Ангел над городом. Семь прогулок по православному Петербургу - Николай Коняев

«По случаю кончины нашей государыни императрицы Екатерины Алексеевны, для пронесения из Свято-Троицкаго Александро-Невскаго монастыря в соборную Петропавловскую церковь тела любезнейшаго родителя нашего, блаженный памяти государя императора Петра Федоровича, для погребения тела ея императорскаго величества в той же соборной церкви и для наложения единовременнаго траура, учредили мы печальную комиссию, в которую назначив вас к присутствию, все вышеписанное распорядить с подобающим уважением к особам государским и, составя образцы, тому сообразные, нам представить». Это Указ императора Павла от 8 ноября 1796 года.

Важен тут не столько порядок траурных мероприятий, а соединение на один и тот же день кончин Петра III и Екатерины II. Царствование Павла становилось как бы прямым продолжением правления Петра III.

Историк Николай Карлович Шильдер называл эти похоронные мероприятия загробным апофеозом Петра III:

«1796 года ноября 19-го числа, повелением благочестивейшаго самодержавнейшаго, великаго государя нашего императора Павла Петровича, – повествует летопись Александро-Невской лавры, – вынуто тело в Невском монастыре погребеннаго, покойнаго благочестивейшаго государя императора Петра Федоровича, и в новый сделанный великолепный гроб, обитый золотым глазетом, с гербами императорскими, в приличных местах с гасами серебряными, с старым гробом, тело его положено. В тот день, в семь часов по полудни, изволили прибыть в Невский монастырь его императорское величество, ея величество и их высочества, в нижнюю Благовещенскую церковь, где стояло тело, и, по прибытии их, открыт был гроб; к телу покойнаго государя изволили прикладываться его императорское величество, ея величество и их высочества, и потом закрыто было».

25 ноября, в десять часов утра, император Павел совершил коронацию праха Петра III. Он вошел в царские врата, взял с престола корону и возложил на себя, а потом, подойдя к останкам родителя своего, при возглашении вечной памяти положил ее на гроб императора.

1 декабря герольды возвестили всенародно о предстоявшем на другой день перенесении тела императора Петра III из Невского монастыря в Зимний дворец. В морозный день 2 декабря все полки гвардии и бывшие в столице армейские полки выстроились от Зимнего дворца до Александро-Невской лавры, откуда в одиннадцать часов утра и двинулась печальная процессия с останками Петра III. За гробом шествовали в глубоком трауре их величества и их высочества. В шествии участвовал также и убийца Петра III, граф Орлов-Чесменский, которому доверено было нести императорскую корону.

По прибытии процессии к Зимнему дворцу гроб Петра III был внесен в залу и поставлен на катафалк рядом с гробом императрицы Екатерины II.

5 декабря оба гроба одновременно перевезли в Петропавловский собор. В процессии колесница с гробом императрицы следовала впереди, а за нею двигалась колесница с гробом императора, за которым шествовали их величества и их высочества. На лице у императора заметно было больше гнева, нежели печали; он на всех глядел свысока. Императрица Мария Федоровна плакала.

До 18 декабря народ всякого звания допускали в крепость беспрепятственно.

«Два гроба и сердца, судьбою разлучены,Соединяет сын, примерный из царей!Пад к императорским стопам его священным,Россия чтит пример любви сыновней сей;И зря в чувствительном порфирородном сынеЧувствительна царя, отечества отца,Чего лишилася в Петре, Екатерине,То в Павле возвратя, благодарит Творца»,

– писали об этом «загробном апофеозе» 9 декабря 1796 года «С. – Петербургские Ведомости».

18 декабря останки Петра III и Екатерины II были преданы земле после панихиды, в присутствии всей императорской фамилии.

Центр Александро-Невской лавры – Свято-Троицкий собор. Первоначально храм был воздвигнут Леонардом Швертфегером в стиле петровского барокко, но четверть века спустя из-за строительных ошибок сооружение велено было «разобрать до подошвы», на этом месте и построил Иван Старов собор, который мы видим сейчас.

Главная святыня его – мощи святого благоверного князя Александра Невского.

Вечером 29 мая 1723 года, накануне своего дня рождения, когда по бледному петербургскому небу уже рассыпались огни фейерверков, Петр I, вспомнив, что завтра еще и день рождения Александра Невского, приказал: обретающиеся в соборе Рождества Богородицы во Владимире мощи благоверного князя перенести в Александро-Невский монастырь.

Обыкновенно перенесение святых мощей само по себе становилось праздником, но тут государственная, державная символика возобладала. Петр I назначил день прибытия святых мощей, как он это любил делать, по своей «державной воле» на 30 августа (10 сентября) – годовщину заключения Ништатского мира.

Срочно был изготовлен ковчег с балдахином, в котором следовало нести раку с мощами. По описаниям ковчег был 5 аршин 10 вершков в высоту, в длину – 11 аршин, в ширину – 7 аршин. Нести его должны были 150 человек.

11 августа все приготовления оказались закончены, и после литургии и водосвятного молебна святые мощи через южные двери вынесли из собора Рождества Богородицы во Владимире и поставили в ковчег. Тут и выяснилось, что ни через одни монастырские ворота ковчег не проходит. Обитель не отпускала инока Алексия, принявшего перед своей кончиной схиму. Пришлось разбирать стену.

Однако задержки на этом не кончились. Когда несли ковчег через торговую площадь, тоже все время останавливались – ломали прилавки.

«И вынесли из города святые мощи с крестами и со звоном и с провожанием духовных персон и светских всяких чинов жителей, со множеством народа, несли святые мощи за город… – записал в журнале архимандрит Сергий. – И вынесли, и поставили на Студеной горе».

Был уже вечер. Начинался дождь. Внизу, в городе, во всех церквях и монастырях не смолкал колокольный звон. Путь оказался почему-то совершенно неподготовленным.

Как писал архимандрит Сергий, «была остановка на реке за худым мостом, стояли долго и мост делали», а однажды – «мост под мощами обломился», иногда – «дождь во весь день и дорога огрязла».

18 августа мощи подошли к Москве. Весь день звонили тогда колокола в Первопрестольной.

26 августа колокола звонили уже в Твери. 10 сентября прибыли в Новгород…

Перенесение мощей Александра Невского задумывалось по подобию перенесения с Соловков мощей святого Филиппа, митрополита Московского, осуществленного в годы правления отца Петра I, царя Алексея Михайловича. И хотя и будущему патриарху Никону пришлось преодолеть тогда на своем пути немало препятствий, он справился со своей задачей намного успешнее, нежели петровские посланцы.

Впрочем, могло ли быть иначе?

Во времена Никона праздником становилось само прибытие святых мощей в Москву. Петр I день прибытия мощей Александра Невского назначил, как мы и говорили, по своей «державной воле». Государственная, державная символика – Петр I стремился подчеркнуть преемственность своего дела, божественный промысел основания Санкт-Петербурга – преобладала. Политический смысл затенил духовную суть происходящего. Поэтому и произошло необъяснимое.

Хотя по воле Петра I и перетаскивали в указанные сроки из одного моря в другое по суше корабли, а вот перенести в срок небольшой ковчег с мощами Александра Невского так и не поспели. Только 16 сентября 1723 года святые мощи благоверного князя прибыли в Шлиссельбург. Но Петр I и тут настоял на своем.

Приказано было оставить святыню зимовать в Шлиссельбурге и привезти их в Петербург уже к следующей годовщине заключения Ништадтского мира 30 августа 1724 года.

Так и было сделано.

Подчиняясь императорскому своеволию, Александр Невский все-таки прибыл в Петербург к назначенной Петром I дате. Снова восторжествовала железная воля первого русского императора.

Через полгода его не стало.

Чувствуя необходимость «примириться» с Александром Невским, дщерь Петра I императрица Елизавета Петровна изготовила для мощей святого благоверного князя роскошную серебряную раку11, которая находится сейчас в Эрмитаже и неизвестно, когда будет возвращена Александру Невскому.

Сейчас мощи князя почивают в изготовленном самой Лаврой надгробии. Но великой и грозной силой обладают они. Великую силу способны сообщить они человеку.

Так было в страшном 1922 году, когда уже разграблены были большевиками под видом помощи голодающим храмы, когда уже составлен был в ГПУ план захвата обновленцами руководства Русской Православной Церкви…

Тогда, 12 мая, словно в ознаменование двухсотлетней годовщины Петровского указа от 17 мая 1722 года об отмене тайны исповеди, власти Петрограда решили публично надругаться над мощами святого благоверного князя.