Летняя история - Наталия Романова

— Здесь кровать одна!

— Так, сразу предупреждаю, я с кровати сваливать не собираюсь и тебе не дам, она широкая — поместимся. А теперь, давай разбирать вещи и, как джентльмен, я пропускаю тебя в ванную.

— Щедрость твой души, поражает, Шувалов.

Через пару часов Татьяна выходила из комнаты под руку с Шуваловым. Они, хоть и формально, но поделили территорию, распаковали вещи, приняли душ, по очереди, и сейчас шли на «праздничный ужин» в честь приезда Леопольда со своей девушкой.

На первом этаже была кухня, которая соединялась со столовой, в центре которой стоял большой овальный стол, стулья с резными ножками, как у стола, на стенах были обои в выдержанных тонах, красовалось холодное оружие и семейные портреты в золочёных рамках. Ложкину пробрал озноб, но она вскинула подбородок и присела на краешек стула.

— Танечка, располагайся, — Анна-Эльза,

— Вам помочь?

— Нет, нет, спасибо, мы с Лилечкой прекрасно справляемся, правда, детка?

Появившаяся детка вызвала невольную улыбку, как у Татьяны, так и у Лёни. Смущающаяся девушка, от силы лет шестнадцати, а то и меньше, была невысокого роста, ещё по детски худенькой, русые волосы были убраны во французскую косу, а платье простого кроя, до середины бедра, подчёркивало юность его обладательницы.

Лиля была загорелой, как и любой житель побережья, и загар очень шёл девушке, как и румянец от смущения.

— Леопольд, отец Якова, — представился Лёня, — это моя девушка Татьяна, — он показал рукой на Таню и вопросительно посмотрел на Лилю, давая ей время собраться силами.

— Лиля, — всё, что услышали окружающие.

Зашедший Ян отвлёк от знакомства, и Татьяна посчитала, что оно уже состоялось. Вскоре все, включая отца Лёни, сидели за столом и неспешно беседовали. Вернее, беседовали все, кроме Тани, которая посчитала за лучшее молчать в этой щекотливой для себя ситуации.

Во главе стола, как и полагалось главе семейства, восседал, а не сидел или примостился, отец Леопольда Шувалова — Аксольд Шувалов. Именно так, подумала, Татьяна, и будет выглядеть Лёня по истечению двадцати лет. Аксольд был статен, по молодецки подтянут, в белоснежной и, Ложкина могла поклясться, накрахмаленной сорочке, с запонками. Он смотрелся великим князем, как минимум.

Анна-Эльза, в нарочито простом платье, ничем не уступала своему мужу, улыбаясь, она довольно поглядывала на Татьяну и Леопольда, произнося поминутно:

— Как же мы рады вашему приезду, дети.

Аксольд обратил внимание на себя ударом ножа по хрусталю и поднялся, чтобы произнести очередной тост, в котором он «выражал признательность», а также «надежду на будущее» и, конечно, «уверенность», ещё «искренние пожелания», «прожить душа в душу, как они с драгоценной Анной-Эльзой».

— А как вы познакомились? — спросила Татьяна, она уже немного выпила, и алкоголь отлепил её язык от нёба.

— Мой отец, — и Аксольд показал на одну из золочёных рам, где был изображён мужчина лет пятидесяти, с таким же «княжеским» взглядом, как и у двух его потомков, Яков ещё не обзавёлся снисходительностью и высокомерием… хотя, Татьяна ведь не Лиля, которая поглядывает на своего мальчика, едва ли не забывая, как дышать. — Всеволод Шувалов был крайне увлечён древнегерманской и кельтской мифологией и культурой, поэтому меня зовут Аксольд, что означает «владеющий мечом», — он ещё раз показал на стену, где красовались разные виды мечей и какие-то сабли, Татьяна не разбиралась в этом. — И когда меня, блестящего, — «кто бы сомневался» — ухмыльнулась Ложкина, — выпускника Военно-Медицинской Академии распределили в Германию, тогда ещё ГДР, я с честью выполнял свой долг на территории Германской Демократической Республики, и там же познакомился со своей ненаглядной Анной-Эльзой. Язык я знал в совершенстве, так что это не стало преградой, были другие трудности, бюрократического характера, но мы с честью справились с ними, и уже более сорока лет вместе.

— Да, дорогие мои, чего и вам желаем, — закончила Анна-Эльза.

— Отец Анны-Эльзы, фрайхер фон Остхофф, но тогда это, конечно же, не афишировалось, был категорически против брака фройляйн с советским офицером, но мне удалось завоевать не только сердце милой Анны, но расположение её отца, — и он показал на другую золочёную раму с изображением мужчины, уже без фирменного семейного взгляда Шуваловых, но зато с тонкими губами и прищуром, от которого мурашки разбредаются по телу в хаотичном порядке.

— Ну, после того, как мы славно разобрались с моим, практически царским, происхождением, — сказал Лёня, — можем ли мы с Татьяной ненадолго отлучиться? Обещаю, завтра, половину дня, мы полностью в вашем распоряжении, а сейчас очень хочется прогуляться, правда, Танюша? — Танюша поняла, что единственное, чего ей хочется, это убежать из этой обители князей и прочих фрайхеров.

— Охренеть, это же охренеть какой-то, Шувалов, — не смогла смолчать Ложкина, когда они шли по узкой гравийной улочке по направлению к морю, — ты куда меня привёз? Да любая из твоих Алён подошла бы на роль твоей девушки лучше меня! ФрайХер фон Шувалов!

— Танюша, всё не так страшно, главное, что ты понравилась маме.

— Она мечтает разбавить вашу голубую кровь, да? — Ложкина засмеялась.

— Она мечтает о милой, доброй и порядочной девушке для своего непутёвого сына. Ты — милая, добрая и порядочная.

— Ага, а ещё я на досуге Майя Плисецкая и Монсеррат Кабалье. Знаешь, эта идея была идиотской с самого начала, но сейчас — это становится похоже на бред!

— Тань, ты же уже здесь, всё прошло гладко, никто ничего не заподозрил, и держалась ты молодцом, я даже сам себе позавидовал, какая у меня прекрасная девушка. Давай не будем паниковать, а просто получим удовольствия от отдыха и моря, кстати, вот и оно.

Ложкина замерла, пляж освещали два тусклых фонаря, играла музыка, а впереди шелестело, шумело, набегало и отбегало от берега — море.

— Тёплое! — крикнула Татьяна, зайдя в него по колено, пробегаясь по ласкающей пене волны рукой. Она готова была закричать на всё побережье и даже на весь мир, что она в отпуске! На море! И плевать, что с фрайХером фон Шуваловым.

Недолго думая, она упала в море прямо в платье и проплыла два метра, больше у неё не получилось.

— Эй, иди сюда, — стоя по грудь в воде, крикнула Татьяна Лёне и смотрела, как он раздевается.

— Спасибо, что оставил бельишко.

— Татьяна, твой интерес к моему бельишку мне льстит, обещаю,