100 магнитоальбомов советского рока - Александр Кушнир

"В Москве все время ждут агрессии, мата и наездов, - говорит Гребенщиков. - В той ситуации меня очень поддержали Макаревич с Кутиковым, которые оценили "День Серебра" как феноменальный шаг вперед. У меня самого в тот момент было ощущение полной победы, и мне было лишь не вполне понятно, как эту победу воспримут остальные".

1985

ДК Дембельский альбом (1985)

сторона А

Шалава

Электричка

Вешние воды

В кафе я с девушкой Ритою

В этом стакане

Крылья

В ресторане одном

Юность

Здравствуй, моя родина Москва

сторона В

Салага

Люся, моя Люся

Балдоха светит

Нина и дембель

Полюбил девочку я

Буржуи ходят по Нью-Йорку

Цыган в кепке

Суки

Пройдет еще два года

Идет хороший человек

Концертный состав "ДМБ-85" - Сергей Летов

и Виктор Клемешев.

После опытов с битом, шейком и психоделикой ("Стриженая умная головка"), авангардным джазом ("Прекрасный новый мир") и песнями советских композиторов ("Снова любовь поселитца"), взор Жарикова обратился к блатному фольклору. Для группы "ДК", записывавшей в год по 5-6 магнитоальбомов, это был еще один эксперимент с "низовой" культурой, еще одна попытка воспеть в экзистенциальном роке то, что считалось ранее закрытой темой. Функции блюза, в избытке присутствовавшего на ранних альбомах, теперь выполняла блатная лирика. 

Героями песен "ДК" стали лихие советские дембеля и выходцы из криминальной среды - "мокрушники", "шестерки", "прошмандовки" и "лохи". Подобный вернисаж был порожден установкой Жарикова на создание в рамках альбома галереи портретов и образов определенной направленности. 

В "Дембельский альбом" был заложен феномен блатной песни в России, - вспоминает Жариков. - Мне всегда казалось дичайшим явлением, когда люди компенсируют собственную ущербность любовью к блатняку. Когда все вокруг оказалось обесценено, одной из образцовых моделей "другой" жизни для многих оказалась уголовная культура. И в этой ситуации нам было важно уничтожить дистанцию между объектом и его идеалом". 

Условно все композиции на "ДМБ-85" можно было разделить на несколько подвидов: блатные и тюремные романсы, песни о зоне ("Шалава", "Балдоха светит"), дембельское творчество ("Салага", "Нина и дембель"), эмигрантско-одесские песни ("Буржуи ходят по Нью-Йорку"), эстрадные песни 50-70-х годов, со временем ставшие народными ("Люся", "Здравствуй, моя родина Москва"), частушки ("Цыган в кепке", "Суки"), а также несколько стихотворений Жарикова, стилизованных под блатные песни и подъездные четверостишия. 

Завершался "Дембельский альбом" твистом "Идет хороший человек" - синтез переделанной до неузнаваемости мелодии Бабаджаняна с глумливым текстом, ставшим со временем еще одним опознавательным знаком группы "ДК": "Идет хороший человек - ремешок на яйцах / Идет хороший человек - а все его боятся". 

Песни "Дембельского альбома" были реализованы в достаточно необычном для классического "ДК" составе - силами тандема Виктор Клемешев (гитара, вокал) - Сергей Летов (саксофоны, флейта). В силу отсутствия во время записи других музыкантов "ДК" данный проект первоначально планировалось назвать "Вокально-инструментальный ансамбль "Космонавты", но в дальнейшем эта идея не прижилась. 

...Виктор Клемешев - это целый период в истории "ДК". На ранних альбомах он играл на ритм-гитаре, пел вторым голосом, и лишь изредка Жариков доверял ему сыграть одинокое соло на трубе ("Мичела"). После того, как основной вокалист "ДК" Евгений Морозов при весьма загадочных обстоятельствах оказался в тюрьме, на первые роли в группе начал выдвигаться Виктор Клемешев. 

Уроженец небольшого села в Тамбовской области, он устроился работать в Москве уборщиком в автопарк. В тот период многое в сознании Клемешева послушно следовало бытовой интуиции - когда он выводил фальцетом "Я видел в небе электричку, электричечку души моей", то свято верил тому, о чем пел. На "производстве" ему приходилось общаться с представителями именно той среды, которая словно под увеличительным стеклом рассматривалась в песнях "Дембельского альбома". 

Клемешев мастерски умел исполнять полузабытые дворовые песни и вышибал из слушателей неслабый град слез, которых, однако, в самих песнях не было по определению. Секрет достоверности Клемешева-певца заключался не только в искренности подачи, но и во всевозможных нюансах исполнения - начиная от фальцета и жалостливых вздохов и заканчивая техническими особенностями его игры на гитаре. 

"У Клемешева была гитара с сильно натянутыми струнами, на которой обыкновенный человек сыграть не сможет, - вспоминает Жариков. - Она звучала, как целый оркестр: нижние струны - бас, верхние - перкуссия. Кроме того, Клемешев виртуозно применял "проходные аккорды" с "подтяжкой", которые мало кто умел делать. Таких аккордов Витек знал около сорока и все это получалось у него очень натурально". 

Лирический настрой клемешевского вокала в немалой степени был поддержан на "Дембельском альбоме" мягким звучанием альт-саксофона, флейты и бас-кларнета в исполнении Сергея Летова. Выдающийся джазовый музыкант и теоретик, Летов много сотрудничал с рок-музыкантами рижских групп ("Зга", "Атональный синдром"), а также с "Поп-механикой", "ДК" и "ДДТ". Будучи великолепным импровизатором, Летов буквально на ходу поддерживал незнакомые мелодии и без труда вникал в общую идею того или иного рок-проекта. В то время он не без оснований считал, что в сравнении с джазовыми музыкантами рокеры смотрятся менее закомплексованными и у них "меньше эстетических ограничений".

"С группой "ДК" я начал работать с 1984 года, - вспоминал Летов в интервью журналу "Контркультура". - Для меня в этом был определенный шок. Я вроде бы уже наигрался с рок-музыкантами, разобрался, что такое пентатоника, как нужно играть в медленных, как в быстрых вещах. И вдруг выясняется, что все эти штампы не выдерживают никакой критики. "ДК" была творчески, я считаю, самая экспериментирующая, самая свежая группа нашего рока". 

Запись "Дембельского альбома" происходила на репетиционной базе Дома культуры "Динамо" в течение одного дня, что являлось для "ДК" стандартным временем одной сессии. Ни Яншина, ни Полянского, ни Морозова на записи не было, а сам Жариков продекламировал пару стихотворений и принимал участие в роли перкуссиониста всего на нескольких композициях. С малым барабаном, тарелками и бубном он располагался чуть в стороне от Летова и Клемешева, выполняя во время записи в основном продюсерские и звукорежиссерские функции. Одна из новых звукорежиссерских находок Жарикова заключалась в том, чтобы два вокальных микрофона запускать в противофазе. С его точки зрения, звук в подобных условиях приобретал эффект "побочного проникновения в душу" - настолько, насколько это возможно при записи на магнитофон "Ростов 101". 

Единственная "техническая" проблема сессии заключалась в том, что Летов прямо посреди записи начинал корчиться от смеха, наблюдая, с каким серьезным выражением лица Витек Клемешев поет все эти тюремные небылицы и бандитские танцы-шманцы. Поэтому ряд композиций пришлось переписывать заново, а еще на нескольких номерах хорошо слышно, как Летов играет, с трудом сдерживая смех. 

Особенностью "Дембельского альбома" было и то, что в отличие от других работ "ДК" композиции из него Клемешев и Летов стали периодически исполнять на акустических концертах. 

"Первым отделением мы играли "ДМБ-85", а вторым - разные вещи "ДК", - вспоминает Летов. - Я попытался аранжировать их под наш состав - Витя играл на гитаре и пел, а я играл на саксофоне или бас-кларнете партию баса, иногда - Витя на саксофоне... Иногда добавляли барабанщика. Витя выступал в тельнике или парадной форме, в которой пришел из армии его брат. Брат подрался, его посадили в каталажку, и осталась от него только форма". 

Несмотря на внушительную портупею, Клемешев воспринимался зрителями как добродушный персонаж, чудесным образом сошедший со страниц ерофеевской книги "Москва - Петушки" в прокуренную атмосферу очередного квартирника. 

Когда позднее Клемешев уволился из автопарка и захипповал, у него начали проявляться признаки осознания "предназначения художника". В итоге свежесть и острота восприятия аутентичного материала заметно потускнели и нечастые сольные концерты Клемешева, датированные 90-ми годами, проходили без прежнего шарма и ощущения парадоксально-девственной непорочности.