"ВСПОРОТЫЙ ЖИВОТ КУБАНСКОЙ КРЕОЛКИ." - Владимир Чекмарев

Наша канлодка "Мариетта" была здесь несколько дней назад, она ушла в Вальпараисо. Ее задача - заказывать для нас уголь. Кроме того, ведутся переговоры о покупке крейсера у Чили, и в случае удачи, часть ее экипажа сразу же перейдет на купленный крейсер. Мне очень хочется, чтобы мы успели поучаствовать в этой войне. Будет очень обидно, если мы достигнем Гаваны, уже после того, как наши флот и войска ее захватят. Наше правительство пока тянет время, стараясь, чтобы мы успели прибыть на будущий театр войны. Предполагаю, что весь наш флот уже курсирует к югу от Ки-Уэста.

В связи с намерением Элеоноры переехать с Западного побережья на Восточное, заклинаю быть аккуратнее и осторожнее. В армию будут призывать не самых лучших людей нашего общества, и проживание рядом с такими людьми чрезвычайно опасно, даже если речь будет идти о военно-морской базе. Может быть ей лучше дождаться прибытия "Орегона" в Ки-Уэст? Почта здесь работает отвратительно, но я буду писать при первой же возможности, как только выдастся свободное время. Сообщи Элеоноре о моем письме и пусть прочитает его! Всех очень люблю и скучаю.

Твой любящий сын, с уважением, Мейсон"

7 апреля 1898 года.

Корабль Соединенных Штатов (USS) "Орегон".

Дневник кочегара 2-й смены 1-го котельного отделения

Джорджа У. Робинсона

Продолжается аврал по погрузке угля. Торопимся, намереваясь засветло, до наступления темноты, развести пар, и направится в Перу. Стоянка в Кальяо, дала нам возможность перебрать некоторые из механизмов и исправить поломки. Около полудня начинается жестокий шторм, сопровождаемый еще и туманов. Впервые с момента выхода из Сан-Франциско, мы вынуждены закрыть и задраить световые люки, чтобы нас не залило водой. Стояли на якоре до наступления темноты, после чего отправились на юг, хотя все до этого на берегу и на корабле говорили, что мы идем в Гонолулу. Снова пожары в угольных ямах. В первый день, после выхода, точнее ночь, мы пытались увеличить скорость до 13 узлов, из-за чего возникло резкое раздражение практически у всех кочегаров. Уголь загрузили отвратительный, он шлакуется и спекается, и потом его практически невозможно разбить. От пожаров в угольных ямах, корабль горячий, как печь.

Тринадцатое письмо адмирала Серверы. Апрель 1898 года.

"Вследствие общего беспокойства, весьма важно теперь же подумать, какие должны быть приняты меры, на случай если возникнут какие-нибудь затруднения, дабы мы могли действовать быстро и разумно, а не бродить в потемках или не сражаться с ветряными мельницами подобно Дон Кихоту, чтобы потом вернуться вспять с разбитыми головами.

Если бы наши морские силы были лучше чем у Соединенных Штатов, то вопрос, подлежащий решению, казался бы более легким. Все, что от нас тогда потребовалось бы, состояло бы в том, чтобы загородить им дорогу. Но выходит наоборот: наши силы слабее их. Чтобы постараться загородить им путь, необходимо дать им решительное морское сражение, что было бы при наших теперешних средствах величайшей глупостью. Это попросту кончилось бы для нас поражением, и мы были бы предоставлены милости неприятеля. Он занял бы хорошее положение на Канарских островах, основал бы там прочную операционную базу, сокрушал бы нашу торговлю и бомбардировал бы наши приморские города. Ввиду этого, положительно необходимо решить, что нам следует предпринять и, не разоблачая предполагаемых намерений, быть в готовности для действий, когда для того настанет время.

Это собственно и составило содержание моей телеграммы, и с тех пор мое мнение нисколько не изменилось. Если нас захватят врасплох, без плана, то у нас появятся колебания и сомнения, а после поражения последуют унижение и стыд."

8 апреля 1898 года.

Корабль Соединенных Штатов (USS) "Орегон".

Дневник кочегара 2-й смены 1-го котельного отделения

Джорджа У. Робинсона

Кошмарный шторм! Волны таких размеров, что захлестывают наши двухэтажные башни. Я никогда ранее не видел таких огромных волн! Кажется, они раздавят наш корабль, и он лопнет, как куриное яйцо. Сегодня за борт были смыты Карпентер и Блэксмит! Шлюпки закреплены по-штормовому и мы не стали их спускать, да и бесполезно это - потеряем и шлюпки и тех, кто в них. Снова пожары в угольных бункерах. Жар такой, как будто мы находимся в чистилище!

(Из газеты "New York Times". 1898 г.)

"В апреле 1898 года "Орегон" на переходе из Кальяо в Магелланов пролив выдержал сильный шторм, во время которого выявилась низкая надёжность устройств крепления башен "по-походному". Невысокий надводный борт, отсутствие полубака, большой вес артиллерии и брони, а главное, несбалансированные 203-мм и 330-мм башни, не способствовали хорошей мореходности корабля. Как замечал по этому поводу журнал "Scientific American", броненосец, который спокойно стоит на якоре, в закрытом месте, и броненосец, которого в шторм кидает в обе стороны на 36 градусов, это совершенно различные вещи.

В течение штормовой ночи все четыре 203-мм орудийные башни, а за ними и носовая 330-мм сломали крепления "по-походному", освободились и начали лихо вращаться вокруг своей оси, раскачивая и без того мотаемый волнами броненосец. Потребовались усилия нескольких сотен моряков, чтобы снова закрепить пушки "по-штормовому" и тем самым уменьшить раскачивания.

Командир броненосца капитан 1 ранга Чарльз Эдгар Кларк рассказал о произошедшем корреспонденту газеты "New York Times", находящемуся в Рио-де-Жанейро. Подробности о ночной борьбе экипажа "Орегона" с раскрепившимися орудиями и башнями выглядели следующим образом: "Вскоре после того как мы ушли с рейда Кальяо, раскрепились сразу все четыре 8-дюймовые башни. Это произошло около 2 ч пополудни. Мы скрепили обе передние башни вместе, снайтовив 5-дюймовыми перлинями их орудия и взяв потом перлиня за битенги. Подобным же образом были закреплены и задние башни. Это было далеко не лёгким делом. Около 2 часов ночи порвались перлиня, связывающие передние башни, и они снова раскрепились. Шторм в то время был весьма силён, и броненосец имел такую боковую качку, что размахи её доходили до 36 градусов. Палубы были залиты водою, что, вместе с качкою, делало работу весьма опасною. Было темно, как в чернилах, и мы не могли видеть, как следует править, чтобы держаться против волны, а действовали только по догадке.

К довершению беды, раскрепилась ещё передняя башня 13-дюймовых орудий, и последняя начала перекатываться и колотиться, сделав вскоре большие выбоины в шпигатной трубе, поломав пиллерсы и угрожая снести всю надстройку. Работа в такой шторм была сопряжена с большою опасностью, и я боялся, что потеряю два или три десятка людей; и вообще, если бы только у меня не было лучшей в мире команды, то я не знаю, как бы мы и выпутались из этой беды. Мы закрепили 13-дюймовую пушку 5-дюймовым перлинем, но он порвался, как шнур. Наконец, мы захватили огромные пушки 8-дюймовым кабельтовом и надёжно прикрутили их к надстройке. Это была серьёзная "игра", и мы каждую минуту подвергались опасности быть смытыми за борт. Во всё время работы верхняя палуба была совершенно залита водою."

16 апреля 1898 года.

Корабль Соединенных Штатов (USS) "Орегон".

Дневник кочегара 2-й смены 1-го котельного отделения

Джорджа У. Робинсона

Достигли западного входа в Магелланов пролив. В полдень, в воскресенье, миновали остров Дирекшн (Direction Island) и встали на ночь на якорь в бухте. С момента выхода из Кальяо, у нас практически не было свободного времени - сплошной шторм и бурное море всю дорогу. Мы провели практически все время под верхней палубой. Кубрики и каюты пылали жаром. На одной из палуб зафиксировали температуру в 130 градусов по Фаренгейту. Угольные ямы и бункера все время горели. Один раз вспыхнуло сразу четыре пожара. В другой раз, пожар был один, но сигнализация о пожаре не сработала, и пожар был обнаружен только тогда, когда от жара стала обугливаться краска на переборках. Это был очень страшный момент, так как пожар граничил с погребом, в котором хранились сотни тонн пороха. Но все обошлось, и мы не разлетелись на атомы. Я уже не помню, какие из бункеров и сколько раз горели, складывается впечатление, что некоторые бункера горят постоянно, словно помогая нам расходовать уголь. Применяемый обычно в таких ситуациях пар, оказался совершенно бесполезным. Приходится шаг за шагом, лопатами разгребать угольные бункера, перекидывая уголь из одного конца в другой в поисках источника пожара. Каждую переброшенную лопаты мы поливаем водой. Температура в котельных обычно 150 градусов по Фаренгейту, в бункерах 170 градусов. Из-за плохой вентиляции, свежего воздуха практически нет, и нам приходиться всю эту дрянь - газ, пыль, дым и жар пропускать через свои легкие. Теперь мы понимаем и жалеем чертей, которые в аду подкидывают уголь, под котлы в которых варятся грешники. Это жестокая и дьявольская игра, но мы не сдаемся. Мы входим в эти чертовы ямы, и перебираем уголь, пока не падаем от потери сознания, и наше место не занимают следующие. Часто приходится работать 24 часа подряд. Один раз, я имел всего 5 часов отдыха за 48 часов. Другой раз мы все аврально работали 19 часов подряд, пытаясь выжать на этом омерзительном угле, требуемые 13 узлов. Мы мечтаем о том, чтобы поскорее встретиться с испанцами, и закончить все это - их смертью, или своей, - это лучше, чем этот непрерывный ад.