Настоящая фантастика – 2010 - Генри Лайон Олди

Засиделись, бармен такси вызвал. Но таксист денег у покойной не взял, когда приехали: это ваше последнее такси, говорит, сударыня, извините. Она все смеялась, что побольше бы таких такси последних… И ведь действительно последнее — вот что странно!

— Ладно, — сказал я. Остановился напротив него и принялся разглядывать, я это умею.

Волков, понятно, потупился и сел прямо.

— Хватит. Хорошо, что на поминки не остался, ты мне нужен. С таможней проблема.

— Роман Михайлович, но ведь странно, правда?

— Ничего странного, — проворчал я. — Баба немолодая, курила как паровоз, а тут жара — инсульт и хватил. Кого вместо думаешь?

— Белкину.

— Полозову, — отрезал я. — Готовь приказ. И если у тебя никаких последних такси не было…

— Такси-то не было… — криво усмехнулся Волков.

— Говори, — велел я.

— Помните, я вам девчонку показывал? Веру, в соседней башне работает?

Я кивнул — он показывал, ловеласик тамбовский. Говорил, познакомиться стесняется. Тощая, ничего особенного.

— Вчера у нее в гостях был, — похвастался ловеласик. — Так там на ягодице татуировка. Красным и синим: «последняя». Я так и обмер!

— Ай-яй-яй, — сказал я тревожно и ласково. — Беда-то какая! Таинственные письмена на жопе, любой бы забеспокоился! И денег она у тебя не взяла?.. Совсем беда. Бафомета на соседней половинке не заметил? Пятен кровавых на луне не видал, нет? Снов вещих? Конь под тобой уж не спотыкался ли?

А потом рявкнул:

— Трахни другую, придурок, и успокойся! Голову тут морочит!

Волков понял, что увертюра закончена, встал и вытянулся.

— Сейчас поскачешь в Карго. На цырлах. Проси, ругайся, топай ногами, умоляй… Одну коробку растаможить неспособны, дожили! Отзвонишься оттуда. Я попробую напрямую с Питером порешать, через свои каналы. Вопросы?

— Патриархия мешается, черти… их сфера… — заныл было Волков, но спохватился и отрапортовал: — Сделаем, Роман Михайлович! В крайнем случае неустойку нам заплатят!

— Волков, у тебя голова в порядке? Клал я на неустойку — товар нужен. Делай!

Волков изобразил поклон и выскользнул, мягко прикрыв за собой дверь.

Патриархия, патриархия… Подвинется патриархия. Я налил минералки, закурил и потребовал соединить с Питером. Но разговора не получилось, не успел — снаружи, перекрывая все звуки, завизжали тормоза, и сразу вслед за этим раздался глухой удар.

Я выскочил в жару первым. У бордюра грустно приткнулся новенький «Форд» с помятым капотом. У капота стояли изящные туфли. Аккуратно так, только левая на бок упала. Рядом с туфлями сидел трясущийся водитель. В десяти шагах лежал отброшенный ударом Волков.

— Ну? — прорычал я на водителя.

— «Скорую» я уже… — промямлил он. — Так хорошо ехал, волна зеленая… а этот сперва по тротуару шел…

«Скорую» он! Тут не «Скорую», тут труповозку надо… Ладно, без меня разберутся, вон, народ уже собрался, наши в основном. Белкина ручонки заламывает, дура, даже дорогу мне не уступила. Теперь вместо работы будет валерьянку лакать да охать. Обошел, чего уж.

У себя я с отвращением выплеснул степлившуюся минералку и напился свежей, прямо из бутылки… Связался первым делом, конечно, с полковником, велел водилу «фордового» проверить, но ясно, что ничего это не даст… Надо же как! В одну неделю — и главбуха, и коммерческого! Мистика, мать ее!.. Справлюсь, конечно, но помощь понадобится.

И я позвонил Хозяину. Не без злорадства позвонил: придется поднимать ему чресла из шезлонга и скакать к нам со своих Калифорний. Хозяин отнесся спокойно, сказал, что завтра будет. Мужик быстрый, но завтра, понятно, его не будет; к понедельнику, хорошо бы. Стало полегче малость.

Потом поговорил с Карго. Я на них нажал, и нате — оказывается, сейчас в Питере Ваньку Лешего поставили, он и буянит, у всех дело стоит. Как будто сразу сказать нельзя было!.. Вот теперь жизнь действительно начала налаживаться, тут меня совсем отпустило: гора с плеч.

Хотя с Лешим покумекать надо, тут с кондачка не стоит. Да и надраться вдруг захотелось…

Махнул я рукой, обошел отделы со строгим видом, Белкину рыдающую не отпустил — как хочет, а чтобы отчет мне завтра был. Полозову поздравил с назначением, глаза у девки так и заблестели, далеко пойдет. Осадил малость: еще хоть раз опоздает… С охранником новым поговорил, если он мне опять на ночь кондиционеры выключит, пусть не обижается. Так он про инструкцию, и что завтра утром первым делом включит. Быдло тупое. Менять.

Волкова и «Форд» уже убрали, а Люсиновка, слава богу, еще ехала. Пока шел к машине, от земли так и пыхало. И тут она мне навстречу из-за башни к автобусу бежит, тощая эта, Вера с наколкой красно-синей. Остановился на минуту, стало интересно, я суеверный… Если уедет, то и пусть. Не уехала. Автобус из-под носа укатил.

Поплелся к ней. Господи! Солнце в затылок лупит! И ветерок такой… противный ветерок, душный… Тощая стояла на остановке, в зубах сигарета, и расстроенно рылась в сумочке.

— Гадюка, — сказал я про автобус и дал ей прикурить.

— Да, не подождал, — вздохнула она.

Про аварию, похоже, не знала. Хорошо. Скверная тема для знакомства — любовник издохший.

— А и пес с автобусом, все к лучшему. Давайте представимся. Вас, случайно знаю, Вера зовут, а я Роман. Вот этой лавчонкой, — я показал за спину, — рулю.

— А по отчеству? — спросила она.

— Детка, у меня был знакомый, — сказал я. — Давно еще, в семидесятых, физруком в школе работал. И признался однажды, что таки да, было у него пару раз с выпускницами. Но он навсегда зарекся.

— Почему?

— А они его по имени и отчеству называли. Вот ты смеешься, детка, а у человека травма психическая на всю жизнь и проблемы с бабами. Я с машиной, пошли, подвезу…

Короче, подвез, конечно, тощую Веру, я это умею. Она в Митино хотела, но я ее в Ясенево подвез, мне у себя привычнее. Покочевряжилась для