К черту! или Любовь контрактом не предусмотрена (СИ) - Княжина Елена

– Ну-ну! – рассмеялась, вспоминая про нашу разницу в возрасте. И про то, что мама родила Вальку в девятнадцать и я, видимо, по ее меркам уже старая дева.

– Иди-ка сюда, старушка, – хмыкнул черт, накрепко запутывая пальцы в моих волосах, привлекая к себе и жадно целуя. – Завтра у меня важный день, но сейчас не хочу об этом думать. Хочу быть мыслями только с тобой.

Под сопровождение моего аханья, оханья и нервного хихиканья, меня подбросили в воздух, приземлили на постель и пригвоздили двухтонным собой.

– Тяжелый какой, – пробурчала в зеленые глаза.

Дар смотрел странно. Словно пытался запомнить черты. Обводил пальцем контуры лица, гладил губы, брови… И у меня вдруг сжалось сердце, предчувствуя беду.

– У тебя такой взгляд, будто ты…

– Ммм?

– Ну, не знаю… Уезжаешь куда-то, а меня оставляешь тут, – прошептала растерянно. – Обычно такое выражение у людей на вокзале. Или в аэропорту.

– Не говори глупостей, Олеся. Куда мне уезжать? Я застрял тут надолго.

Он медленно покрывал плечи нежными, невесомыми поцелуями, а я размышляла – где это, тут? В Верхнем мире? В нашей постели? В моем сердце? В последнем он точно застрял. Возможно, что навсегда. Швархов проныра!

Искуситель бегал пальцами по позвонкам на спине, методично пересчитывая… Гладил всю меня – неспешно, ласково, заглядывая в глаза и осыпая искрами… Отмечал поцелуями ребра – одно за другим… Дрожа от томной муки – черт словно дразнил меня этими едва заметными прикосновениями! – я выгибалась ему навстречу.

Кожа горела, плавилась, требовала большего. И вместе с тем невыносимо хотелось растянуть этот момент в вечности. Приди ко мне сейчас кто-нибудь с контрактом, я бы без сомнений пожелала, чтобы это никогда не заканчивалось.

– Даррел… Дар…

Губы сами бормотали его имя, словно заколдованные. Раньше я задавалась вопросом, почему люди называют это действо «заниматься любовью». Теперь мне было совершенно понятно… Абсолютно.

– Да, Олеся. И мне, – прошептал Дрейк куда-то в область пупка.

– Что тебе? – я запутала пальцы в его волосах, ласково гладя своего любимого черта.

– Мне тоже теперь понятно, – его требовательный поцелуй в живот взорвал все внутри. – Абсолютно.

***

Совершенно непостижимым образом швархов кот к утру оказался в нашей спальне. В нашей постели. Толстым рыжим задом умастившись на подушке ровно между наших с Даром голов.

Черт, проснувшись и заразительно расчихавшись, пообещал тому «накрутить драный хвост на уши». Но, заглянув в преданные голодные глаза, велел мне насыпать мохнатому гаденышу каракатиц и сварить рассветный кофе. Другому, чуть менее мохнатому гаденышу.

Увидев мой спросонок недобрый и лохматый вид, Дар поспешно добавил: «Пожалуйста».

Пока я заторможенно тыкала знакомые кнопки на кофемашине и, позевывая, гремела посудой и шуршала бездонным пакетом с каракатицами, Дар напряженно болтал по телефону. До меня доносились только обрывки, но и те заставляли нервничать не на шутку.

– Да, готово… Все двести… Подъезжай вечером в Башню, я передам тебе контракты. Расторгнем договор полномочного представительства... Наше обоюдонеприятное сотрудничество окончится…

Так вот, что за важный день! Даррел собирается встретиться с Алексеем Николаевичем и отдать заказ!

– Ты снова напоминаешь тучку, – вглядевшись в мое лицо, заявил вошедший на кухню черт. – Симпатичную, достаточно безобидную внешне, но угрожающую моему душевному равновесию…

– Новая утренняя традиция, – буркнула я, ставя перед ним чашку.

– Прежняя мне нравилась больше. Что не так?

– Ты передашь ему двести человек! – я всплеснула руками, пытаясь обрисовать масштаб проблемы. – Сегодня!

– Это моя работа, я должен выполнить ее в срок, – Дар сосредоточенно глядел в окно, игнорируя взъерошенную меня. – Контракты заключены, осталось передать.

– Двести. Человек, – процедила едва не по слогам.

– Совершенно счастливых и довольных открывшимися перспективами, – он пожал плечами. – Твоя подруга, Аверьянова, совсем не выглядит несчастной…

– Бывшая. И это пока из ее души не начали ничего тянуть!

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

– Шварх побери, мышонок… да там и тянуть-то нечего! – в ответ возмутился черт.

– Почему ты работаешь на это чудовище? – я присела на подоконник и растерянно покачала головой. – После всего, что он тебе сделал?

– Я профессионал.

– Ты правда не мог отказаться? Или не захотел? Ну что за мазохизм!

Дар перевел взгляд с окна на мое лицо. Вгляделся цепко. Сжал челюсть.

– Обычно я предельно честен с тобой, Олеся, – отрывисто бросил черт в кофе, взбивая его волной. – Но не в этот раз. Сегодня тебе придется обойтись без ответов.

– Ну уж нет! – я слетела с подоконника и в пару шагов оказалась перед Дрейком. – Ты мне все объяснишь, потому что… Для меня это все слишком, понимаешь? Какими бы ни были те двести человек, это люди. Такие же, как мой папа. Им затуманили разум, надавили на больную мозоль, пообещали золотые горы, десятки, сотни желаний… Швархов безлимит!

– Они могли отказаться, – сухо выдал черт. – Выбор есть всегда. Ты ведь знала, чем я занимаюсь. И сказала…

Дар замолчал, не договорив.

– Что?

– Тогда, в моей постели, сказала, что тебя ничего не смущает. Кроме гипотетического хвоста. Я поверил тебе, мышонок.

– Вот и зря! – шикнула на него. – Еще как смущает, черт тебя побери… Сам себя побери, вот!

– Олеся!

Дар поднялся со стула, крепко сжал мой локоть и глянул так… странно. Словно хотел и поцеловать, и отшлепать одновременно. И лично перестрелять все шесть процентов моих бунтующих тараканов. Но пару секунд спустя на его лицо наползла отрешенная, холодная маска. И мой локоть отпустили на свободу.

– Ладно, да… Ты права, тебе это все не понять. И не принять. Другой мир, другие правила, – машинально бормотал черт, натягивая пиджак. – На сегодня ты свободна.

– В смысле? – я опешила и присела на край стола, который опасно качнулся.

– В самом прямом. Меня не будет до вечера, вернусь поздно, – монотонно уведомлял Даррел, удаляясь от меня в сторону выхода. – Сегодня тебе лучше остаться ночевать в общежитии.

– В смысле… одной? Там?

– Опасаться тебе нечего, контракты займут Рогозина до утра, – Дар щелкнул замком, но так и не обернулся. – Ночью я планирую громко отпраздновать завершение проекта. Едва ли наша вечеринка придется тебе по душе.

Глава 26

Потолок в моей спаленке в общежитии насчитывал целых три крупные трещины и около шестнадцати мелких, зато длинных и извилистых. Около закопченной лампы облупилась побелка и ровно над моим лицом чернела несимпатичная клякса. Кровать воодушевленно скрипела, стоило мне повернуться на бок. Но делала я это редко – смотреть на потолок было интереснее.

В лампу настырно билась глупая муха. Видимо, родственница той зимней странницы, прилепившейся на чертово стекло и принявшей вынужденную ванну… С пенкой.

С маниакальной настойчивостью муха бросалась на ошпаренное стекло, словно и не замечая опасного жара. Ее влек свет. Волшебный, манящий… Выгодно контрастирующий с чернотой за окном.

Вот и я полетела наивной мошкой на пожар золотисто-зеленых глаз. И обожглась до волдырей.

По папе сердце уже не болело. Я несколько раз набирала мамин номер и терпеливо слушала длинные гудки, пока в один прекрасный момент они не сменились сухим «Абонент временно недоступен».

Перезвоните позже…

Видимо, решение родителей дистанцироваться от меня, оставив одну в большом городе, было чем-то вроде защитной реакции. Зачем привязываться к жертвенной овце? Но работало это в обе стороны. Анестезия, вторгшаяся в организм еще во время поцелуя с Юрой, расползалась по венам и притупляла боль.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

Но сердце все равно рвало на части.

Вечеринка!

Дар решил отметить окончание проекта. Не знала, что у чертей это принято.

За окном совсем стемнело. Глаза болели от яркого света лампы, но, стоило их закрыть, появлялись картинки.