Семь цветов страсти - Елена Арсеньева

— Дикси! Ты готовишь новую роль? — В трубке звучал незнакомый мужской голос.

— Простите?

— Не узнаешь? Еще бы — лет пятнадцать не виделись. А это помнишь?.. — Он напел шлягер из «Берега мечты».

— Ал?! Не может быть! Ты где? Фу, до чего же я хочу тебя видеть! — прошептала Дикси охрипшим от волнения голосом.

— Послушай, детка, заехать сейчас не смогу — в страшном закруте. Я в Париже. У меня катастрофа, нужна твоя помощь. Не отказывай другу — график горит!

Опустившись с бокалом виски на пол у телефона, Дикси минут десять слушала историю Ала и в конце концов сказала: «Да».

После серии средненьких ролей «белокурого бестии», покоряющего пустыни, дебри, прерии, лошадей, женщин, сердца мирных жителей — работяг и воинственных дикарей, Алан Герт почувствовал интерес к «большому кино». Ему удалось найти продюсера для первого проблемного фильма, явно претендовавшего на элитарного зрителя. «Голодный холод» Алана Герта с треском провалился. Критики ехидно писали о том, что незадачливый режиссер застрял меж двух стульев — коммерческого плебейского вкуса и вымученной претенциозности, метя в номинацию «самый серьезный фильм года». Конечно, в фильме были подняты расовые проблемы, сняты индейские резервации, палестинские беженцы, арабские террористы, пухнущие от голода чернокожие дети и все то, что должно было, по убеждению Ала, заставить человечество схватиться за голову и взвыть от отчаяния. «Славный малый Герт» и в режиссуре остался прекраснодушным и не слишком мудреным «ковбоем». Хотя изо всех сил стремился в интеллектуалы.

Потом появились еще две ленты полудокументального плана, снятые в паре с хорошим документалистом. Их заметили, похвалили, поощрили какими-то призами, и Алан воспрянул. Теперь он снимал самостоятельно трехчасовой фильм о второй мировой войне, исходя из новых представлений о русско-американском союзничестве. Было в нем и французское Сопротивление, и концлагеря, и советские воины, гибнущие за Сталина.

Алан сгорал от нетерпения завершить последние части и был уверен, что на этот раз его фильм получит заслуженные лавры. Здесь, в Париже, среди прочих французских «хвостиков» он должен был доснять прощание русского офицера с женой. Герой второстепенный, жена и вовсе появляется на экране пару раз. Но именно этой почти бессловесной паре Герт придавал большое значение в концепции своего фильма, и финальная сцена, по его замыслу, имела символическое значение. В воспоминаниях Сергей и Дуся бродили светлой июньской ночью по Ленинграду, на фоне разводящихся мостов и мирно спящего города. Лишь окончившие школу десятиклассники нарушали ночную тишину, с шутками и песнями гуляя по родному городу на пороге большой счастливой жизни.

В роли Дуси снялась русская актриса, но для поездки в Париж ее виза почему-то задерживалась. Конечно, можно было бы отказаться от эпизода прощания влюбленных на вокзале осаждаемого фашистами города, снять какую-нибудь дублершу со спины, а впоследствии и вовсе выкинуть сцену из отснятого материала.

Но тут Алан вспомнил о Дикси: чем черт не шутит! Русская актриса Алферова сразу напомнила ему давнюю подружку, отлично сыгравшую в «Береге мечты». Правда, карьера ее не сложилась, но Ал пару раз видел Дикси в эпизодах и убедился, что она могла бы стать первоклассной актрисой, если бы, допустим, Старик Умберто не передумал снимать продолжение своей индийской притчи или нашелся бы какой-нибудь другой мастер, сумевший оценить и развить ее дарование. Конечно, прошли долгие годы, для иных женщин весьма губительные. «Какова теперь пылкая синеглазка? Поговаривали про нее всякое», — думал Алан, отыскивая парижский телефон «дикарки».

На третий день он наконец застал Дикси дома. Торопливо изложил свои проблемы, не упустив возможности прихвастнуть, и получил согласие.

Повесив трубку, Ал даже присвистнул — так тревожно сжалось у него сердце. Завтра он увидит ее и, возможно, пожалеет об этой встрече. Тот месяц в джунглях стал едва ли не лучшим временем в жизни Герта — блистательное начало актерской карьеры, сказочная партнерша, сочетающая полнейшую невинность и страстную готовность постичь все премудрости греха. Впрочем, тогда у них это был совсем и не грех, а святейшая мудрость матери-природы… Да, много воды утекло, и, может быть, не стоило омрачать печальными впечатлениями чудесные воспоминания юности.

Дикси согласилась на предложение Ала, смущенная лишь ранним вставанием — только нетерпеливый Герт мог назначить съемки в 6 утра. В 5.30 он уже ждал у подъезда ее дома. Они обнялись, а рассмотрев друг друга, хмыкнули — раннее утро не придало физиономиям свежести. Хотя накануне Дикси приняла все меры, чтобы не слишком разочаровать старого дружка, зеркало не порадовало — под глазами набрякли мешки, уголки губ поникли, а волосы вообще перестали виться. Такова уж их особенность — кудрявиться пропорционально подъему настроения.

— Ты еще хоть куда, детка! — слишком горячо для натурального восторга воскликнул Ал. Он еще не мог разобраться в своих личных впечатлениях от встречи с Дикси, но режиссерское чутье посылало настораживающие сигналы.

— А ты стал еще «рекламней». Только теперь для зубной пасты не годишься и даже для сигарет. Для выборной кампании в президенты разве что.

— Эх, Дикси! — Ал распахнул перед ней дверцу автомобиля. — Не той власти я стражду… не той! Вот погляди. — Он бросил на колени Дикси пакет с фотографиями. — Ну как, похожа?

— Поразительно! Такое впечатление, что я вижу родную сестру или собственные забытые фотопробы… Эта женщина снималась в экранизации Дюма?

— Что? Ах, да, в Москве. Я видел. Она очень красивая и сразу же потрясла меня сходством с тобой. Настоящая русская красавица! Представляешь, какая удача! Два дня звоню тебе — без толку. Решил использовать дублершу — снимать со спины: бежит за вагоном, машет платком, фигура выражает отчаяние… Но ведь хотелось крупный план! Слезы, синие глаза в мокрых ресницах, полные ужасного предчувствия… Они больше не увидятся. Сергей погибнет на фронте, и Дуся (она его безумно любит) это чувствует. Да ты все поймешь… Сергея играет американец — Джон Бредбери. Такой русак…

— Не знаю. Боюсь… я давно не снималась… И настроение поганое… Вчера прилетела из Москвы.

— Неужели? Вот это в точку! Вместо одной явилась другая. Черт, может, это какой-то знак?.. Ну ладно, потом поболтаем, иди к ребятам, мы начинаем через сорок минут. Видишь, молодцы, — свет уже поставили.

Ал подмигнул Дикси и подбадривающе сжал ее локоть. Всего пять минут назад, увидев отрешенно-печальное лицо молодой женщины, он плохо скрыл разочарование. Но уже сейчас точно знал, что будет снимать эпизод в первоначальном варианте — с долгой панорамой и крупным планом. Увы, Дикси уже не та, но именно такой — померкшей, едва скрывающей отчаяние и должна быть несчастная, теряющая любимого Дуся.