Тринадцать полнолуний - Эра Рок

Генри очнулся. Утренняя свежесть из открытых окон сразу взбодрила его. Он встал с кресла и в волнении заходил по комнате. «Какой удивительный сон. Странно, но я прекрасно знаю, что это за мост. Но откуда это знание? Что там за этой зелёной стеной? Как трудно пройти его! Мама, мамочка, мой бедный родной человечек. Она не прошла, она упала вниз, в эту чудовищную бездну! Но почему? Боже, боже мой, ведь она была больна и не осознавала, что делает! Я же видел её жизнь! Она была доброй, порядочной, жила честно. А отец прошёл, хотя и его жизнь я видел. Ничего не понимаю?! Где же мерило праведности и греховности? Как определить это?» думал Генри, выйдя на улицу.

Солнце уже вышло из-за горизонта и пронизало лучами аллею. Генри, щурясь, смотрел на зарождение нового дня, который принёс ему ещё больше вопросов. «Дядя Юлиан, наверно, сможет мне ответить. Сейчас пойду к нему» решил Генри и пошёл по дорожке аллеи.

— Мсье Генри, подождите, куда же вы так рано? Я приготовил вам чай, — догнал его голос дворецкого.

— Спасибо, но мне сейчас очень важно сделать одно дело, — Генри оглянулся и увидел, как дворецкий, по-стариковски семеня, старается догнать его, — я скоро вернусь и мы будем пить чай вместе.

Быстрым шагом он вышел на тропинку, ведущую к дому Юлиана. Войдя в дом, долго звал по имени, но Юлиана нигде не было. «Странно, где же он?» растерялся Генри. Посчитав неприличным ходить по дому в отсутствии хозяина, он вышел на улицу. В оранжерее Юлиана тоже не было. Генри присел на скамейку и решил ждать. И тут, совершенно неожиданно, доктор появился, словно из воздуха, перед опешившим юношей.

— Приветствую вас, сын земли! — торжественно громко сказал Юлиан и поднял правую руку.

Он был одет, по-меньшей мере, странно. На нём был светлосерый, обтягивающий костюм, который смешно выглядел на докторе, отличавшемся довольно округлыми формами. На голове была одета чудная конструкция, состоявшая из круглого шлема, на котором мерцали ярким светом несколько маленьких, стеклянных, прозрачных шарика. В прорез для глаз был вставлен квадрат из зеркального стекла, через который вряд ли что-то видно. Но Юлиан приветствовал Генри. «Значит, всё-таки видно» подумал Генри, с удивлением разглядывая своего учителя.

— Здравствуйте, простите меня за назойливость и ранний визит, но ждать не было сил. Я пришёл поговорить с вами о том сне, который увидел сегодня, — Генри поднялся со скамейки и шагнул к Юлиану.

— Ну и замечательно, что пришли, я всегда рад вас видеть. Нетнет, не подходите ко мне близко, от меня прямо пышет излучением, которое в данный момент может повлиять на вас весьма негативно. Пройдите в оранжерею, а через несколько минут я присоединюсь к вам и с удовольствием выслушаю.

Доктор смешно посеменил к дому и, неуклюже взобравшись по ступеням, исчез в дверном проёме. Генри вошёл в чудесный, рукотворный сад и остановился, оглядывая диковинные растения. Здесь что только не росло: высокие кусты с длинными остроконечными листьями были усыпаны ярко-жёлтыми цветами, небольшие деревца, с абсолютно голым стволом, лишь наверху были длинные листья и странные плоды жёлтого цвета, собранные в несколько гроздей. А с другой стороны этого же дерева были большие, круглые плоды, коричневого цвета, покрытые длинными, похожими на конскую гриву, волосами. Удивительно изобилие цветов, оттенков и листьев, разной формы, причудливо переплеталось, сросшись у корней в единые кусты. Генри не видел в природе таких странностей, но где-то в глубине сознания, промелькнуло странно знакомые слова: «гибрид» и «селекция». — Да, с гордостью могу сказать, что в селекции я весьма приуспел, — послышался из дверей голос Юлиана.

Генри обернулся, доктор, уже в привычной одежде, стоял и любовью разглядывал свою растительность.

— Представляете, юноша, мне удалось скрестить несколько видов плодовых деревьев и получить первый урожай. Это восхитительные по вкусовым качествам фрукты, я угощу вас после нашего разговора. Ну, давайте к делу, что взволновало и привело вас в столь ранний час к моему порогу?

— Мне снился сон, но скорее это было виденье, потому что я очень явно всё ощущал. Каждый запах, каждый звук, а главное, моё внутреннее состояние было настолько ярким, словно я и не спал вовсе. Я увидел лес, поляну, вроде всё, как в земной природе. Она была родной, доброй и приветливой. Но потом, всё изменилось. Изменилось что-то в природе, она стала враждебной, отвергающей. Стало неуютно и тревожно. Мои ощущения покоя сменились на чувство страха. Вы представляете, я почувствовал себя таким одиноким, маленькой песчинкой в огромном пространстве.

И Генри рассказал свои видения. Юлиан внимательно выслушал его, ни разу не перебив. В том месте рассказа, где герцогиня упала вниз, в бездну Юлиан, искренне сокрушаясь, покачал головой и развёл руками. А там, где отец благополучно перешёл на ту сторону, он покачал головой.

— Ну, что ж, юноша, я надеюсь, вы понимаете, что всё это значит? Это действительно переход в тот мир, который закрыт для исследований. Даже я не смогу объяснить вам его законы.

— Скажите, дядя Юлиан, но почему же всё так зашифровано? Почему людям не дают хоть толику виденья того мира, чтобы они поступали так, как правильно на взгляд тех, кто там, наверху, — с досадой в голосе спросил Генри.

— Это невозможно, вы забыли про право выбора? Может, это и есть определение земного бытия — жить и знать о смерти, но не знать, что будет по ту сторону? Всё дело в том, что Формула праведности уже дана людям, и в принципе, большего не нужно. Лишь бы только они следовали ей. Но, увы, и формула искушения тоже есть, и она так же необходима для естественного отбора душ. Почему, спросите вы? Я отвечу одной цитатой: «Ценность мудрости понять умом в одночасье невозможно, её можно понять только душой и сердцем в течении времён». Всю земную жизнь человек шагает то в ту, то в другую сторону. Грань между двумя понятиями тонка и размытость её пределов видна очень немногим.

— Но я видел, матушка была добропорядочной, её жизнь мне была показана и всё-таки она упала вниз, но ведь она была больна! — с отчаяньем в голосе сказал Генри. — Видите ли, мой друг, я сейчас расскажу вам историю жизни герцогини. То, что самоубийство — тяжкий грех, для вас не секрет. Господь очень сурово относится к тем, кто так решает уйти из жизни. Ваша матушка уже один раз пыталась сделать это, когда любовь затмила разум. Родители не дали согласия на её брак с одним молодым человеком и она, в отчаянии, решилась на страшное. Что или кто остановил её в тот момент, этого мы не знаем. Её простили и дали шанс. Потом она вышла замуж за вашего отца и обрела покой и уважение. Герцог действительно любил её. Когда вы появились на свет, мать полностью отдала вам всю себя. Но эта любовь была эгоистичной. Она не хотела делить вас ни с кем, и ваша свобода совершенно не устраивала её. Она внушила себе, что вы должны быть только рядом с ней, постоянно под её присмотром. Это слепая, изнуряющая любовь, как червь, сточила душу и разум. Она возненавидела всё и всех, сетовала на судьбу. Перестала молиться, ибо разуверилась в боге, который не помешал вашей разлуке.

— Но это же была не её вина. Она просто любила меня, а отец решил сделать именно так.

— Я много времени провёл в беседах с вашими родителями. Герцог был более внимательным слушателем и он прекрасно понял значимость вашего воспитания. Конечно, я не многое рассказал им, но герцог почувствовал сердцем и сделал так, как было надо в этом случае. Хотя и был приземлёней вашей матушки. Интуиция помогает человеку в тех случаях, когда разум бессилен и очень жаль, что этим даром обладает один человек из ста. Сейчас я могу открыть вам одну маленькую тайну, вашей матери приходили откровения, она рассказывала мне, что видит весьма интересные вещи. Невнемля им, она всё-таки поступила так, чтобы собственноручно испепелить себя. Она не была безумной до такой степени, чтобы не понимать, что творит. Она сознавала свои поступки. Господь дал ей просветление, почему она пренебрегла им, я не могу понять. И всё закончилось так, как закончилось. А вот ваш батюшка не был удостоен такой помощь, но, тем не менее, чувствовал сердцем. Да, он многое сделал не по правилам, был суровым и требовательным, порой до жестокости. Тот мужчина был должником, а герцог не сделал ему послабления, четверо детей и бедная женщина остались без средств к существованию. Кто-то из них умер от болезней, а женщина, совершив грехопадение, стала продажной и проклинала вашего отца. Герцог лишь через много лет узнал об этом и, видимо, замолил свой грех. Он нашёл тех, кто выжил из этой семьи и помог им. И ещё довольно большой список его благодеяний можно написать. Каких, не знаю. Но знаю только как искренне он раскаивался. Много, очень много времени ваш отец провёл в раздумьях и молитвах. Что и как, о чем он говорил и что просил у бога, только ему известно. Как он смог вымолить прощение, нам остаётся только догадываться.