Дж. Р. Р. Толкин: автор века. Филологическое путешествие в Средиземье - Том Шиппи

до сих пор занимает важное место в христианском календаре. В древней традиции это праздник Благовещения и Зачатия Христа — вполне естественно, ровно за девять месяцев до Рождества, 25 декабря. Кроме того, это день грехопадения Адама и Евы, благословенной вины (felix culpa), катастрофические последствия которой должны были быть преодолены или исправлены через Благовещение и Распятие. Можно заметить, что в хронологии, которую Толкин тщательно расписал в Приложении B, 25 декабря — это дата выхода Хранителей из Раздола. Таким образом, основной сюжет «Властелина колец» разворачивается в мистическом промежутке между Рождеством (рождением Христа) и Распятием (Его смертью).

Говорит ли это нам что-нибудь о Фродо? Следует ли видеть в нем «фигуру» Христа? Думаю, что нет. Если Фродо и является «фигурой», то лишь в узком смысле, который теперь практически предан забвению и в котором различия важнее сходств. Фродо не обещает никому спасения души (хотя и спасает Средиземье от страшной опасности), не освобождает узников из ада (только из темниц Саурона), не воскресает из мертвых (правда, Сэм на мгновение думает, что произошло нечто в этом роде, и его можно понять). Иными словами, в образе Фродо нет ничего сверхъестественного. Но нечто «эвкатастрофичное» все же присутствует и в нем, и в Сэме.

Толкин продолжил описание эвкатастрофы рассказом о празднестве на Кормалленском поле, а в следующей главе привел взгляд на нее с другой стороны — глазами Эовин и Фарамира, которые остались в Минас-Тирите и тоже ощутили содрогание от падения Черного Замка. Разумеется, они не знали, что оно означает, и восприняли его как «приговор судьбы». Фарамиру это напомнило падение Нуменора: «Черная волна поднялась выше гор, захлестнула цветущие долины… и настала великая неизбывная темнота» — но он отогнал от себя это воспоминание.

А следом прилетел орел и объявил о случившемся весьма необычным слогом — это единственный случай, когда поэзия в Средиземье звучит как псалом из Библии короля Якова (этот стиль моментально уловил бы любой человек из поколения Толкина):

Пойте и веселитесь, защитники стольного града!

Ибо вы сберегли отчизну,

А в пролом на месте Черных Ворот

Вошел с победою ваш Государь,

И меч его ярче молний.

Эта песнь в чем-то похожа на поэзию Хоббитании. Она полностью соответствует обстоятельствам. «Защитники стольного града» — это войско Минас-Тирита; «Черные Ворота» — Мораннон, северный вход в Мордор; «ваш Государь» — Арагорн. В то же время в ней присутствуют явные намеки на универсальный смысл. Образ людей, защищающих город, часто используется в известных песнопениях, таких как «Господь — наша крепость» (Bin’ feste Burg ist unser Gott) Мартина Лютера, для обозначения христиан, оберегающих град спасения. В притчах христиан часто призывают «бдеть», бодрствовать, потому что никто не знает, когда грядет Второе Пришествие. «Пролом на месте Черных Ворот» вызывает в памяти образ сокрушения адовых врат, которое произошло между Страстной пятницей и Светлым понедельником, между смертью и воскресением, когда Христос вывел из плена адова души патриархов и пророков. Разумеется, опять-таки орел этого не говорит, и его слова имеют разумное объяснение в привязке к сюжету (как и у Фродо, когда он пел в Вековечном Лесу о спасении из чащи). Но и у орла, и у Фродо присутствует намек на нечто большее, который усиливает ощущение мифической вневременности.

Таким образом, во «Властелине колец» присутствуют намеки на христианские истины, но не в виде простого пересказа. Кроме того, в мифологии Средиземья со всей определенностью отрицается представление об окончательном спасении. В «мифе о звездах и деревьях» тема избавления из лесной чащи раскрыта весьма двусмысленно, отчасти в связи с тем, что обитатели Средиземья не желают такого избавления: им хочется и дальше жить в рощах Хоббитании, лесах Фангорна и Лориэна или в долине Ветлянки. Очевидно, этой надежде не суждено осуществиться. «Властелин колец» вообще полон всяческих «альтернативных концовок».

Взять хотя бы пример Фродо и Сэма. Они спасаются благодаря эвкатастрофе и орлам, однако в какой-то момент ясно осознают, что смерти не миновать. «Ну вот и конец нашей сказке», — дважды произносит Фродо. Сэм пытается убедить его в том, что надежда еще есть, но Фродо отвечает с убежденностью, которая сохраняется у него даже после эвкатастрофы: «Так оно и бывает. Всем надеждам приходит конец, и нам вместе с ними». В целом, это действительно так, даже если на сей раз история опровергла эту истину. Как сказал об эвкатастрофах Толкин в своем эссе «О волшебных сказках», вышедшем в 1947 году, когда он работал над своей собственной сказкой (слова его, но курсив мой),

в обрамлении волшебной сказки, или иномирия, — это внезапная, чудесная благодать, на повторение которой напрасно рассчитывать. Она не отрицает существования дискатастрофы, то есть горя и неудачи: возможность и такого исхода — залог радости спасения; она отрицает (перед лицом многих фактов, если угодно) финальное поражение на вселенском уровне и в этом смысле является евангелием, благой вестью, дарящей мимолетный отблеск Радости, Радости за пределами стен мира, острой, как горе.

Следует добавить, что большинству персонажей «Властелина колец» приходится столкнуться с «финальным поражением на вселенском уровне» лицом к лицу. Онты обречены на вымирание и забвение — их участь предрешена, ведь уже даже англосаксы не знали, кто они такие, хотя само слово сохранилось у них в памяти. Если верить «Хоббиту», невысоклики еще существуют, но никакой Хоббитании уже точно нет. А что сталось с эльфами? Галадриэль убеждена, что сила их «пойдет на убыль» (dwindle), и это может означать, что они физически уменьшатся в размерах и станут крохотными созданиями, какими они предстают в пьесе «Сон в летнюю ночь» и в воображении публики. Либо эта убыль может означать сокращение их числа. Либо с ними может произойти что-нибудь еще.

Толкин хорошо знал Роллрайтские камни — кольцо из каменных фигур на границе Оксфордшира и Уорикшира — и даже походя упомянул их в сказке «Фермер Джайлз из Хэма». С этими камнями связана одна легенда. Жил да был старый король. И как-то раз одна колдунья вынудила его поспорить, что он сможет, пройдя семь шагов по холму, увидеть внизу долину. Сделав положенное количество шагов, король обнаружил, что вид с холма закрывает курган, и на него и его войско обратилось проклятие колдуньи:

Напрасен вызов твой судьбе —

Не править Англией тебе.

Сама я стану бузиной —

А вы камнями предо мной.

Это настоящая хоббитанская поэзия по нескольким параметрам. Но, может