Голос зовущего - Алберт Артурович Бэл

Так что я хочу сказать: всплеск мы уже слышали, а круги еще не дошли. Но они идут! Когда придут, мы станем честными, объективными.

— Не хочу дожидаться кругов, — ответила Ева, — я хочу быть честной прямо сейчас.

— Все хотят быть честными прямо сейчас, — сказал я, — но не каждому это под силу. Я вот скажу тебе еще одну азбучную истину. Помнишь сказку про бегуна-скорохода? Он к ногам привязывал гири, а когда снимал их, то мчался быстрее ветра. Но человек не скороход из сказки. Не так-то просто ему превозмочь инерцию гирь. Сначала он ступает осторожными шажками, он боится сломать голову или оступиться. Ничто не тормозит так человека, как он сам себя. Это я называю инерцией сознания. Пока дяди, кому сейчас под сорок, пятьдесят и шестьдесят, не преодолеют барьер, до тех пор будет трудно. Честному человеку это по силам, к тому же кое-кто из дядей уже перемахнул через этот барьер, но кое-кому никогда не удастся.

— Понимаю, — сказала Ева, — они б не прочь, да ноги не слушаются.

— И никогда не надо вешать голову и молоть всякий вздор. Конечно, находятся ловкачи, мастера выворачивать шубу наизнанку: «Да, ошибались, но теперь ошибаться не будем и другим не дадим». Главное: другим не дадим ошибаться! И вот от одной крайности шарахаются в другую. Но я могу поспорить, что их жалкая горстка, и они нам не смогут всерьез навредить. На мой взгляд, любой перелом мучителен, но нельзя же поэтому всех подряд называть подлецами.

— Ты оптимист, — сказала Ева.

— Это диалектика.

— И все-таки ты оптимист!

Солнце припекало, и спор прекратился сам собой. В тихую погоду мы бы не стали поднимать подобные вопросы, но тут разбушевался ветер, море бурлило, и грохот волн отдавался эхом в горах. «Тяжеловаты идейные позиции у моей жены, — подумал я. — Личные страхи неотделимы от общественных, как и личное неверие от неверия общественного. Все находится в тесной связи, потому-то Ева переживала гораздо острее, чем остальные».

Возможно, мы бы продолжили спор, но солнце припекало, море ревело, горы откликались эхом. «Дети, спите, спите спокойно». «В самом деле, — подумал я, — кому нужен этот спор в таком прелестном месте?» Идиллия! Султан, ой, султан, не начинаешь ли ты заплывать жирком? Радость моя, твои косички еще не просохли после купания, ты лежишь с закрытыми глазами, кристаллики соли блестят на ресницах. Какие мысли тебя тревожат? Сказать по правде, они и мои мысли, просто я стараюсь казаться бывалым и мудрым. Но ты права, я оптимист, уж в этом мне не откажешь, и можешь быть спокойна, я сохраню свой оптимизм до гробовой доски. Вокруг есть все необходимое, чтобы я его сохранил. Синее море, красивый залив, молодость, множество жизнерадостных загорелых людей. Готов поспорить, они тоже оптимисты. Это как раз то место, где оптимисты растут, как грибы. Вы спросите: «Где это, где такое место?» Ага! Заинтересовались, поверили, что оптимисты растут, как грибы. Так вот, я знаю это место, но каждый должен сам его отыскать. Да будет так.

ГЛАВА ВОСЬМАЯ

Запоминайте хорошенько!

У почты повернете на юг, дойдете до пригорка, где желтый особняк. Простите, я забыл сказать, что сначала нужно добраться до Черного моря. Итак, у желтого особняка налево и пыльной покатой улочкой вверх. Вам покажется, будто улица упирается в небо или где-то там в синеве переламывается, как переламывается соломинка от тяжести колоса.

Тротуар будет узким, местами он выложен каменными плитами, и трещины их разукрасили затейливым узором. По правую руку останется водопроводная колонка, а возле нее вы увидите мальчуганов, девчушек с небольшими ведерками. Вода из колонки будет лить через край, а мальчишки тем временем будут озорничать, хватать девчонок за косички и «конские хвостики». Если вы заглядитесь на их забавы, их коричневые, почти бронзовые лица, плечи, ноги, вполне возможно, кто-нибудь из девчушек вам покажет язык, и вы отправитесь дальше, в радостном изумлении от этой детской шалости. Вас обгонит несколько собак, но ни одна не почтит вас лаем, не снизойдет до того, чтобы обнюхать вас: они знают, что вы оптимист и собак не боитесь. Кроме того, народу здесь видимо-невидимо, собак же спокон веку занимали только редкостные предметы.

Подойдя поближе к тому месту, где улочка упирается в небо или переламывается, как соломина, вы обнаружите, что небо перевернуто вверх тормашками и лежит распластанным где-то внизу. Огромно-синей глоткой вам навстречу будет разверзнут залив. При живом воображении в береговых очертаниях этой глотки-залива вы разглядите пасть какого-то чудовища: нижняя челюсть ее вгрызлась в бурную, опаленную солнцем землю, а верхняя расколота надвое горным кряжем.

Вы остановитесь и осмотритесь.

Улица приведет вас к обрыву, до того крутому, что по нему невозможно ни вниз спуститься, ни вверх взобраться. Метров двадцать пониже протянется узкий, серый пляж, кое-где он будет сплошь усеян галькой. Камни, большие и мелкие, будут валяться вдоль всего берега.

Городок останется слева и будет выглядеть с берега так, будто нарисован легкими, белыми линиями на рыжеватой бумаге. Если у вас хорошее зрение, вы заметите, что оконные стекла отливают розоватым светом. Конечно, вы не сможете точно сказать, сколько клеток в оконных рамах — четыре, шесть или все двенадцать, но вы увидите белые линии на рыжеватой бумаге и розоватые блики неопределенной формы. Городок раскинется у подножия обступивших его гор, и со склонов их будут вздыматься потоки горячего воздуха. Этот воздушный ток местами будет таким густым и плотным, что вам покажется, будто небо держится на желтоватых сваях. Людей разглядеть вам не удастся: расстояние до городка оттуда немалое.

Вы свернете вместе с улицей направо и спуститесь вниз. Солнце станет припекать, вы снимете одежду, завяжете ее в узелок или спрячете в сумку, если только у вас будет сумка. Глубоко вдохнете в себя воздух, сдобренный запахами водорослей, известняка, и отправитесь дальше мимо домишек, наскоро сколоченных из досок и бревен. Подойдите к большому каменному зданию, задержитесь перед вывеской над входом: «Отель «Фортуна», и сразу догадаетесь, что там живут студенты. Дорога тут довольно широкая, вы сможете идти, не глядя себе под ноги. Слева увидите навес, на его покатой крыше на самых разнообразных подстилках будут загорать красивые девушки.

За отелем «Фортуна» глубоко в гору врежется высокая постройка из железобетона, чем-то похожая на плотину электростанции. Но это дот. У подножия его, словно ласточкины гнезда, прилепились десятка два каморок, каждая с отдельным входом. Там тоже будут жить туристы. А сам этот громоздкий дот во время войны построили немцы. Если вам будет