Девять жизней черной кошки - Лариса Соболева

– Останься.

– Не сегодня, – хмуро буркнул тот в ответ. – Если я останусь сегодня, ты будешь думать, что я взял плату с тебя. Не хочу так. Да и ты не хочешь, я же вижу.

– Андрюша, зачем я тебе нужна? Столько девчонок, ты богатый…

– Ха-ха, – коротко и грустно хохотнул он. – Богатый спит у тебя в бане. А я всего-навсего крестьянин с немалыми долгами на плечах. Лиза, я очень этого хотел… совсем недавно… но сегодня… нет. Это должно быть по-другому, потому что иначе у нас все пойдет не так… До свидания.

На прощание он лишь коснулся губами ее губ. Поцелуй получился братский. Наверное, Андрей прав, и Лиза не готова. Однако краска стыда залила ее лицо, будто она сделала Андрею неприличное предложение. Собственно, так оно и было.

Глава 4

Черкесов спал два последующих дня, редко просыпаясь. Лиза приносила ему еду, он ел, но только потому, что знал: надо поесть. Из предбанника, который остыл, он перебрался в парную, где тепло еще держалось.

Андрей не появлялся, и Лиза подумала, что все же он обиделся на нее. И откуда взялся Черкесов! Однажды, давным-давно, у них был кратковременный роман, когда Черкесов приехал к отцу, а Лиза гостила у деда. Он умело ухаживал, вскружил ей голову, потом уехал, не попрощавшись. А когда они встретились в городе, сделал вид, что не знает ее, или действительно не узнал… неважно. Все в прошлом, от которого остался лишь неприятный отголосок, не более. Дело-то в другом: не поломает ли он Лизе дальнейшую жизнь? Вот – стоило только появиться Черкесову, Андрей исчез. Как ни отгоняла Лиза от себя мысли, что она не пара Андрею, а где-то в глубине ее души робко подавала голос надежда. Кажется, Черкесов приносит ей несчастье. Но было и жаль его, не приспособленного к жизни, не умеющего даже приготовить себе еду, о чем говорил кавардак в доме его отца. Как же такого выгонять?

А Черкесов окреп за это время не только телом, но и духом. Безусловно, он не ожидал встретить Лизу, не ожидал, что она проявит великодушие, приютив его, пусть и в бане. Небольшая интрижка, случившаяся между ними несколько лет назад, в его памяти не оставила и следа, как не оставляли его другие связи. Василий был мужчина завидный, непохожий на номенклатурных работников, лица которых как на подбор – черствые, тупые. Он умел носить костюмы, вовсе не выглядел чучелом, обряженным в одежду от Версаче. И поговорить умеет, и материально хорошо обеспечен. Многие женщины сами лезли к нему в постель, а кто же откажется от удовольствий? Сейчас, попав к Лизе, он припомнил, что поступил с ней нехорошо, но ведь это же она была влюблена в него, а он тогда лишь принял ее любовь. С кем не бывает! Короче, совесть Черкесова мучила недолго, ведь существуют более серьезные проблемы, чем совесть.

Он понял, что так жить не хочет – вечно прятаться, поэтому занялся главным: стал старательно размышлять, какая сволочь решилась его убить. Он неустанно думал только об этом, ворочаясь на твердом ложе. Его обуревали то ненависть, то отчаяние, что ничего не получится и все равно его достанут. Но потом снова жажда жить побеждала, и Василий Романович перебирал в памяти знакомых, способных пойти на убийство. И пришел к парадоксальному выводу: он не знал хорошо ни одного из своих знакомых. Пил с ними, играл в карты до утра, решал дела, по бабам ходил, определил для себя круг друзей и недругов, а знать по-настоящему никого из них не знал и, что у тех на уме – понятия не имел. Да и не интересовался он внутренним миром окружавших его людей. Выходило, что заказать его в принципе мог любой. Как искать главного врага среди всех этих чужих ему людей? Одно ясно: если не найдет он, найдут его. А жить ему хотелось так же, как раньше, – вольготно и почти беззаботно. Не прозябать – жить.

Вечером третьего дня Лиза услышала звук мотора, выбежала на крыльцо. Это был Андрей, поздоровался и спросил: «Где этот?» Лиза отвела его в баню. Андрей достал из кармана тулупа пачку газет, кинул их на полок:

– Читай. Собрал в городе все, что смог.

Черкесов принялся лихорадочно разворачивать и торопливо просматривать газеты. Через некоторое время он понуро опустил голову, сжимая последнюю газету в кулаке. Значит, его похоронили. Черкесова Василия Романовича нет на свете. Грустный анекдот.

– А теперь расскажи, как тебе удалось остаться в живых и кто был в твоем автомобиле? – нарушил тишину голос Андрея.

Черкесов начал тихо, затем все более входя в раж, рассказывал свои злоключения с тех самых пор, как его жизнь круто изменил взрыв. Умолчал только о любовнице, к которой собирался ехать, что фактически и спасло его.

– Получается, что вместо тебя взорвали твоего приятеля Федьку, – проговорил задумчиво Андрей. – Жене его следует сообщить, она наверняка подала в розыск…

– Тогда меня начнут искать, – перебил Черкесов.

– А ты, что же, собираешься оставшуюся жизнь просидеть в бане? – презрительно фыркнул Андрей, не скрывавший своей антипатии к гостю поневоле.

– Нет, конечно, – дернулся Черкесов. – Но… Федьки уже нет, и ничего не изменится, если жена узнает о его случайной гибели чуть позже.

– Изменится, – возразил Андрей. – Она же надеется, что он найдется. Хотя, может быть, надежда лучше, чем правда… не знаю. Что собираешься делать? Конкретно давай.

– Конкретно? – Черкесов сгорбился, опустив голову. – Понимаю, что мне надо найти заказчика и убийц, но с чего начинать… не представляю. Да и появляться мне в городе нельзя. Как же быть?

– У тебя есть люди, которым ты доверяешь, как себе?

Очень хороший вопрос. И Черкесов готов был ответить на него: нет таких людей. Однако это же прежде всего плохо говорит о нем, Черкесове, если он не имеет друзей. Поэтому Василий Романович неуверенно произнес:

– Есть…

– Сомневаешься в их преданности?

– В моем положении сомнения нелишние.

– Тоже верно, – хмыкнул Андрей. – Так поехали в город, я отвезу тебя к твоим друзьям. На месте тебе легче будет разобраться, кто есть кто.

Черкесов понял, что Андрей его выгоняет. Он стал собираться в дорогу, чувствуя, как от страха трясутся колени. Одевшись, подошел к Лизе, поцеловал ее руку и сказал:

– Спасибо тебе, Лизонька. Прощай.

Она проводила их к джипу.

Всю дорогу Черкесов думал, к кому податься. Домой? Слишком опасно, подведет детей и жену, да и теща наверняка не уехала после столь трагических событий. Эта курва обязательно распустит язык: мол, приперся зятек, а мы-то его уже похоронили… Значит, дом отпадает. Так куда?

– Что у тебя с Лизой? – вывел его из задумчивости Андрей.

– С Лизой? Ничего.

– А почему к ней приполз?

– Да я даже не знал, что она в деревне живет, – нехотя оправдывался Черкесов. – Я терял сознание, сил хватило добраться до соседнего двора… вот и все.

– Хорошо, – буркнул Андрей.

Ехали минут десять молча. Черкесов мучительно искал тему для беседы и не знал, чем заинтересовать этого неприветливого человека. А интуиция подсказывала, что Андрея желательно расположить к себе, мало ли каким боком обернется судьба. Черкесов с юношеских лет сортировал людей, кто и когда ему пригодится, по привычке мозг работал и сейчас. Дабы завязать разговор, он спросил, надеясь, что за вопросом последует рассказ:

– А что у тебя с лицом?

– Поджарилось, – коротко ответил Андрей, не вдаваясь в подробности.

Черкесов отвернулся к окну, обидевшись на неласкового Андрея. Весь остаток пути прошел в молчании, лишь мотор ревел и рычал да изредка визжали тормоза.

Наконец их окружили огни города, но радости при этом Черкесов не испытал. Он до сих пор не знал, где найдет приют и помощь. Но вот Андрей спросил, куда ехать? Куда, куда… Если б знать! И вдруг язык сам собой назвал адрес Аллы. Пожалуй, к ней податься – это правильно. Алка хоть и алчная, а любит с ним в постели кувыркаться, к тому же лелеет мечту занять место жены. Да, к ней!

На тихой улочке у дома Аллы он поблагодарил Андрея и попрощался.

– Стой! – сказал тот и протянул пистолет: – Это твое. В доме нашел.

– Да от него мало толку, – хотел отказаться Черкесов.

– Бери, бери, в твоем положении это нужная вещь. Кстати, газовый пистолет тоже стреляет. Его можно переделать под боевой.

Он пожелал удачи, развернул джип и газанул прочь. Наверное, назад в деревню. Черкесов взбежал на третий этаж, долго не решался позвонить, что-то сдерживало его. Но вот наверху хлопнула дверь – кто-то неторопливо спускался вниз. Это заставило Черкесова надавить на звонок. За дверью не слышалось ни шагов, ни прочих звуков. «Значит, Алла в ресторане», – решил Василий Романович. Тогда он сбежал вниз, перешел улицу и решил ждать ее за углом дома напротив, не выпуская из виду подъезд Аллы. Замерз. Чтобы согреться, подпрыгивал на месте.

В половине первого подъехало такси, Алла вошла в подъезд. Черкесов рванул за ней, с трудом переставляя закоченевшие ноги. Понимая, что его появление может вызвать любую непредсказуемую реакцию, а в подъезде всякие охи да вопли совершенно лишние, он тихонько поднимался вслед за Аллой. Вот она добралась до своего этажа, начала возиться с замком. Только бы попасть в квартиру, там он ее быстро убедит, что он есть он… Едва приоткрылась дверь, Черкесов, прыжками преодолев последние ступени лестницы, вломился в квартиру, увлекая за собой Аллу. Захлопнул дверь и повернулся к любовнице. Она сдавленно ойкнула, схватилась двумя руками за открытый рот, глаза ее выехали из орбит.