Влияние морской силы на историю 1660-1783 - Алфред Мэхэн
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Уничтожение или рассеяние Тулонского флота остановило вторжение в Англию, хотя пять кораблей, прошедших в Кадикс, оставались предметом беспокойства для сэра Эдуарда Хоука, который крейсировал перед Брестом. Шуазель, лишенный возможности достигнуть своей главной цели, все еще держался мысли о вторжении в Шотландию. Французский флот в Бресте под командою маршала де Конфланса — морского офицера, несмотря на такой его титул — состоял из двадцати линейных кораблей, кроме фрегатов. Численность войск, предполагавшихся к посадке на суда, определяется различно, от 15 до 20 тысяч. Первоначально намеревались конвоировать транспорты только пятью линейными кораблями и мелкими судами. Конфланс настаивал на том, что весь флот должен выйти в море. Морской же министр полагал, что адмирал недостаточно искусный тактик для того, чтобы суметь задержать движение неприятеля и тем обеспечить благополучное прибытие транспортов к месту их назначения, близ Клайда, без риска решительного столкновения. Ожидая, поэтому, что должно состояться генеральное сражение, он считал, что лучше, чтобы оно имело место до отплытия войск, в расчете, что в случае бедственного для французов исхода, эти войска по крайней мере не погибнут его жертвой, а в случае же исхода победоносного путь для них будет очищен. Транспорты были собраны не в Бресте, но в портах, лежащих к югу от него, до устьев Луары. Таким образом французский флот вышел в море с ожиданием, и даже с целью сразиться с неприятелем; но не легко согласить его последующее поведение ни с этою целью, ни с тщательно обработанными боевыми инструкциями[94], данными адмиралом до отплытия.
Около 5-го или 6-го ноября задул сильнейший западный шторм. Продержавшись против него в течение трех дней, Хоук спустился и вошел в Торбэй, где пережидал перемены ветра, держа свой флот наготове к отплытию при первой возможности. Тот же самый шторм задерживал в Бресте французский флот, уже бывший там, и дал в то же время случай небольшой эскадре, под начальством Бомпара (Bompart), которая ожидалась тогда из Вест-Индии, проскользнуть благополучно туда же, во время отсутствия Хоука. Конфланс приготовлялся деятельно; команду Бомпара он распределил между своими кораблями, на которых не было полного комплекта людей, и вышел в море с восточным ветром 14-го числа. Он сейчас же лег на курс к югу, льстя себя надеждою, что ушел от Хоука. Последний, однако же, отплыл из Торбэя 12-го; и хотя опять был отогнан ветром назад, вышел в море во второй раз 14-го, в тот самый день, как Конфланс оставил Брест. Он вскоре достиг своей станции и узнал, что неприятель был усмотрен к югу, идущим на восток, откуда легко заключил, что Конфланс направляется в Киберонскую бухту, и сообразно этому взял курс туда же, форсируя парусами. Около 11 часов вечера, 19-го, французский адмирал определил свое счислимое место, в семидесяти милях к SWW от Белль-Иля (См. план VIII); и так как снова задул свежий ветер от запада, то он направился на этот остров, убавив паруса; ветер между тем продолжал крепчать и заходить к вест-норд-весту. На рассвете впереди показалось несколько кораблей, в которых признали английскую эскадру коммодора Дэффа (Duff), блокировавшего Киберон. Сделан был сигнал к погоне, и англичане обратились в бегство, разделившись на две дивизии: одна спустилась по ветру, а другая придержалась к югу. Большая часть французского флота осталась на своем прежнем курсе, идя за первою дивизией, т. е. к берегу, но один корабль поднялся вслед за второю. Непосредственно после этого арьергардные французские корабли сделали сигнал о том, что на ветре показались паруса, которые были усмотрены также и с салинга флагманского корабля. Это, должно быть, было около того же самого момента, когда разведочный фрегат впереди английского флота известил своего адмирала о появлении парусов под ветром. Бдительность Хоука привела его к встрече с Конфлансом, который в своих официальных "рапортах говорит, что считал невозможным, чтобы в соседстве его мог находиться неприятель с силами, превосходящими его или даже лишь равными. Конфланс теперь приказал своей арьергардной дивизии придержаться к ветру для поддержки отделившегося корабля. Еще несколько моментов спустя открыли, что флот на ветре состоял из двадцати трех линейных кораблей (против двадцати одного французского), из которых некоторые были трехдечные. Конфланс тогда отозвал назад шедшие в погоню корабли и изготовился к бою. Ему надлежало определить свой образ действий при обстоятельствах, которых он не предвидел. Дул сильный ветер от вест-норд-веста, со всеми признаками, что будет еще свежеть; французский флот был между недалеким от него подветренным берегом и неприятелем, значительно превосходившим его численно, так как кроме двадцати трех линейных кораблей Хоука приходилось еще считаться с четырьмя 50-пушечными кораблями Дэффа. Конфланс поэтому решился вести свою эскадру в Киберонскую бухту, думая и надеясь, что Хоук не осмелится последовать за ним, при наличных тогда условиях погоды, в бухту, описываемую французскими авторитетами как содержащую банки и мели и опоясанную рифами, которые мореплаватель редко видит без страха и никогда не проходит без волнения… И вот, посреди таких страшных опасностей, сорок четыре больших корабля были уже близки к тому, чтобы сразиться в свалке (pell mell), так как было слишком мало места для маневрирования флотов. Конфланс утешал себя надеждой, что войдет в бухту первым и будет в состоянии подняться близко под западный берег ее, заставив неприятеля, если тот последует за ним, занять позицию между ним и восточным берегом, в шести милях под ветром. Ни одно из этих ожиданий не сбылось. При отступлении он занял место впереди своего флота — шаг не неправильный — так как только при таком положении своем мог он точно показать, что хотел делать, но весьма невыгодный для его репутации в глазах общества, как поставивший адмирала впереди бегущего флота. Хоук нимало и ни на один момент не был смущен предстоявшими ему опасностями, серьезность которых он, как искусный моряк, вполне понимал; но он обладал темпераментом, столько же спокойным и твердым, сколько отважным, и взвешивал риск без увлечения в ту или другую сторону, не умаляя и не преувеличивая его. Он не оставил нам своих соображений, но он без сомнения рассчитывал, что французы, идя впереди, отчасти послужат для него лоцманами и, если приткнутся к мели, то раньше него; он верил, что по духу и по опытности его офицеры, испытанные в суровой школе блокады, выше офицеров французских; и он знал, что правительство и страна его требовали, чтобы флот неприятеля не достиг благополучно другого дружественного порта. В тот самый день, когда он таким образом преследовал французов посреди опасностей и при условиях, которые сделали это сражение одним из самых драматических морских сражений, его изображение сжигалось в Англии за то, что будто бы он позволил неприятелю уйти. Когда Конфланс во главе своего флота огибал Кардиналы (Cardinaux) так называются самые южные скалы входа в Киберонскую бухту — головные английские корабли заставили французский арьергард вступить в бой. Это был другой случай общей погони, кончающийся обыкновенно свалкой, но при условиях исключительного интереса и грандиозности, вследствие стечения следующих обстоятельств: штормового ветра, сильного волнения, близости подветренного берега, стремительной скорости под малыми парусами и большого числа сражающихся кораблей. Один французский 74-пушечный корабль, близко теснимый несколькими противниками, решился открыть порты нижнего дека — и вкатившимися туда волнами был потоплен со всеми на нем людьми, кроме двадцати человек. Другой корабль был потоплен выстрелами с флагманского корабля Хоука. Еще два корабля, один из них под вымпелом коммодора, спустили флаги. Остальные были рассеяны. Семь кораблей бежали по направлению к северо-востоку и встали на якорь в устье маленькой реки Вилэны (Vilaine), в которую успели войти в высокую воду двух приливов подвиг, никогда до тех пор не совершавшийся. Семь других кораблей укрылись в Рошфоре, к юго-востоку. Один из них, будучи сильно поврежден, встал на мель и погиб близ устьев Луары. Флагманский корабль, носивший то же самое имя, Royal Sun, как и корабль Турвиля, сгоревший при Ла-Хоге, встал на якорь при наступлении ночи, у Круазика (Croisic), немного к северу от Луары, где и простоял благополучно до утра. С рассветом адмирал увидел себя одиноким и — что может показаться слишком поспешным — выбросился на мель для того, чтобы не отдаться в руки англичан. Этот поступок порицался французами, но напрасно, так как Хоук никогда бы не позволил ему уйти. Большой французский флот был уничтожен, так как четырнадцать кораблей, не взятых неприятелем или не разбившихся, разделились, как мы видели, на две группы, и те, которые вошли в Вилэну, должны были оставаться там от пятнадцати месяцев до двух лет, выходя оттуда не более, как по два одновременно. Англичане потеряли два корабля, которые сели на мель (а) и были совершенно разбиты, потери же их собственно в сражении были очень незначительны. С наступлением ночи Хоук расположился со своим флотом и боевыми призами в положение, показанное на плане буквой (Ь).