Наблюдатели - Питер Леренджис

Мама села на кровать. Лицо у нее стало грустное.

— Да, говорил. Я надеялась, что ты этого не слышал…

— Но куда, мама? Где этот другой дом?

— Он… — Мама судорожно остановила подступившее рыдание. — Дэвид, обещай мне, что с тобой этого не случится.

— Чего не случится?

Мама усилием воли взяла себя в руки. Глубоко вздохнув, она посмотрела мне в глаза.

— Помнишь, как обеспокоена я была сегодня в этом отделении службы охраны метрополитена? Это не только из-за того, что ты натворил, но и из-за того, что ты увидел.

— Но я же говорил тебе, что это все мне привиделось… будто я спал наяву…

— Вот где его дом, Дэвид.

Мама замолчала, и слова повисли в воздухе. Они запали мне в душу.

Станция «Гранит-стрит» — вот где его дом.

12

По одному.

Как, ее тоже?

— Спроси, удивлена ли я. Ни капельки. — Хитер прямо отплясывала на ковре. — Я все время твержу тебе: твой папа на этой станции и ждет тебя.

— Хитер, сдается мне, что все это может быть лажа — и папина болезнь, и его странное поведение… — Я показал ей его последний дневник, который прихватил с собой. — Я читал его дневники. И мне кажется, он вел двойную жизнь. Ну, понимаешь, другая жена и дети.

Хитер странно посмотрела на меня.

— Да это чушь.

— Не большая, чем то, что ты вбила себе в голову. Ты только подумай. Ни один врач не смог поставить диагноз. Он куда-то уходил, иногда на несколько дней…

— Твой папа не притворщик…

— Он был специалистом по всяким пропажам. Тайны — это его жизнь. Он знал, как люди умеют хранить свои секреты и что они готовы унести их с собой. И он был сам окутан тайной. Ну вот, например, его прошлое.

— Он был сиротой. Он не любил говорить об этом. Ты же сам мне все это рассказывал.

— Я не задавался вопросами. Но разве не странно, что он писал эти дневники изо дня в день, но только с того момента, как встретил мою маму?

Хитер взяла дневник и начала листать.

— Это прямо какая-то галиматья… Д. здесь, Т. там…

Я заглянул ей через плечо. Она перевернула страничку, и мне попалось на глаза что-то знакомое. Я быстро положил ладонь на страничку, чтобы она не закрыла, и прочитал: «А Парсн дет с мнй. У ниго чтре жтона. Хотя грит лучше сбрсить здсь сию смертную оболочку, чем с бидой столкнться дома. Пхоже н ниго».

— «Домой»! — воскликнул я. — Опять.

— А кто это АП? И что это значит — «сбрсить здсь сию смертную оболочку»?

— Не знаешь? Ты же гений.

Хитер недоуменно пожала плечами:

— Это похоже на язык прошлого времени. Твой папа так никогда не говорил.

— Верно. А вот АП, видать, говорил.

И тут меня осенило.

Я взял телефонную трубку.

— Хитер, ты гений.

Я набрал свой номер.

— Алло, — раздался голос мамы.

— Мам, как фамилия Андерса?

— Пирсон, — услышал я.

Хитер стояла рядом. Я повернулся к ней.

— Ты сказала Пирсон, мама? Андерс Пирсон? Хитер некоторое время тупо смотрела на меня.

И вдруг просияла.

— Да, — говорит мама. — А что?

— Спроси, как пишется, — прошипела Хитер.

Я прикрыл трубку рукой:

— Чего?

— Дэвид, что там происходит? — послышался голос мамы.

— Да ничего, мам, скажи, как пишется его имя? П-И-Р?

Хитер схватила трубку и вплотную приблизила ухо.

— Нет, Дэвид, — отвечает мама. — П-Е-Р-С-С-О-Н. Мне показалось, что Хитер сейчас упадет в обморок.

А. ПЕРССОН.

13

Умница.

Потому-то он нам и нужен.

Должно быть, я успел перечитать оборотную сторону визитной карточки Майлса Ракмана раз двадцать, когда мы вышли от Хитер и побежали вниз по лестнице.

— Андерс отправил послание в иной мир, — бросила Хитер на бегу. — Вот это послание: «Привет всем. Жаль, что тебя здесь нет». А Ракман должен был передать его.

— Но он же выронил карточку.

— Вот именно. Теперь веришь мне?

— Может, все и так. Даже не знаю.

Мы выскочили из двери на восьмом этаже.

Андерс жил в квартире 8-В. Я нажал звонок.

— Мистер Перссон? — закричал я. — Это Дэвид Мур, сын Алана.

Дверь чуть приоткрылась, и в щелку выглянул налитый кровью глаз.

— Чего вам надо? — раздался голос Андерса.

— Вы потеряли это. — Я вручил ему карточку.

Он быстро взглянул и бросил:

— Ничего я не терял.

Дверь стала закрываться, но я успел сунуть ногу.

Я перевернул карточку и показал написанное его рукой.

— Это же ваша рука.

— Ну и что? — проворчал Андерс.

— Майлс Ракман потерял ее, — вставила Хитер.

— Что означает это послание? «Привет всем, жаль, что тебя здесь нет». Куда он должен был это доставить?

— В свою контору, — пробурчал Андерс. — А теперь валите.

— Но он же исчез, — не сдавалась Хитер. — И вы были в его пустой квартире.

— Я сейчас вызову охрану! — закричал Андерс.

— Он сбросил свою смертную оболочку? — выпалила Хитер. — Как вы хотели, чтобы произошло с папой Дэвида?

Андерс медленно открыл дверь. В квартире стоял невыносимый дух грязных носков и прелой картошки.

— Шекспир, — пробормотал он. — А вы как узнали?..

Хитер пхнула меня в бок:

— Скажи ему, где ты нашел ее, Дэвид.

— На станции «Гранит-стрит», — объяснил я. — На платформе.

— А что ты там делал? — спросил Андерс.

— Там Майлс Ракман уронил ее, — добавила Хитер.

— Несколько дней назад я проезжал там, и поезд остановился, — продолжал я. — Платформа была полна народу. Она была чистой и хорошо освещена. На стенах полно рекламы. Майлс Ракман был в том же поезде. Но когда дверь открылась, он вышел. В руке он держал эту визитную карточку, словно хотел вручить ее кому-то. А потом дверь закрылась, и поезд тронулся. И… и я увидел папу.

Бегающие глазки Андерса вдруг стали спокойными и осмысленными.

— Ты увидел папу. И когда бежал к нему, поднял эту карточку.

— Нет. Я остался в поезде. Я поднял ее в другой раз.

— В другой раз… — Андерс переводил взгляд с меня на Хитер.

Хитер сияла от восторга и улыбалась:

— Ну да! Расскажите нам все.

Андерс издал что-то вроде дурацкого хихиканья, а потом залился бессмысленным смехом.

— Вы что, меня за идиота принимаете?

И с этими словами стал захлопывать дверь у нас перед носом.

14

Правильно.

Я едва успел сунуть руку в щель.

— Убирайтесь прочь! — кричал Андерс. — Я вам не верю!

— Откройте! — взвыл я от боли.

— Да откройте же, — подхватила Хитер, навалившись плечом на дверь.

Она распахнулась. Андерс отступил в глубь комнаты.

— Вы все записываете, да? — бормотал он. — Вы записываете на магнитофон и предъявите все судейским?

Хитер с недоумением смотрела на него.

— Мы вас не понимаем, Андерс.

Я услышал, как стукнула соседняя дверь. Кто-то выглянул на площадку.

Мы быстро вошли к Андерсу. Дверь закрылась.

Андерс забился в дальний угол комнаты. Вся его квартирка состояла из одной комнатушки. Повсюду, куда ни глянь — на полу, на мебели, на подоконниках — лежали груды старого тряпья, полупустые коробки полуфабрикатов, раскрытые книги, пожелтевшие газеты. Окна были тщательно занавешены, и воздух был спертый и невыносимый.

Хитер скривилась от отвращения:

— Ух!

— Это вмешательство в частную жизнь! — кричал Андерс. — Я вызову полицию!

— Андерс, — обратился я к нему, — мы просто хотим задать вам пару вопросов…

— Так они велели вам? — Андерс чуть не закашлялся в приступе смеха. — Ничего лучше не придумали. Прямо как из старых фильмов о Второй мировой войне. Или они показывали их вам во время обучения? В перерывах между лекциями по европейской литературе? Что еще? Шпионские романчики? Богатейшая культура, не правда ли?

У него явно зашкалило. Поехала крыша. Он нес какую-то околесицу.

— Пойдем, Хитер, — предложил я.

Андерс стоял, прижавшись спиной к грязной стене, заклеенной полосами скотча, которые ничего не держали.

— Твой отец теперь один из них, так ведь? Вот почему он хотел, чтоб я перешел вместе с ним. А теперь он ушел один и нанял вас. А может, и Ракмана.

— Нанял? — повторила Хитер.

— Да он спятил, — прошептал я. — Пойдем отсюда!

— Это спектакль, — отмахнулась Хитер.

— А может, вы хотите запихнуть меня в дурдом? — продолжал тараторить Андерс. — Так или не так?

— Куда? — переспросил я.

— Сумасшедший дом, желтый дом, дурдом, бедлам… — Андерс заливался смехом. — Конечно, эти выражения вам неведомы! «Полет над гнездом кукушки». Не врубаетесь?