Узники власти - Александр Ялтыченко

Хлопок превратился в грохот: к своему ужасу, сбившиеся в плотную толпу люди заметили, что пещера рушится: отдаленный свод падал наземь, готовясь исполнить продиктованную через неплотского духа волю Ладрозара, узнавшего о падении творенной им завесы, призванной сокрыть и разделить души, порабощенные во благо единой короны.

-Свод падает! - пронесся тревожный возглас по перепуганной толпе.

-Разве нас в теперешнем положении можно убить? - поинтересовался у старца на сей раз Тадрин, - по-моему хуже уже ничего и быть не может.

-Может, мой друг, ведь что такое смерть? Это есть полное забвение, а тот, кто решил обрушить сей свод, желает нас лишить памяти, чувств и самих себя; он боится, а страх порождает отчаянную злобу и жестокость. Долгие дни все мы подпитывали силу его пламени собственной духовной сутью, но теперь он достаточно силен и мы ему больше не нужны...

-Что ж, значит, кончено, - тихо промолвил прислушавшийся к разговору Рам.

Сперва взволновавшаяся, но теперь почти смирившаяся со своей участью толпа в тревожном молчании ожидала вечного забвения, как окончания страстей, настигших их в чудовищных кроваво-красных песках бескрайнего моря полумрака.

Изумленно наблюдавшие стремительно ниспадавший свод люди оставались на местах, не думая спасаться, но лишь проститься с только что обретенными друзьями. Их примеру последовал и Элиффин, попытавшийся остановить всесильную громаду, но не сумевший произвести даже нелепое подобие волны: в пустом и иллюзорном царстве огня и мрака, все магические воли подчинялись лишь пламенному владыке.

-Не ведаю, прощаться ли мне с вами или здороваться, но скажу, что ваша преданная дружба стала для меня самым большим подарком судьбы в этой жизни.

-Будь здоров приятель, еще увидимся! - с фальшивым задором почти хором ответили ему Рам и Тадрин.

-Мы встретились на миг, чтобы расстаться навсегда, - прошептала едва слышно Нирана, не отпуская из объятий Элиффина, нежно перебиравшего ее сухие запутанные волосы, сохранившие свою прежнюю красоту и изящество, несмотря на все последние злоключения.

-Нет, меня могут разлучить с кем угодно, пусть хоть со всем белым светом, но только не с тобой...здесь даже он не властен...

Царивший кругом шум, гул и треск с каждой секундой все нарастал, вот-вот должна была обрушиться тяжелая громада пещерного свода.

В ее прекрасных очах, исполненных наивным, но всепоглощающим чувством первой искренней любви, сквозь проступившие слезы Элиффин читал невыносимую горечь предстоящего расставания.

-Прошу, не смотри вверх, лишь мне в глаза и ничего не бойся, - ласково попросил он, следя за тем, чтобы в его твердом голосе не прозвучала ни единая нотка овладевшего всеми страха.

Уготованная погибель неумолимо приближалась: некогда растворявшийся в призрачном полумраке горизонт теперь был целиком заполнен гранитной громадой бесконечного свода, падавшего с неизмеримой высоты: лишь узкая серая полоса вечернего сумрака пока еще разделяла иллюзорную жизнь и всепожирающую смерть. Элиффин в последний раз заботливо коснулся рукой ее порозовевшей щеки и в тот короткий миг, когда земле и небу было суждено сомкнуться, веки их глаз невольно зажмурились, а уста слились в прощальном поцелуе.

Миновала секунда, другая, третья: страшного удара не последовало. Оглушающий грохот внезапно затих, а раскаленный песок растворился под ногами в прохладной воде. Элиффин медленно приоткрыл глаза в ожидании новой, куда более страшной напасти: высоко над ними, озаряя бескрайний морской простор бирюзовым сиянием, исполненным духа мудрости и жизни, в самом центре помрачневшего небесного полотна, разливая трепетную синеву потоков мягкого света, блистал лунный диск, увенчанный потускневшей солнечной короной, и его чудной, но едва ли уловимой мелодии вторил величественный океан.

В лучах полуденных светил

Сверкают молот и коса

Того, чей дом всех приютил

Теперь жжет пламенем роса.

Груда на площади

Ноги Элиффина приятно касались прохладных вод темного океана, переливавшегося в ночи доселе неведомым никому из смертных бирюзовым сиянием Луны, воцарившейся в короткий миг затменья. Понимая, что самое страшное не произошло, Нирана медленно, точно с опаской, приоткрыла глаза и принялась удивленно озираться по сторонам.

Морская гладь казалась бесконечной, такой же, как и простиравшийся высоко над ними мрачный небесный купол, увенчанный двумя светилами, боровшимися друг с другом.

-Тону! Спасите! - внезапно нарушил волшебную

тишину хриплый голос позади них.

Не успел Элиффин рвануться к нему, как стремительно тонуть стали и остальные, включая Нирану. С перепугу она накрепко вцепилась кудеснику в левую руку.

-Берите друг друга за руки! - призвал спасшихся Элиффин, нащупывая в оттопыренных карманах три драгоценных самоцвета, вновь запылавших таинственным синим жаром, исходившим из незримых глубин кристалла.

Десятки синих искр пронзили мрачный небосвод, унося в необозримую даль жителей Монтлода и многих из тех, кто пострадал от руки Ладрозара.

Короткий и недвижный полет продолжался лишь мгновение: оказавшись на твердой земле, насмерть перепуганные монтлодцы принялись тревожно озираться, пытаясь для себя уяснить, где и как волею судьбы они очутились.

Затмение кончалось: каждое из светил шло далее своей дорогой, Солнце - к закату, Луна - к восходу.

Зеленый серп солнца, показавшийся из-за непроницаемой завесы внезапно почерневшей Луны яркими снопами света осветил погрузившиеся в полумрак окрестности.

В сотне шагов к западу стройными рядами возвышались толстые коричневые стволы деревьев Странного леса. В двух верстах к востоку угадывались постройки Альбигунда, наполовину застланные клубами черного дыма, поднимавшегося над городскими стенами.

Оба берега широкого Медлана, огибавшего город с правой стороны были густо усеяны войсками под разными флагами.

-Не может быть... - прошептал Рам.

-Увы, может - грустно ответил Элиффин, напряженно вглядываясь вдаль, точно пытаясь различить знамена осаждавших.

На тысячах копий пришедшей под стены Альбигунда армии реяли фиолетовые драконы на белом фоне: правитель Феривора, узнавший о слабости Борнолиона, где недавно переменилась власть, привел свое грозное войско под стены столичного Альбигунда. Наверняка за всем этим стоял Ладрозар.

Битва уже подходила к концу: крепостные башни лежали в руинах, разбитые гигантскими катапультами, по городу разгорались костры пожарищ, таран, пробивший толстые ворота теперь спокойно стоял в стороне, потоки наступавших, хлынувшие сквозь образовавшуюся брешь, сметали все на своем пути. Горстка храбрецов собралась во дворце, за ограждением, готовясь принять свой последний бой. Доносившийся со стороны города шум и крики убедил Элиффина в том, что битва еще не окончена.