Обманный Дом - Джеймс Стоддард

Одолев сотню ступенек – почему-то он старательно их считал, – он увидел впереди, в немыслимой вышине, тусклый свет. Чем ближе подбирался Картер к свету, тем яснее мог рассмотреть лестницу. Оказалось, что она ведет вверх вовсе не витками спирали, а изгибается под самыми причудливыми углами, то поднимаясь, то уводя в сторону. Опорные столбики из темного дуба представляли собой правильные кубы.

Картер добрался до площадки, где неровным пламенем горел газовый светильник, отбрасывая на стену остроконечные тени. Не обнаружив выхода, он тронулся дальше. Он взбирался все выше и выше, миновал семь площадок и наконец с восьмой выбрался на другой этаж. Отполированные до блеска половицы сверкали в лучах единственной желтой лампы. Лампа висела низко и не освещала потолок. Там сгустилась тьма. Медленное эхо шагов Картера оглашало огромный зал. Он наклонился, провел рукой по полу и, к собственному изумлению, обнаружил порванную перчатку, потом – ношеную шляпу и лежащий на боку фонарь всего в нескольких футах от лестницы. Картер поднял фонарь, покачал. Оказалось, что масло в нем есть. Он вернулся к газовому рожку, зажег фонарь, подняв его повыше, разглядел на полу рядом с перчаткой и шляпой пятно запекшейся крови. Впереди, в нескольких футах от этого места на полу валялся сломанный меч. Картер вынул из кобуры пистолет и еще выше поднял фонарь.

Он стоял в длинном зале, и свет фонаря не достигал дальней стены. Те же стены, что были видны ему, влажно поблескивали, под потолком сгустился мрак. Следуя вдоль одной стены, Картер вдруг услышал впереди медленное тиканье, настолько звучное, что от него подрагивали половицы. Слушая этот тревожный звук, трудно думать о чем-либо, помимо него. Казалось, с каждым ударом время останавливается. Картер несколько минут привыкал к тиканью, чтобы научиться не останавливаться в промежутках между ударами. Приближаясь к источнику звука, он заметил в вышине тусклый свет и постепенно разглядел циферблат курантов, колоссальные размеры которого потрясали тем сильнее, что он располагался на стене под потолком зала.

Приблизившись к основанию циферблата, Картер поднял фонарь над головой. Перед ним предстала выкованная из стали конструкция немыслимой высоты. Сначала свет фонаря слепил Картеру глаза, и он не мог ясно разглядеть циферблат, но постепенно рассмотрел его более или менее четко. Циферблат оказался квадратным, тускло подсвеченным. Стрелка – всего одна, и цифра тоже одна-единственная – ноль, на том месте, где полагалось бы стоять цифре «двенадцать». Стрелка плавно скользила по циферблату, довольно быстро обегая его. И при каждом ее полном обороте раздавался щелчок. Безмолвный ужас сковал Картера по рукам и ногам. Он понял, что стоит перед анархическим вариантом Часовой Башни. Внизу чернел арочный проем, в нем виднелась лестница, взбираясь по которой можно было добраться до механизма часов. Картер шагнул под арку, задрал голову, посмотрел вверх и неожиданно увидел высоко-высоко огонек фонаря. Он поспешно задул собственный фонарь, отошел от лестницы и стал ждать. Вскоре он увидел, что по лестнице спускается одинокий путник. Когда стало слышно, как от тяжелой поступи звенят ступени металлической лестницы, Картер предпочел ретироваться за арку.

Довольно скоро незнакомец вышел из арки. Тусклый свет фонаря осветил его фигуру. Стало ясно, что перед Картером – один из новоявленных мутантов. В руке он сжимал длинный прямоугольный ключ, на груди его красовалась вышивка – точная копия квадратного циферблата. Картера охватил ужас, и он понял: это – некто вроде механического Еноха. Изгибающиеся зигзагами волосы ниспадали на плечи «Часовщика» – пародия на тугие завитки волос старого еврея. Топорные, геометрически правильные черты – лица неуловимо напоминали черты лица Еноха. Картер поежился и, пятясь, отошел дальше, за колонну. Он мог бы выстрелить, но даже в пародию на старого друга не решался разрядить пистолет – рука не поднималась. Картер сжал было рукоятку Меча-Молнии, но наблюдая за тем, как неуклюже переставляет ноги псевдо-Енох, проникся к несчастному существу жалостью.

Глядя прямо перед собой, «Часовщик» удалялся вдоль стены зала и вскоре скрылся в темноте.

– Ужасно, – проговорил Картер и снова зажег фонарь.

– Ессстессственно, ужасссно, – прошипел кто-то у него за спиной.

Картер резко обернулся и, не раздумывая, выстрелил в темный силуэт на срамом краю круга света. Выстрел не возымел ровным счетом никакого действия. Картер, пятясь, отступил под арку, крепко сжимая рукоять Меча-Молнии.

Луч света упал на чудовище высотой пятнадцать футов, шагавшее на задних лапах. Туловище его имело форму прямоугольного треугольника и было снабжено всевозможными шкалами, рычажками, пружинами и клапанами. В самой середине груди жуткого создания покачивался маятник – точно в такт с тиканьем часов на стене. Треугольная голова заканчивалась плоским хоботом, на самом кончике которого имелось коробчатое утолщение. В удлиненных глазницах не было видно ни радужки, ни зрачков, в открытой пасти торчали ровные квадраты зубов с заостренными краями. Из отверстия на макушке со свистом валил пар. Хвост странного создания представлял собой утолщенную стрелу. Когти на передних лапах были короткие, в форме равнобедренных треугольников, а ступни – прямоугольные. Однако, невзирая на чудовищные перемены во внешности колосса, Картер сразу узнал его.

– Йормунганд? – полушепотом проговорил он.

– Он сссаммый, – прошипело жуткое существо утробным голосом. – Йормунганд, над которым поиззздевалисссь. Пффф! Йормунганд, похищщщенный ссс чердака.

Динозавр резко развернулся, подобно заводной кукле, протопал по половицам к огромному резервуару, наклонил голову, набрал хоботом воды, вернулся на прежнее место и торжественно изрыгнул пламя, которое, впрочем, не осветило окрестностей.

– Чем я могу тебе помочь?

– Первый вопрос. Пффф! Но тут ты не Хозяин. Пффф! Я мог бы сожрать тебя, как сожрал последнего глупца, сунувшего нос на этот чердак. Пффф! Только Часовщика мне жрать запрещают.

Картер вспомнил о пятне крови и сломанном мече и отступил к лестнице.

– Я по-прежнему Хозяин Эвенмера. Кроме того, тебе нужна моя помощь.

– Йормунганд ни в чем не нуждается, – гордо отозвался механический динозавр.

– Конечно, если хочешь остаться заводной игрушкой. Из отверстия в макушке динозавра с каждым тиканьем часов вырывалась струйка пара.

– Пффф! Так мы, стало быть, насмехаемся? Пффф! Да? А какие мы все любезные, какие пугливые, когда я у себя на чердаке и в прекрасной форме, а? Пффф! Но стоит мне только немножко расслабиться, капельку приболеть, стать жертвой стечения обстоятельств, и мы тут как тут – готовы прикончить беднягу Йормунганда! Пффф! И где же, спрашивается, твои христианские добродетели? Где, я спрашиваю, сострадание?