Ракеты и люди. Лунная гонка - Борис Черток

— На исправление такой ошибки мы должны потратить драгоценное топливо, — огорчился Крюков.

С трудом завели расстроенного Керимова в кабинет Патрушева, начали объяснять ситуацию с «пшиком» и наше предложение повторить комплексные испытания с переносом на сутки пуска «Союза-11».

— Я не могу единолично решить такой вопрос. Утром соберем Госкомиссию. Сегодня вечером, то есть уже вчера, — сказал, посмотрев на часы, Керимов, — я докладывал Смирнову, что мы подтверждаем пуск 6 июня. И вы хотите, чтобы сегодня утром, в субботу, я разыскал его дома или на даче, извинился и сказал, что меня обманули: пуск 6-го невозможен. Какое после этого может быть доверие нашей компетентности и надежности наших испытании?

Наступила пауза. Мы приуныли, погрузившись в размышления о собственной неполноценности.

И вдруг! Бывают же такие чудеса! Во время этой трагической паузы врывается в кабинет Борис Зеленщиков. Обычно очень спокойный, он докладывает срывающимся голосом:

— «Пшик» повторился. Можем воспроизвести.

Мы «посыпались» вниз, в зал испытаний. Несмотря на 4 часа утра у стенда вертикальных испытаний космического корабля толпилось много «болельщиков». Еще бы! «Пшик» грозил военным испытателям испортить воскресный день, о котором их жены и дети мечтали, может быть, больше, чем они сами.

Олег Сургучев, один из главных разработчиков СТР, слегка заикаясь, объяснил:

— «Пшик» — это звук срабатывающего компенсатора, если в него попадает избыточное давление. Этого быть не должно. Но наш оператор допускал ошибку. Мы эту ошибку можем повторить и воспроизвести «шпик». Можем дать гарантию, что все в порядке и никаких повторных испытаний не требуется.

Ярополов скомандовал:

— Комплексные испытания по случаю «шпика» отменить. Объект отправить на заправку. Желающие могут идти спать. Действия испытателей разберем на оперативке.

Подошедший к нам Курушин пригласил меня, Семенова и Шабарова на симпозиум, который впервые проводился на полигоне.

— В 11 часов в нулевом квартале. Очень прошу вас быть. Вы еще успеете поспать.

Только в 5 утра удалось наконец добраться до постели. А уже в 10, быстро позавтракав, я, Шабаров, Феоктистов и Семенов выехали на симпозиум «О перспективах развития космической техники и задачах полигона».

Хороший вводный доклад сделал заместитель начальника ЦУКОС Александр Максимов.

Я рассказал о перспективах модульного построения орбитальных станций применительно к трем размерностям ракет-носителей: транспортные корабли типа 7К-С на Р-7, ДОСы на УР-500К и МКБС на H1. Сергей Крюков, оторвавшись от переговоров с Евпаторией по поводу «Марса-3», выступил с сообщением о планах исследований Луны, Венеры и Марса автоматическими аппаратами.

Член Госкомиссии по пилотируемым пускам начальник 3-го Главного управления Минздрава Евгений Воробьев говорил о биологических проблемах человеческого организма при длительных полетах.

Завязавшуюся дискуссию прервал Александр Курушин, который пригласил всех на обед по случаю присвоения ему звания генерал-лейтенанта. Вот тут-то между тостами и завязалась настоящая дискуссия о судьбе полигона.

— Нас называют: воинские части номер такие-то, — говорил Курушин, — а мы на самом деле — центральный космодром страны, на котором не просто проводятся пуски, а идет большая научная работа. Создаются новейшие методы обработки информации, методики испытаний, концентрируется ценнейший опыт по обеспечению надежности и безопасности ракетно-космической техники.

Александр Максимов, несколько возбужденный предыдущими тостами, впервые громко высказался по поводу исторических ошибок, допущенных при проектировании и строительстве полигона.

— Чтобы именоваться космодромом, а не полигоном, надо иметь мощную централизованную базу. Сейчас много разбросанных технических позиций. Строился полигон по старым представлениям о неизбежности ядерного нападения, и поэтому объекты разносились друг от друга на расстояние 50 и более километров. Весь основной инженерно-технический состав живет с семьями в современном городе, а до работы надо ежедневно отмахивать до 100 километров. Это потеря драгоценного времени, расточительство теперь ничем не оправданное. Разносить из соображений безопасности надо только стартовые площадки. База для подготовки всех космических аппаратов и пилотируемых кораблей должна быть единая. «Зениты», «Союзы», ДОСы, «Алмазы», «Венеры», «Марсы» и «Молнии», может быть, и будущую МКБС испытывать и готовить к пуску надо на единой базе-заводе. Такой завод должен располагаться вблизи города. Это создаст условия для привлечения и сохранения рабочей силы. Город можно еще более облагородить, чтобы в нем хотелось жить. Создали же в пустыне настоящий город-сад, который называется Навои. А мы чем хуже?

Никто не возражал Максимову, и мы подняли бокалы за строительство в Казахстане «космического Навои», который назывался Ленинском.

Кто-то расчувствовался и в заключение предложил тост за «город Солнца», о котором мечтали утописты прошлого века.

Я предложил товарищам по «двойке»:

— Керимов улетел в Куйбышев раздавать награды заводу «Прогресс» и Козлову. Горящих дел нет. Нас никто искать не будет, давайте проведем вечер в городе, как будто мы в нем первый раз.

— А мы действительно видим его только из автомобилей. Никогда не удавалось спокойно погулять, — сказал Правецкий.

Предложение было принято. Семенов, Феоктистов, Правецкий и я вышли в город Ленинск — бывшую «десятку».

Особых планов не было, и мы решили начать с кино. Новый кинотеатр «Сатурн» мог сделать честь любому в Москве. 1100 удобных мест при отличной видимости, большом экране и хорошей акустике.

В зале кинотеатра мы оказались чуть ли не единственными взрослыми мужчинами. Основную массу зрителей составляли молодые женщины с детьми и подростками.

Французский фильм «Большая прогулка» со знаменитым Бурвилем и Луи де Фюнесом, звездами французского кино, отнюдь не детский. Стоял шум, смех и даже детский рев.

Соседка объяснила нам, что дома детей оставить не с кем. Мужья на выходной разъезжаются на рыбалку, охоту или на далекие садово-огородные участки. Семьи молодые, бабушек и дедушек в городе нет.

В этом мы еще раз убедились, когда вышли на «большую прогулку» по городу. Среди нарядной воскресной публики встречались знакомые офицеры, переодевшиеся в гражданские костюмы. Многие были при женах с детскими колясками.

— Такое скопление молодых загорелых красивых женщин можно встретить разве что на южных курортах, — заметил Правецкий.

— Вчера на симпозиуме Воробьев сказал, что Ленинск вышел на первое место в стране по рождаемости на тысячу человек населения. Местные врачи сетуют, что прекрасный госпиталь надо перестраивать под родильный дом.

Рядом с кинотеатром в молодой и яркой зелени располагался Дворец пионеров, а ближе к Сырдарье — большой спортивный стадион. В этом же зеленом районе выстроили закрытый бассейн с плавательными дорожками на 50 метров.

Наслаждаясь редкой возможностью неспешной прогулки, мы вышли на берег Сырдарьи. Я пытался показать товарищам место, куда мы приезжали купаться жарким летом 1957 года. Сырдарья тогда еще местами была глубокой и коварной.

— Вот там, где сейчас ребята стоят по пояс, был омут и водоворот, из которого я вытаскивал специалиста по системе прицеливания киевского завода «Арсенал».

— А что, он плавать не умел?

— Дело в том, что это был не он, а она. Спасенная была тогда старшим представителем «Арсенала». При подготовке первого пуска она рискнула появиться на площадке в брюках и невозмутимо возилась с наземными приборами прицеливания. Увидев такой непорядок, Королев приказал Воскресенскому:

— Убрать бабу со старта!

Воскресенский невозмутимо возразил:

— Эта девушка — официальный представитель «Арсенала», без нее можно что-либо напутать с прицеливанием. Черток недавно, рискуя жизнью, вытащил ее из омута, а ты приказываешь выгнать ее с площадки. Неудобно получается.

— Ах, вы тут еще находите время купаться с девушками! Ну хороши!

Воскресенский воспользовался переменой настроения и, увидев меня, крикнул:

— Черток! Ты спасал ее в Сырдарье, теперь спаси здесь, представь Главному.

Королев совсем не прочь был познакомиться с симпатичной женщиной, и инцидент был улажен.

Мой рассказ развеселил попутчиков. Теперь на месте исторического происшествия была пристань, а рядом растянулся благоустроенный пляж. Несмотря на то, что Сырдарья со времен героического 1957 года сильно обмелела, к пристани были приписаны 150 частных катеров.

— А вот и гагаринская беседка, — показал я попутчикам. — Здесь мы обедали за два дня до старта Гагарина с космонавтами первого отряда. За гагаринской беседкой в тенистом парке виднелись отели и коттеджи для прилетающих маршалов, генералов и «прочих председателей Госкомиссий». В мае 1957 года трудно было предположить, что на месте пыльных, разбитых грузовиками дорог, землянок и бараков в голой степи вырастет такой «социалистический город Солнца». Стотысячное население закрытого города, в котором не было перебоев ни с электричеством, а в зимнюю стужу — с теплом, ни со снабжением всем необходимым, трудилось только ради ракетно-космической техники Советского Союза. В последующие годы город продолжал благоустраиваться, развиваться и хорошеть.