Моргемона (СИ) - Орлова Ирина Аркадьевна

— Но меня ты устраиваешь, — усмехнулась Гидра и толкнула его в плечо. — Да ухаживай хоть за Иерофантом, только будь доволен.

Брови Леммарта вскинулись, и он совсем лишился дара речи.

«Бедняга не понимает, чего мне от него нужно, но сказать прямо будет неприлично даже по моим меркам».

— Пошли, — велела она и махнула ему рукой в сторону винтовой лестницы вниз, к основным залам раальского дворца. Леммарт покорно последовал за ней. Но всё-таки спустя пару этажей решился:

— Ладно. Я ещё должен сказать: я понятия не имею, кем я после этого стану. Я командую солдатами, а в титулах и всяких тонкостях полный профан.

— Ди, — отвечала Гидра. — Ты не марлорд, а значит, прав на трон у тебя нет. Твой титул будет «ди-консорт».

— Ди, — эхом повторил Леммарт, сам восхищённый. — Член диатрийской семьи! Чёрт бы меня побрал…

— Не чёрт, а Ирпал. Сегодня мы должны клясться его именем.

Гидра намеренно провела церемонию в Раале, подальше от Энгеля. Она не хотела тревожить ни его, ни свою собственную память об их свадьбе в Малха-Мар. Надевая на палец второе кольцо — не из белого, а из красного золота — Гидра пожелала, чтобы Леммарт надел такое же.

«Довольно мужчинам избегать обручальных знаков. Раз я диатрис, я вправе ввести новую моду».

Возражения повторному браку диатрис, заключённому столь скоро, были ощутимы — но кулуарны. Иерофант Мсара был к ней ласков и не стал её поучать: в личной беседе Гидра откровенно сказала ему, что намерена дать жизнь новым доа и не хочет отставать ни от матери, ни от Мордепала.

— Что я могу ответить на такую решительность, — покачал головой Мсара. Он не прятал усмешку. — Но, ради милосердия Великой Матери, всё же не будьте столь прагматичны по отношению к своему супругу. Хранить в сердце память о любви прекрасно, но любить того, кто ушёл, вопреки тому, кто уже подле вас, будет кощунством.

«Всё моё правление — одно сплошное кощунство», — подумала Гидра и лишь улыбнулась в ответ.

Невзирая на своё первичное смущение, Леммарт быстро освоился в новой роли. Ему нравилось одеваться по диатрийскому протоколу, пышно и богато, и он тут же обновил свой комплект брони и прикупил себе добрую конюшню рыцарских лошадей. С дочерью Вазанта он порвал, но, впрочем, увлёкся сразу парой раальских придворных леди, одна из которых учила Летицию танцам и иностранным языкам.

Слухи о странных отношениях диатрис и ди поползли по королевству. Они нечасто проводили время вместе, потому что диатрис путешествовала по островам или предпочитала для жизни Мелиной. Ди Леммарт же, хоть и любил побережье, всё больше задерживался в Раале, где был окружён вниманием первых дам королевства. А когда они встречались с Гидрой, замирала вся столица: они в шутку ли, или в серьёз, постоянно были друг другом недовольны. Ди-консорт мог запросто появиться на трапезе под руку с другой дамой, а диатрис могла без лишних слов кинуть в него свой кубок с вином.

Признаком особого возмущения диатрис служили моменты, когда она велела подавать Леммарту лягушачьи лапки. Это был жест крайней меры. После него ди-консорт ненадолго завязывал со своими выходками.

И всё же за пару лунаров они притёрлись, и их странный для общества союз оказался на удивление крепким.

Однажды, когда в середине овмена, четвёртого лунара лета, Гидра прилетела в Рааль верхом на Мордепале, она застала Леммарта в удивительном для его натуры одиночестве. Смуглый рыцарь сидел в их совместных покоях крайне сосредоточенный, с картой и несколькими письмами.

— Похоже, пропажи рабочих на границе за горами — дело рук барракитов, — сообщил он диатрис, пока та скидывала с себя плащ, намереваясь принять ванную, чтобы отмыться от драконьего жира. — Они больше не решаются приблизиться к шахтам, но грабят наших перевозчиков, когда те сплавляются по реке.

— А пропажи людей на Благовесте — дело «рук» Ксахра, — пробурчала Гидра в ответ. — Мне пришлось примчаться сюда из Мелиноя, чтобы подтвердить у Манникса, что Вазант пытается дрессировать Ксахра с помощью трещоток. А тот воспринимает это как призыв на бой в любом направлении и нападает на островитян.

«Окончательный ответ мне дадут только Тишь, Прыгун и Кража».

— Чумовой, — усмехнулся Леммарт и смущённо почесал кудрявый затылок. — Решил на старости лет заделаться укротителем драконов.

— Я ему покажу, — сердито сказала Гидра и скрылась в ванной комнате.

20. Белая прядь

Когда она вернулась, Леммарт уже расположился на просторной постели под балдахином. Он следил за ней глазами, что поблёскивали жёлтым в ночном полумраке. Гидра, слегка смутившись от его пристального взгляда, подошла и забралась под сетку. И села рядом, прислонившись к подушке.

Не ругаться друг на друга было как-то непривычно. Аж темы для разговоров не находилось.

«А мы почти начали о судьбе Рэйки, как когда-то с Энгелем».

— Как у тебя дела? — наконец спросила Гидра. — Почему не слышно, как смеётся эта твоя… Розамун?

— Мы с ней разошлись, — пожал плечами Леммарт. — Мне стало от неё тошно.

— Почему?

— Потому. Ты думаешь, я не хочу быть при деле? Я капитан рыцарей и я солдат, а не профурсетка, что ждёт тебя в постели по вечерам. Я решил, что мои романы не будут мешать моему чину, и займусь делами ландрисов на пару с сэром Арбальдом, чтобы он мог делегировать мне гвардию, когда уйдёт на покой. А всю эту ерунду отложу в долгий ящик.

— Пф-ф, — Гидра рассмеялась. — Как знакомо!

— Что?

— Когда я только стала диатриссой, помнишь, какой ерундой я занималась? Лишь бы почувствовать себя другой. Живущей иной жизнью. И владеющей ею. Ты просто прожил тот же этап.

— Всё-то ты знаешь.

Гидра закатила глаза и со вздохом потянулась.

«Без его возражений было бы скучно».

Она думала, что сейчас их разговор перерастёт в очередную шуточную перепалку, что так хорошо разжигала между ними страсть, но Леммарт оставался молчалив и смотрел на неё… сердито?

— Гидра, — сказал он. — Можно я к тебе не по уставу?

— Да сколько хочешь.

— Это нечестно, Гидра, — заговорил он. — Каждый раз, возвращаясь из Мелиноя, ты сияешь, словно цветущая магнолия. И я знаю, почему. Стоит мне приложить все усилия, ты млеешь в моих руках, но называешь имя Энгеля. Ты живёшь только памятью о нём и меня представляешь им.

«Началось».

Гидра легла набок, подперев челюсть рукой, и скучающе уставилась на супруга.

— Ну всё же честно, — заметила она. — Ты не отказываешь себе в амурных похождениях, а я взамен не отказываю своим чувствам.

— Нет, это именно что нечестно. Я изменяю тебе телом, а ты мне, чёрт возьми, душой.

— И тебя это обижает? — Гидра умильно улыбнулась. — Не могу себе представить, что было бы, если бы я отдала своё сердце тебе, как и десятки других несчастных девушек.

— Ты даже не пыталась.

— Потому что видела, что не стоит. Леммарт, ты не получишь от меня любви — ты всё равно не умеешь с нею обращаться.

Он тоже лёг набок, чуть возвышаясь над ней. И разочарованно нахмурил брови:

— Знаешь, я для тебя всё-таки стараюсь. А ты меня, может, и уважаешь, но ведь ни капли не любишь.

— И не уважаю, может быть, тоже…

Леммарт вспыхнул и резко сел над ней.

— Да как ты можешь! Нельзя так издеваться над мужчиной, пользуясь тем, что он тебе полностью покорен! Надо же хоть немного иметь в виду мужскую гордость…

— …самый хрупкий конструкт в мире…

— …и пытаться быть снисходительнее! Я заставлю тебя забыть его, Гидра. Так, как я, он не умел, вот увидишь.

«Попытайся», — подумала Гидра и протянула к нему руки.

Леммарт накинулся на неё, будто коршун. Он был совсем не столь терпелив и ласков, как Энгель. Его поцелуи граничили с укусами, что заставляли диатрис вздрагивать, когда на чувствительной шее смыкались его зубы. Но пылкость никогда не переходила границ. Леммарт прекрасно знал, что диатрис очень чуткая и рассердится, если он причинит ей боль. Поэтому он действовал, как матёрый любовник, лихо; но всегда держал себя в руках.