Цербер - Николай Полунин
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
«Алуэтт» держался метрах в пяти над землей, медленно поворачиваясь. Их искали, но пока не в той стороне.
— Машина должна на ходу остаться.
— Не учи ученого…
Три звонких выстрела, как дробь ударов над ухом в железную бочку — и от синеватого лобового фонаря полетели, брызнули мелкие куски. Вертолет словно споткнулся. Упал метра на три, завис над самой травой, улегшейся под винтом. Вихрь трепал кусты тальника.
Еще два удара по бочке, еще осколки остекления. В той же точке, не выше, не ниже, не в сторону, а что уж там крупная «трехлинейного» патрона пуля разворотит дальше…
«Алуэтт» шлепнулся на полозья-амортизаторы строго прямо. Белый хвост сперва качнуло назад, взвились клочья травы, но нос осел обратно, и стабилизирующий винт каким-то чудом не пострадал…
…Твердый ветер жег через пробоины в стекле, Павлу приходилось отворачиваться.
— Твою душу, Братка, я ж просил что-нибудь попроще! Откуда ж мне знать, что здесь место пилота — по оси?! Сколько еще?
То ли от задувающего потока, то ли от нетвердого управления импортную дареную машину временами кидало из стороны в сторону. Павел, сжимая непривычную рукоять, матерился сквозь зубы.
Не приходящий в сознание Зиновий Самуэлевич и Гоша лежали в глубоких креслах сзади. Михаил никак не мог понять, что же в конце концов с Зиновием, а у Гоши оказались сломаны обе стопы.
«Двойной с подвывихом, — вынес свое заключение Батя, осмотрев Гошины раздутые щиколотки. — Как ты нас на себе тягать-то смог?»
«Да не знаю я, братцы. Так как-то…»
«Неужели больно совсем не было?»
«Было, — сказал Гоша и засмущался, — еще как было, братцы. Так ведь горело ж все, тут ведь хочешь — не хочешь, больно — не больно…»
Гошино увечье обнаружилось, когда они уже вынули из кабины тело пилота, кроме которого с Андреем Львовичем в вертолете никого не было. Михаил взял за грудки Андрея Львовича, со стянутыми руками и ногами, уложенного Батей тут же, у подножки.
«Где кейс?»
«Зачем он вам? Без кода вы его все равно не откроете, не говоря уже о пользовании…»
«Ничего. Как-нибудь. Российским способом. — Он передал чемоданчик Павлу. — Вскрой, Бать».
И когда замки под железными пальцами подались, крышка с внутренним экраном лопнула, достал фляжку.
«Держи, Гоша. Егор Кузьмич. Боевые сто грамм. Имеешь право».
…Михаил не стал заглядывать за спинки кресел, куда был засунут связанный Андрей Львович. Коснулся шеи Зиновия, потрепал по плечу, улыбнулся Гоше.
«Так куда же я их влеку все-таки? — подумал он. — К НЕЙ, к неминучей, или будет им какое-то продолжение, пусть где-то далеко, в непостижимых далях? А они, эти несчастные люди, останутся ли потом здесь, и каково им здесь будет?
А…»
Перегнулся через плечо Павла справа, где не так дуло.
— Скоро уже, если только мы не ошиблись!
Навигационная система оказалась разбита. Им пришлось ориентироваться, как выразился Павел, «судя по солнцу». Он был очень близок к истине. Еще он предложил, периодически снижаясь, спрашивать дорогу. Паша Геракл был Паша Геракл.
Много чего оказалось разбито, но «Алуэтт» смог подняться и слушался во вполне допустимых пределах.
«А во всем остальном будем надеяться на госпожу Фортуну и высшие предначертания, — мрачно подумал Михаил. — Странно, мы почти час в незаконном полете, а еще никого не послали на перехват. Странно. Странно, или… ничего странного».
— Но мы не ошиблись. Батя! Жми, осталось уже немного!
— Ты, это самое, так… чуешь?
— Чую! В самую точку!
— Эх, несет нас окаянная сила!..
Михаил вовремя вспомнил, что «окаянной силой» вертолетчики и вообще все летные люди называют свои машины, если они взлетают-садятся не с помощью распластанных, как поется в старой песне, крыльев. «Например, помело», — подумал он.
— Впереди-то гроза! Тучища какая, а?!
Глава 42
Подобно капле густых чернил в родниковой воде исполинская туча росла, вспухала, закрывала собой прозрачную синеву. Ее движение было медленным, но неотвратимым, безобидные домашние курчавые облака в испуге разбегались прочь от нее, и тех, кто не успел, она поглощала своим клубящимся телом. Лучи солнца, натыкаясь, не могли пробить его, скользили по выпуклостям цвета спелых слив, терялись в беспросветной глубине ущелий и провалов.
Туча растекалась, брюхо, плоское и твердое, как могильная плита, утюжило воздух, изгоняло его из-под себя, порождая короткие и страшные вихри, воронки ветра.
Видевшие ее говорили потом разное. Кто-то находил в ней изломанные прочерки сухих молний, которые убивают без грома. Кто-то, наоборот, слышал в почти полной тьме грозный рокот и рев стихий. Но и те, и другие, и третьи, не увидевшие и не услышавшие ничего особенного, кроме обещания долгожданного дождя, сходились в том, что как только удивительно ровный неразмытый край добирался до них, с ним, гасившим солнце, являлись в их души беспричинные страх, беспокойство, тоска, отчаяние.
Выли собаки, и метались кошки. Коровы ревели в хлевах, плакали в голос дети. Трещала и умолкала радиосвязь, гасло электричество, телефонные провода несли сумятицу. Люди ждали, задирая головы, когда же разгневавшееся небо прольется слезами, которые, как любые слезы, принесут ему и всем им облегчение. Но ожидания их были тщетны.
Где-то там остался светлый солнечный день, где-то там осталось высокое чистое небо, здесь же лишь тяжелая туча давила, пригибала к земле, наполняя глаза тьмой, а сердца трепетом.
Черные края ее, казалось, начали багроветь, а внутри зажглись неведомые огни, негреющие, призрачные и манящие отсветы погребальных процессий. Высокие хоры вознесли свое многоголосье, а может быть, это уже не выдерживали нервы у никогда прежде не наблюдавших такое людей.
Будто впервые коснулось их всех это ледяное дыхание. Будто родившееся из ниоткуда черное облако не имеет ничего общего с дождями и грозами, которые знали, понимали и к каким привыкли они, от каких прятались или бесхитростно приплясывали под струями, радуясь влаге и урожаю, все поколения их предков и предков их предков.
Так оно и было.
Глава 43
Девушку Нату застрелили в душевой. Нюта успела вскочить с кровати, спрятаться в шкаф. Ее выдала защемившаяся простыня. Стрелявший выпустил три пули, на разной высоте, раненая Нюта вывалилась, и он прикончил ее контрольным выстрелом в затылок. Перевернул обнаженное сметанно-белое тело, оглянулся на голые ноги смуглой Наты, торчащие через порог душевой, смятую постель, и по тонким губам пробежала усмешка.
Артура второй убийца нашел в кабинете. Как ни быстро работали они, Артур смог уловить опасность еще до того, как они начали, но никуда не успел скрыться. Гибель Бусыгина отозвалась в обостренном мозгу «ясельника» парализующей вспышкой. Ноги отнялись, тело отказалось повиноваться. Словно предназначенное к забою животное, он ощутил рядом, совсем близко свою смерть; ждать она не заставила. Контрольный выстрел убийца произвел в лоб, но голова Артура дернулась в агонии, и ему попало в переносицу, сбив круглые очки с белого, как бумага, лица.
Дольше всего повозились с Солдатом, хотя с него они трое, прибывшие с Бусыгиным, начали. Солдату второпях не сделали контрольку, а он оказался на редкость живуч. С восемью пулями в теле смог вслепую дотянуться до отброшенного огнемета и выпустить одну-единственную струю. Правда, получилось, что он выпустил ее на самого себя: его бросили рядом с крыльцом, и дуло огнемета почти упиралось в стену. Но крыльцо и часть стены загорелись.
Двое увидели это из разных окон второго этажа. Почти одновременно выскочили в общий коридорчик-галерею.
— Время?
— Одиннадцать-одиннадцать.
— Нормально.
— Там у ворот, на КПП, вроде было четверо, одного оставят, а трое сюда прибегут.
— Я их встречу, иди вниз. Что там у Гуся?
— Как это мы с этим прокинулись… Вот силен, собака.
— Ладно. Девке — укол, если понадобится, только не переусердствуйте.
— Я Гуся придержу. Черт, ливня только не хватало.
— Иди, нам недолго продержаться. А ливень — это хорошо, это как раз кстати…
Глава 44
— Время? — бросил подполковник, не поворачивая головы.
— Одиннадцать-одиннадцать.
Чернота уже закрыла почти весь видимый горизонт, край ее приходился как раз над серединой летного поля. Было что-то зловещее в том, как медленно передвигалась тьма по бетону площади и траве за ним. Четкая граница света и тени, как это изображают в рисованной мультипликации, сказках про добрых и злых волшебников. Сейчас налетят бесы, восстанут призраки, подхватят, унесут…
Подполковник неприятно удивился нелепице, что полезла вдруг. У него хватает забот помимо. Особенно сейчас.
