям любимого комика и звезду телесериалов, с курчавыми седыми волосами, весящий на двадцать фунтов больше, чем следовало, Ламар Вулси редко вызывал подозрения. Сотрудники казино мельком глянули на него и потеряли всякий интерес.

Темнокожий дилер радушно встретил его: «Присаживайтесь, брат» — слишком молодой, чтобы уставать от разговоров ни о чем.

Ламар назвался Бенни Мандельбротом, поболтал со всеми, терпеливо поясняя, почему он здесь.

Несколькими десятилетиями раньше, когда в моду вошел карточный счет, большинство казино перешло на шестиколодные башмаки[4]. Держать в голове 312 карт, чтобы рассчитать вероятность удачного расклада, во многие разы сложнее, чем при игре одной колодой, и эти трудности отпугивали как дилетантов, так и большинство шулеров.

Зато при сдаче карт из шестиколодного башмака, если уж начинало везти, то выигрышная серия могла продлиться дольше и принести больше денег, чем при игре с одной колодой. Через три часа шестьсот долларов Ламара превратились в одиннадцать тысяч.

Сотрудники казино заинтересовались им, но еще ни в чем не заподозрили. Они надеялись, что он просидит за столом достаточно долго, чтобы спустить весь выигрыш.

Он рассеивал подозрения, иной раз проигрывая. Когда дилер открывал короля, а в колоде еще оставалось много картинок, Ламар останавливался на паре семерок и проигрывал. Четко рассчитанное им чередование выигрышей и проигрышей создавало видимость случайной удачи.

Ламар все еще не знал, почему он здесь, когда без четверти шесть к нему подошла официантка (на бейдже он прочитал ее имя — Тереза) и спросила, не хочет ли он еще один стакан диетколы.

И когда он посмотрел на эту симпатичную брюнетку с россыпью веснушек и вымученной улыбкой, то увидел, что в ее глазах стоят слезы, которые она едва сдерживает.

Очередной дилер, рыжеволосая Арлен, как раз закончила тасовать шесть колод. Ламар давал ей хорошие чаевые, так что у них царило полное взаимопонимание. И когда Арлен загружала башмак, Ламар глянул вслед Терезе, а потом спросил: «У нее какие-то проблемы?»

— У Терри? Муж служил в морской пехоте. Погиб в прошлом году. Один ребенок. Марти, восемь лет, такой милый. Она любит его без памяти. У него синдром Дауна. Характер у нее сильный, но иногда этого не хватает.

Ламар сыграл еще трижды и выиграл два раза, прежде чем официантка вернулась с его диетколой.

Из своих фишек, лежащих на столе, он выдал Арлен семьсот долларов. А остальные одиннадцать тысяч сгреб в кучу и сдвинул на поднос Терезы.

— Эй, нет, я не могу это взять! — изумленно воскликнула официантка.

— Я за них ничего не попрошу, — заверил ее Ламар, — и мне они совершенно ни к чему.

Оставив ее потрясенной и лепечущей что-то бессвязное, Ламар вдоль столов для блек-джека направился к выходу из казино.

Внезапно рядом возник пит-босс, чисто выбритый, хорошо одетый, прямо-таки оживший манекен.

— Мистер Эм, подождите, — «эм» относилось к фамилии, которой назвался Ламар. — Мистер Эм, вы уверены, что хотите это сделать?

— Да. Совершенно уверен. Это проблема?

— Вы пили только диетколу, так что никакой проблемы я не вижу, — все еще опасаясь какого-то подвоха, ответил пит-босс и добавил: — Но это необычно.

— А если бы я сказал вам, что у меня неизлечимый рак, жить осталось четыре месяца, деньги мне не нужны и оставлять их некому?

В фантазийном мире казино смерть являла собой правду, которая подавлялась наиболее агрессивно. Ни в одном казино нет часов, словно в азартные игры играют вне времени. Игроки иногда обращаются к Богу за помощью, но никогда не говорят со смертью.

На лице пит-босса отразилась тревога, будто слово «рак» могло разрушить чары, под действие которых попадали все, кто оказывался в этих стенах, словно упоминание о болезни могло превратить шик и блеск в грязь и пепел. Он поправил узел галстука, который не сдвинулся ни на миллиметр.

— Тяжелое дело. Берегите себя. Удачи вам, мистер Эм.

Ламар Вулси не болел раком. И не говорил, что им болен. Но его «а если бы» послужило достаточным напоминанием о реальности, чтобы напугать пит-босса.

Снаружи весь мир, казалось, полыхал языками пламени, залитый золотисто-оранжевым светом. Акры неоновых огней приветствовали приближение вечера.

Большинство туристов уже сняли очки, но прочитать их глаза все равно не представлялось возможным: мешало отражающееся в них солнечно-неоновое многоцветье.

Грейди ужинал за кухонным столом. За окнами стемнело, Мерлин тяжелой грудой расположился у его ног. Пес надеялся на один-два кусочка курятины, но не просил, изображал незаинтересованность, чтобы сохранить достоинство.

На одном из столиков был включен проигрыватель компакт-дисков. Телевизора в доме не было, и Грейди об этом совершенно не жалел. Хотя обычно он предпочитал тишину самому изящному шуму, временами присутствия Мерлина и книг не хватало для того, чтобы заполнить часы досуга.

В данный момент книги не могли дать того, что ему требовалось, тогда как соната номер два из «Опуса 27» — «Лунная соната» — успокаивала и вдохновляла.

Покончив с иллюстрированными книгами, уже за едой он принялся за эссе о горах Колорадо, за мемуары тех, кто достаточно прожил в этих местах. Проглядывал страницу за страницей в поисках упоминаний неизвестных животных, странных историй о существах с белой шерстью, игривых, но застенчивых.

Подозревал, что книги ему не помогут, но все равно искал в них нужные ему сведения. Встреча на лугу очень уж сильно потрясала его, хотя некоторых причин он не понимал вовсе, а другие представлял себе крайне смутно. На него подействовали не только уникальность и загадочность этих существ, но и какая-то их особенность, которую он только чувствовал, но никак не мог выразить словами.