Пришелец - Александр Волков

— Твоя работа? — коротко спросил Унээт, указывая на гладкий валун, увенчанный медвежьей головой.

— Да, Верховный, — почтительно ответил мальчик, склонив голову и опустившись на одно колено.

— Похож, — задумчиво протянул Унээт, — как бы Кнорр не обознался и не вдохнул в него живой дух. Как ты думаешь, сколько копий придется без толку обломать об эти каменные бока? А копья дороги, за три хороших копья мааны отдают одну красивую девушку. Разве тебе не нужна красивая девушка? Ну, отвечай, что ты молчишь?

— Нет, Верховный, мне не нужна красивая девушка.

— Да что ты говоришь! — воскликнул Унээт. — Неужели травы старого Гильда так иссушили твою плоть, что она уже ничего не просит, кроме вонючего дурмана из ваших мерзких курильниц? Опять молчишь?

— Прости его, Верховный, — робко заюлил, подойдя сбоку, Янгор, — он ведь еще совсем ребенок!

— Ребенок не творит то, что подвластно только Раану. — Унээт ткнул пальцем в сторону медвежьей головы.

— Да-да, — забормотал Янгор, — но это так, шалость, по глупости.

— Раан не знает этих слов, — сурово сказал Унээт, — гнев его будет ужасен: наши ловушки опустеют, птицы станут облетать наши сети, а мы опять будем есть мох, желуди и болотные ягоды — пищу зимних птиц и слабых женщин!

— Ты прав, Верховный, — закивал головой охотник, — но я выбью из него эту дурь, клянусь тебе!

— Выбьешь? — Унээт наконец-то повернул голову и посмотрел в глаза Янгору, — хорошо, выбивай!

— Благодарю тебя! — воскликнул охотник и потянул Эрниха за руку. — Пойдем, а уж после того, как мы сделаем то, что должны сделать сегодня, я задам тебе порядочную трепку!

— Не спеши, — властным голосом остановил его Верховный, — то подождет! На, выбивай!

Он откинул длинные полы связанной из вороньих перьев мантии, отстегнул от пояса тяжелую кожаную плеть и протянул ее Янгору.

Тот затоптался на месте перед неровным строем охотников, оглянулся на них, но встретил лишь холодные пустые взгляды, безразличные ко всему, кроме еды и предстоящей охоты. Впрочем, если бы он присмотрелся повнимательнее, он бы заметил насмешку в глазах все еще стоящего на носках Бэрга, но ему не нужна была эта насмешка. А Унээт уже протягивал ему тяжелую рукоять плети.

Эрних поднял голову и без всякого страха взглянул на отца. В глазах его был только один вопрос: куда идти? Янгор растерянно осмотрел стены зала, но тут сам Унээт пришел ему на помощь.

— Вон там! — воскликнул он, повелительно указав на изваяние медведя.

— Иди! — вяло взмахнул плетью Янгор.

Глаза Эрниха сузились, он скользнул взглядом по потолку пещеры, словно высматривая там кого-то, кто мог прийти ему на помощь. Но на влажном неровном своде блестели лишь красные блики догорающего очага в окружении бугристых теней от человеческих голов. Затем мальчик спокойно повернулся, подошел к валуну и плашмя лег на него, уткнувшись лицом в медвежью шерсть и обхватив руками шею мертвого зверя. Раздался первый удар, потом второй. Янгор бил с широким плавным размахом, так что твердая зеленая шишечка на конце плети задевала низкий потолок, и это смягчало удар. К тому же, касаясь спины, он чуть дергал рукоятку на себя, рассекая кожу мальчика и не давая убитой крови проникать внутрь тела. Толпа охотников молчала. Унээт стоял в стороне и теребил пальцами длинную спутанную бороду, раздувая тонкие широкие ноздри. Эрних вздрагивал и после каждого удара все крепче прижимался к валуну, так что скоро и на его каменных боках показались кровавые потеки.

— Что с тобой, Янгор? — вдруг громко и насмешливо воскликнул Верховный Жрец. — Или ты больше не самый сильный охотник племени? Я же сам видел, как ты плетью перебил хребет вожаку, когда вся стая зимой подступила к пещере и он прыгнул на тебя, стоящего у входа!

Широкая спина Янгора вздрогнула, он слегка присел, и звук следующего удара щелкнул под сводами, как лопнувшая тетива. Эрних коротко, пронзительно вскрикнул, вскинул голову, как раненная дротиком косуля, и бессильно ткнулся лицом в медвежий мех. Его тело перестало вздрагивать и теперь покрывало валун наподобие огромного кровавого куска мяса, приготовленного для жарки внутри кругового костра.

— Довольно! — властно крикнул Унээт, вскинув к потолку руку. — Несите его Гильду! Пусть старик попользует его своими травами!

Янгор отбросил плеть за спину, на голос Унээта. Тот в воздухе поймал ее за рукоятку и не глядя ткнул за пояс, откинув край мантии, отороченной куньими хвостами. Два охотника отделились от толпы, взяли безжизненное тело мальчика за руки и за ноги и вынесли из зала. Янгор стоял у стены, глядел в пол и что-то чертил перед собой большим пальцем ноги. Охотники вернулись, и теперь все опять безмолвно смотрели на Унээта и стоящего чуть поодаль Янгора.

— Янгор, иди на место! — приказал Верховный.

Охотник молча обошел зал по кругу и вновь встал по другую сторону очага. Но, проходя мимо медвежьей головы, насаженной на валун, он как бы невзначай задел ее сжатым кулаком, и она свалилась на пол с сухим костяным стуком. Унээт оглянулся, затем подобрал с пола перед очагом обгоревшую лапу и направился к окровавленному камню. Здесь он вдруг решительно взял в руки медвежью голову и, насадив ее на прежнее место, положил перед ней лапу с оплавившимися в огне очага когтями.

— Оанна! — крикнул он. — Наа!.. нна!.. хойа!

Клич гулко прогремел под потолком зала, рассыпался на осколки и постепенно затих в отдаленных каменных коридорах. В зал вошли две молодые обнаженные и так густо покрытые глиняными рисунками жрицы, что их тела казались обложенными древесной корой. Они несли в руках широкие и плоские глиняные чаши, наполненные дымящимся отваром из корней травы тиу и гриба ка-ха. Чашу с травяным настоем принял Унээт, с грибным — Янгор. Унээт пригубил напиток первым, затем передал чашу ближайшему охотнику. Тот, отпив глоток, передал чашу дальше. Когда она обошла всех и вернулась к Унээту, тот поднес ее к губам Янгора и охотник осушил ее до дна. Теперь следовало вернуть сосуд жрицам, но вместо этого Унээт вдруг подошел к медвежьему истукану в конце пещеры и, вылив ему на голову последние капли, со всего маху грохнул чашей о его каменную спину. По стенам зала веером брызнули осколки. Стало совсем тихо.

— Теперь ты, Янгор! — сказал Унээт.

Охотник поднес чашу к губам, сделал большой глоток и пустил ее по кругу. Когда все по очереди отпили дымящегося отвара — даже Бэрг хлебнул через край среди всеобщего оцепенения — и чаша вернулась к Янгору, Верховный приблизился к очагу, ладонями зачерпнул из него пригоршню алых переливающихся углей и высыпал их в чашу. Остатки варева на дне зашипели, обратившись в легкое молочное облачко, на миг окутавшее голову Янгора.