Инверсии - Иэн Бэнкс
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Герцог Вален, герцог Улресил, — сказала доктор с прежней своей улыбкой. — Я вам так благодарна. Я польщена, что вы проявили такое внимание ко мне, поспешив познакомить меня с гааном.
Новый герцог Вален хранил молчание. Мне показалось, что Улресил проглотил какие-то неприятные слова, потом произнес:
— Всегда рады, мадам.
— Гаану назначена аудиенция у короля?
— Нет, ему не назначена аудиенция у короля.
— Тогда можно мне забрать его у вас на время? Мне о многом хочется с ним поговорить.
Улресил наклонил голову и изобразил некое подобие улыбки.
— Прошу вас. Как вам угодно, сударыня.
Хозяин, я полтора колокола провел вместе с доктором и ее новым другом в уединенном местечке неподалеку от Хоровой галереи королевского двора и за все это время не узнал ничего нового, кроме того, что дрезенской беседе, как и миру, может в любой момент прийти конец, а иногда к ней прилагаются вино с водой и кусочек сахара. Гаану Кюдуну была-таки назначена аудиенция у короля позднее, в тот же день, и он попросил доктора переводить, поскольку его имперский был едва ли лучше его гаспидианского. Она с радостью согласилась.
В тот день доктор послала меня к аптекарю Шавину за разными химикатами и другими материалами. Когда я уходил, доктор просто светилась, с великим тщанием готовясь к встрече с гааном и королем. На мой вопрос она ответила, что я не понадоблюсь до вечера.
День стоял превосходный, теплый. Я пошел в аптеку кружным путем — через гавань. Вспомнил ту грозовую ночь полгода назад, когда я прибежал сюда в поисках детей, отправленных за льдом. Я вспомнил девочку в тесной, грязной комнате бедняцкого квартала и ужасную лихорадку, убившую ее, несмотря на все старания доктора.
В гавани пахло рыбой, смолой и морем.
Крепко держа корзину с глиняными сосудами и стеклянными трубками, проложенными соломой, я остановился перед таверной. Заказал вино с водой и сахаром, но такой напиток не пришелся мне по вкусу. Некоторое время я просто сидел и глазел на улицу через открытое окно. Во дворец я вернулся около четвертого вечернего колокола.
Дверь в жилище доктора была распахнута. Такого прежде не случалось. Я помедлил перед входом; внезапно меня наполнило ощущение тревоги. Я вошел и увидел на полу в гостиной пару вечерних туфель и накидку для официальных приемов. Я поставил корзинку с химикалиями и компонентами на стол и прошел в операционную, откуда до меня доносился звук голоса.
Доктор сидела, подняв ноги на скамейку, ее голые ступни стояли на листах бумаги, ноги были обнажены до колен, а воротник платья расстегнут. Длинные медно-рыжие волосы, неприбранные, свисали за спину. Одна из подвешенных к потолку курительниц медленно раскачивалась над ее головой, оставляя дымный ароматный след. Видавший виды старый нож лежал у ее локтя. В руке она держала кубок. Мне показалось, что вокруг глаз доктора красные круги. И создалось впечатление, что она говорит сама с собой. Она повернулась и уставилась на меня туманным взглядом.
— А, Элф.
— Хозяйка? С вами что-то случилось?
— Да так, кое-что, Элф. — Она приподняла кувшин. — Хочешь выпить?
Я оглянулся.
— А входную дверь можно закрыть?
Она словно задумалась, потом сказала:
— Да. Закрывание двери — наша ежедневная рутина. Почему же не закрыть? А потом возвращайся и выпей. Пить в одиночестве грустно.
Я закрыл дверь, нашел кубок, принес в операционную еще один стул и сел рядом с ней. Она налила жидкость из кувшина в мой кубок. Я понюхал — жидкость ничем не пахла.
— Что это, хозяйка?
— Спирт, — ответила она. — Очень чистый. — Она потянула носом. — Хотя у него все еще интригующий букет.
— Хозяйка, это то самое, что для нас делают в королевской аптеке?
— То самое, — сказала она, отхлебывая из кубка.
Я пригубил жидкость, поперхнулся, но удержался и не выплюнул ее назад в кубок.
— Очень крепкая, да? — спросил я хрипловатым голосом.
— Это от нее и требуется, — мрачно сказала доктор.
— Что случилось, хозяйка?
Она посмотрела на меня и после паузы произнесла:
— Я очень глупая женщина, Элф.
— Хозяйка, вы самая умная и мудрая женщина из всех, которых я встречал. Самая умная и мудрая из всех.
— Ты слишком добр, Элф, — сказала она, опустив глаза в кубок. — Но все же я глупая. Нет таких людей, которые были бы умны во всем. Как будто каждый глуп в чем-то своем. Я очень глупо вела себя с королем.
— С королем, хозяйка?
— Да, Элф, с королем.
— Хозяйка, я знаю, что наш король — очень тактичный и понимающий, и он не будет злиться на вас. И потом, оскорбление, если только оно было, гораздо сильнее подействовало на вас, чем на него.
— Да нет, не было никакого оскорбления, Элф, была обыкновенная… глупость.
— Не могу в это поверить, хозяйка.
Она посмотрела на меня нетвердым взглядом.
— Ты сохранишь в тайне то, что я тебе… — начала было она, и, должен признаться, сердце у меня при этих словах словно ушло в пятки. Но следующими ее словами я был избавлен от необходимости брать на душу грех клятвопреступления и предательства, который и так совершал ежедневно, или от опрометчивого признания. — Да нет, не надо, — сказала она, тряхнув головой и потерев лицо свободной рукой. — Ерунда все это. Если король захочет, то люди узнают. А так — ерунда. Кому какая разница?
Я ничего не сказал. Она прикусила нижнюю губу, потом снова отхлебнула из кубка. Печально улыбнулась.
— Я сказала королю, как я к нему отношусь, Элф, — сказала она, вздохнула и пожала плечами, словно говоря: «Ну вот, я и сказала».
Я уперся взглядом в пол.
— И как, хозяйка? — тихо спросил я.
— Я думаю, ты бы мог догадаться, Элф.
Я вдруг понял, что и я тоже кусаю свою нижнюю губу. Я пригубил из кубка, чтобы хоть как-то снять неловкость.
— Я уверен, мы оба любим короля, хозяйка.
— Все любят короля, — горько сказала она. — Или по крайней мере говорят, что любят. Предполагается, что все это чувствуют, должны чувствовать. Но я чувствовала по-иному. Говорить об этом было глупо и недостойно врача, но я сказала. После аудиенции гаана Кюдуна… знаешь, я уверена, что этот старый сукин сын Вален думал меня подловить, — сказала она, оборвав себя на полуслове. Я поперхнулся своим питьем. Раньше я не слышал таких слов от доктора, а услышав, расстроился. — Да. Он, видимо, считал, что я не… что я… ну так вот, после аудиенции гаану это все и случилось. Мы остались одни. Только он и я. Шея затекла. Не знаю, не знаю, — сказала она несчастным голосом. — Может быть, я была возбуждена встречей с соотечественником.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});