Избранное (СИ) - Измайлова Кира Алиевна

Повесив котелок над огнем и засыпав в него крупу, я сел напротив девчонки и попытался придумать, с чего начать разговор. Пока он как-то не клеился.

– Как тебя зовут?

– Как хочешь, – был ответ.

– Не понял, – нахмурился я. – У тебя нет имени или ты просто не желаешь называть его невесть кому?

– Имя есть, – подумав, сказала девчонка. – Только я его не скажу. Даже если захочу. И ты не повторишь.

– А, ты имеешь в виду, что человек его просто не выговорит?

Она покивала и добавила:

– Поэтому зови, как хочешь. До этого люди звали меня Буркой. Иногда Бурушкой.

– Как?! – оторопел я. – Я понимаю, что по масти назвали, но… Это же для коровы имя… или для лошади. Для скотины, одним словом! Кто тебя так обласкал?

– Там… – она неопределенно махнула рукой. – Старые люди.

– Ладно, – сказал я. – Обо всем по порядку. Для начала… Мне нужно как-то к тебе обращаться. Ты не будешь возражать, если я стану называть тебя… скажем, Кьяррой?

– Нет, – подумав, ответила она. – А это что-то означает?

– На одном малоизвестном наречии – «огонь-девка», – усмехнулся я. – Как раз для тебя.

«Хотя бы в одном смысле слова», – добавил про себя.

– Пускай, – после паузы сказала девчонка. – Мне нравится. Звонко.

Я уже заметил: она всегда подолгу думает, прежде чем заговорить. Может быть, не очень хорошо понимает обращенную к ней речь, а может, подбирает нужные слова. Я склонялся ко второму варианту.

– А тебя называли Санди, – произнесла она. – Я слышала.

– Это сокращение. Я – Рок Сандеррин.

– Большое имя, – задумчиво сказала Кьярра.

– Ты имеешь в виду, длинное?

– Нет. Большое, – она изобразила руками в воздухе какую-то фигуру. – И громкое.

– Я бы так не сказал… Известное в определенных кругах – это да.

– Ты не понимаешь, – покачала она головой. – Большое и громкое – это не то, что ты сказал.

– Звучное? – предпринял я еще одну попытку, но Кьярра только вздохнула, и я отступился. Какая мне разница, кажется ей мое имя таким или этаким? – Не важно. Называй меня Санди.

– Мне нравится – Рок.

– Хорошо, называй меня Роком, – согласился я, хотя так ко мне не обращались со времен далекого детства. Я уже и забыл, как это звучит.

– Зачем? – спросила Кьярра, указав на котелок.

Я как раз в нем помешивал: вода закипела быстро, и я добавил к крупе приправы и ломтики вяленого мяса.

– Есть будем.

– Так вкуснее, – кивнула она на обглоданную кость, которую я пока не выбросил. Подумала и добавила: – Сырое мясо лучше. Это очень соленое.

– Сырого нет, – ответил я. – И я сказал уже, что не умею охотиться.

– Я умею.

– В лесу?

На этот раз последнее слово осталось за мной, и я добавил:

– Люди не едят мясо сырым. Ну, за редким исключением.

Как же, знал я одного любителя побаловаться рубленой говядиной с луком и перцем. Говорят, вкусно, но я воздержался от дегустации. Наверно, правильно сделал: пару лет назад тот гурман умер. Оказалось – подцепил через эту свою сырую говядину червя, который и быков-то убивает, не то что человека. Думал, просто недомогает, а потом стало поздно. Говорили, его бы и чародеи не спасли – черви ему все внутренности источили.

Конечно, такое может случиться с каждым: не всегда есть возможность приготовить что-то как следует, а оголодаешь – и вовсе тухлятине рад будешь. Но зачем нарочно-то такое употреблять? Не в древности живем, огонь давно научились разводить…

– Что ж, – сказал я. – Вот и познакомились.

Кьярра кивнула, разглядывая огонь в очаге и принюхиваясь: пахло аппетитно.

– О каких старых людях ты говорила?

– Старых людях? – удивилась она.

– Ты сказала, что какие-то старые люди называли тебя Бурушкой, – скрипнув зубами, произнес я.

Никогда не отличался терпением, но сейчас деваться было некуда: если я хочу хоть что-то ра-зузнать, придется разговаривать с девчонкой, как с дурочкой – повторяя одно и то же по дюжине раз, пока до нее не дойдет. Хотя нет, неправильное сравнение. Не как с дурочкой – как с иностранкой, которая толком не знает нашего языка, а тем более обычаев. Вот это будет верно.

– А… – протянула Кьярра. – Они жили рядом со мной.

– В горах?

Она кивнула.

– И как же вы… хм… познакомились? Я думал, люди боятся драконов, тем более диких.

– Боятся, – согласилась Кьярра. – Они тоже сперва боялись. А потом я стала не дикая.

– Они тебя… м-м-м… приручили? То есть думали, что приручили?

Она кивнула.

– И как это вышло?

– Просто. Они пришли и стали жить в горах. Недалеко от моего дома, только ниже. – Кьярра протянула руку и пальцем подтолкнула уголек, готовый выпасть на пол, обратно в очаг. – У них были козы. Много.

– И ты, надо полагать, не отказывалась ими полакомиться?

Она замотала головой и сердито взглянула на меня.

– Мама запретила мне брать что-то у людей! Сказала, от этого может быть большая беда!

– Вот даже как… – протянул я. – А где твоя матушка? Или ты уже жила одна? Как положено по вашим обычаям?

– Мы жили вместе, – сказала Кьярра после паузы. – Но однажды мама улетела. Она часто улетала надолго, я привыкла. И я уже умела охотиться в одиночку. Наверно, по-вашему, это значит – стала взрослая?

– Пожалуй, – согласился я. – Если можешь выжить в одиночку, то ты взрослый. Даже если лет тебе еще совсем мало.

– Вот так и было. Но я еще не отселилась. Поблизости не было хороших мест. Кругом люди. Мама искала, куда улететь вдвоем. Чтобы совсем дикие горы. И дичи хватало.

Я отметил это, чтобы вернуться позже. Искала? Что именно искала и каким образом? Просто высматривала сверху подходящие места, узнавала, кто обитает поблизости? Может, и так, но что-то мне подсказывало: не все здесь настолько просто…

– Ее все не было и не было, – тоскливо произнесла Кьярра, глядя в огонь. – На третью зиму я поняла… она не прилетит.

– Ты не пробовала ее искать? – невольно спросил я.

– Нет. Я никогда не улетала далеко от дома. Страшно. И я не знала, где искать. Она не сказала.

Я помолчал. Глупо было предполагать, что ее мать нашла где-то пристанище поуютнее, а то и нового кавалера, и решила остаться там, бросив неразумную дочь выживать, как сумеет. Скорее всего, с ней что-то случилось, а что именно – оставалось только гадать.

– Выходит, ты еще очень молода? – спросил я наконец.

– Наверно. Я не знаю, как считать на ваши годы.

– А что ты помнишь? Я имею в виду у людей?

Может, хоть так удастся сориентироваться и прикинуть, который ей год. Или век – драконы живут долго.

– Ну… – Кьярра пошевелила пальцами босых ног. Это зрелище ее явно забавляло. – Как драконы еще были дикими, я не помню. Мама помнила, рассказывала. А как в наших горах появились рудники – уже помню.

Я чуть не подавился похлебкой, которую как раз пробовал на соль. Язык обжег – это точно.

– Ваши горы – это которые?

– Те, в которых я жила.

– Это понятно! Где они находятся? – Я осекся. – Тьфу ты, ты же не сможешь объяснить… Хотя…

Где-то у меня была старая карта, довольно грубая, но очертания континента, рек и озер на ней вполне узнаваемы…

– Гляди-ка, – я расстелил карту на полу. – Вот здесь – Таллада, город, в который тебя привезли. Ближайшие горы – вот они, рудники примерно в этих местах. А это – река. Узнаешь? Так она должна выглядеть сверху.

– Похоже, – согласилась Кьярра, по-птичьи склонив голову набок и разглядывая схематичный рисунок. – Меня везли сперва по земле, потом по реке. Потом опять по земле.

«Угадал, Санди, молодец!» – сказал я себе.

– Значит, обитала ты где-то здесь… И тебе очень долго удавалось никому не попадаться на глаза. Видно, матушка хорошо тебя выучила.

– Да. Я старалась охотиться подальше от людей. Вот тут, – она ткнула пальцем в карту, туда, где ничего не было, кроме надписи «неисследованные территории», – хорошие горы. Высокие. Много дичи. Только жить негде.

– В смысле, нет пещер?