Летописец. Книга 1. Игра на эшафоте - Юлия Ефимова

– Любому жителю Сканналии дано право требовать суда Истинной Летописи, даже король не может оспорить её приговор.

Теперь Ивар вспомнил: об этом же гласил свод законов Ярвиса, которые дядя заставил его изучить.

– Идём, король ждёт! – поторопил Энгус.

Однако король не слишком ждал: он спорил с Холлардом.

– Ваше Величество, эта девка колдунья, она способна на всё! Мы обязаны предать её правосудию! Сожгите её немедленно, это наилучший выход! Краски вполне могут ей подыгрывать. Я припоминаю, что именно Энгус представил её ко двору…

– Сукин сын, – вырвалось у Энгуса Краска. Услышал его только Ивар.

– По-видимому, Холларду не терпится, чтобы за его преступления был наказан другой! – громко заявил Энгус Краск. – Но вина Ривенхедов доказана их собственными признаниями, не так ли?

– Под пытками и вы признали бы любую вину, – с ненавистью прошипел Холлард.

– В таком случае, почему бы вам не доказать свою невиновность наравне с Маей? – пожал плечами Краск и повернулся к королю. – Ваше Величество, позвольте мне тоже предложить пари. Если вина Маи будет подтверждена Летописью, то после суда над нею вы можете призвать к ответу меня – я готов. Но если подтвердится её невиновность, потребуйте от господина барона Ривенхеда ответа на тот же вопрос. Тогда станет видно, справедлив ли суд Истинной Летописи, или это лишь легенда.

Айварих задумался. Холлард вспыхнул:

– Зачем вообще выносить на Свет Божий эту вещь?! Неужели так важно, что потребовала эта девчонка? Она ведьма! Нельзя позволять ей говорить!

– А чего тебе бояться? – ехидно заметил Айварих. – Не ты ли уверял, что всему виной твой брат, что ты лишь пешка в его руках? Или ты солгал? – в его глазах опять сверкнули красные искорки. Холлард побелел. – Отлично, – продолжил король, – вот слово делом и подтвердишь.

– Ваше Величество, – Краск поклонился. – Должен ли летописец провести обряд?

– Что? Да… Пусть проводит, – Айварих явно не был рад, но он боялся Летописи, Ивар это знал. Она заворожила короля знаниями, хотя они нечасто оказывались полезны. Айварих говорил, что его доносчики приносят больше пользы. Правда, это не мешало ему постоянно читать записи Ивара. Иногда Айварих поднимался в его комнату на вершине Южной башни и зачарованно смотрел, как появляются строчки. После смерти Оскара Мирна он приходил всё реже.

Ивар спустился с трибуны и направился к эшафоту. На него смотрели со всех сторон, это было непривычно. Он два года не появлялся на людях, скрываясь в своей комнате.

Толпа на площади шумела. Перед Иваром люди расступились: кто испуганно, кто с подозрением. «Летописец!», «Кто?», «Это сам летописец!», «А зачем он тут?», – неслось отовсюду. Священник рядом с Маей с ужасом смотрел на Летопись и маленькими шажками пятился назад.

Ивар подошёл к Мае, покосился на кровавую закорючку под ногами – такую же изобразила Летопись – и спросил:

– Ты требуешь суда Истинной Летописи?

– Это моё право согласно древнему закону, – срывающимся голосом произнесла Мая.

– Ты знаешь, что, солгав, умрёшь в страшных муках?

Мая кинула взгляд на столб и связку хвороста рядом:

– Я приму приговор.

Ивар обратился к толпе:

– Приговорённая просит Истинную Летопись стать судьёй. – Ропот прокатился по рядам зрителей, которые не слишком понимали, что происходит.

Ивар откинул верхнюю крышку, открыв пустой пергамент. Держа его на вытянутых руках, он произнёс, протягивая ей перо:

– Принеси кровь в залог и клянись!

Мая повиновалась, протянув порезанную руку над магическим листом и позволяя крови стечь на него. Затем она макнула в кровь перо и записала текст клятвы, повторив его вслух:

– Клянусь на Истинной Летописи, что я не убивала королеву Торию и не причастна к заговору против короля! Письмо господина Ноэля Сиверса фальшивое, в настоящем ничего не говорилось о заговоре против короля Айвариха.

Ивар не представлял, что дальше делать. Вдруг пергамент засветился, вспыхнул необычно яркий голубой свет – Ивар едва не уронил Летопись. Свет сгустился в туман, поглотивший Маю. Когда туман рассеялся, на листе появилась надпись:

– «Невиновна», – громко прочёл Ивар, не веря своим глазам. Там были ещё руны – их он прочесть не смог.

На трибуне все зашевелились, Ивар смотрел на Маю: было что-то странное в её взгляде. Во время клятвы он стал отрешённым, теперь же она словно не понимала, где находится. Послышались крики, внизу появился Холлард, который под охраной стражников шёл к эшафоту.

«Похоже, дядя убедил короля», – с неожиданной злостью подумал Ивар.

Мая с недоумением смотрела на Холларда, а когда он повторил её действия, отшатнулась в сторону.

– Клянусь на Истинной Летописи, что я не убивал королеву Торию и не замышлял свергнуть короля Айвариха!

Ивар сглотнул, ожидая реакции Летописи, и не ошибся. Голубой свет, накрывший Холларда, резал глаза, превращаясь в тёмно-синий, почти чёрный. Горожане в ужасе закричали, попытались сбежать. Холлард орал от боли, его вены вздулись и полопались, из ушей и глаз хлынула кровь, которая словно дымилась. Ивар, уронив Летопись, закрыл глаза и зажал уши. Так продолжалось несколько минут. Когда крик замолк, Ивар оглянулся на трибуну, откуда Энгус Краск пристально разглядывал эшафот. Ивар заметил, что дядя сам не свой, словно поставил последнюю рубашку на предстоящее событие. Ивар поклялся бы, что в глазах дяди сверкает торжество. Энгус не отрывался от зрелища, Ивар рискнул посмотреть туда же. То, что недавно было Холлардом Ривенхедом, превратилось в кусок мяса с вывороченными сосудами и выжженной кожей. Маю тошнило у края эшафота, огромный палач схватил её в охапку и прыгнул вместе с ней вниз. Тут Ивар заметил ещё кое-что: огонь на дровах, предназначенных для Маи, сам собой разгорелся и подбирался к трупу. Ивар бросился прочь, забыв обо всём, но стоило ему сделать несколько шагов, как дядя Энгус – когда он успел спуститься с трибуны? – остановил его и ударил по лицу.

– Не смей бежать от Истинной Летописи, которой ты клялся служить! Тебе дана сила, не смей её бояться!

Ивар испуганно посмотрел в глаза дяди – непреклонные, жестокие как никогда. Энгус подтащил его к горящему эшафоту. Они смотрели на пламя до тех пор, пока оно не погасло. На площади к этому времени почти никого не осталось, как не осталось самого эшафота. Запах гари висел в воздухе, пепел лез в глаза и ноздри. Ивар кашлял без остановки. Энгус толкнул племянника прямо в чёрный квадрат, покрытый пеплом и кусочками дымящихся углей. Ивар не знал, что должен делать, пока дядя не ткнул пальцем в сторону Истинной Летописи на земле. Пергамент остался чистым, на нём красовалась одна-единственная фраза: «Невиновен в убийстве, виновен в измене».

***

Мае позволили уйти, сняв все обвинения. Никто не решился протестовать – все старались держаться от неё подальше, бормоча что-то про себя, тормоша струны на шее. Дядя куда-то направился. Ивар поспешил за ним: у него есть вопросы к Энгусу Краску. Дядя добрался до своего