Запретная. Не остановить - Инна Стужева
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Какие люди, — тянет между тем Володя, подойдя к нам на расстояние вытянутой руки. — Арина. И… Гордей? Хм, не ожидал увидеть вас снова вместе.
— Дорогой, это кто? Твои друзья? Познакомишь? — жеманно восклицает девушка.
Быстро скользит взглядом по мне. Увидев мои костыли в ее глазах сквозит недоумение. Потом переводит его на Гордея, и задерживается там намного дольше.
— Да, встретил тут… старых знакомых. Иди пока за столик, дорогая.
Володя быстро чмокает свою спутницу в щеку, даже не глядя на нее. Продолжает жадно пялиться на нас.
Девушка недовольна, что ее отсылают, это видно по ее лицу, но не спорит. Разворачивается и уходит, напоследок кинув на Гордея долгий томный взгляд.
Почти все девушки на него так смотрят, но именно здесь мне становится особенно неприятно.
— И так…, - тянет Володя.
— Ты заткнешься, и дашь нам пройти, — говорит Гордей, прерывая его речь, потому что Володя и правда загораживает проход.
У меня нет никакого желания, пусть даже случайно, докоснуться до него. А я такая неповоротливая сейчас, что могу не рассчитать.
— А то что? Снова набьешь мне морду? — неприятно усмехается Володя.
Будто не он умирал тогда от боли, скрючившись на полу подъезда, а потом на лавочке, еле осилив до нее доползти.
— Может на этот раз хотя бы присядешь за решетку. Аринка будет тебе передачки носить. Хотя нет, не будет… Она в таком состоянии. Арин, это он с тобой сделал, никак руки распускает?
Рука Гордея, лежащая на моей талии, напрягается. Я чувствую это. Внешне он продолжает оставаться вроде бы спокойным, но внутри…
Володя специально его провоцирует, хоть я не представляю, зачем. Мы все это понимаем.
— Все сказал? — произносит Гордей спокойным… обманчиво спокойным тоном, когда Володя замолкает.
— Мне странно, что вы снова вместе, — говорит Володя, и не думая отступать. — Неужели решил ее простить? Ах-ха… Я хорошо повеселился тогда. Наврал, что спал с ней, что я ее имел. Наобум ляпнул, а ты взял, и сходу поверил. Конечно, ничего между нами не было, любой бы понял, зная ее, я просто хотел вас рассорить. Что мне удалось. А ты так быстро, так легко повелся… Причинил ей столько страданий своим неверием… Кинул ее… Если бы любил по-настоящему, ты бы ни за что мне не поверил… Интересно, если я сейчас скажу, что видел ее на днях с другим, ты снова в ней усомнишься?
Гордей не выдерживает. Он делает шаг вперед, а я вцепляюсь в него еще сильнее.
Пожалуйста, пожалуйста, пожалуйста… взываю к нему мысленно. Не связывайся с ним. Только не надо снова связываться с ним…
Гордей замирает. Мне кажется, ему это дается крайне тяжело, и если бы не мое присутствие…
— Пусть теперь тебя всю жизнь мучит совесть за то, что ты так с ней поступил. Бросил ее, оставил ее одну…
Теперь и моему терпению наступает предел. Потому что Гордей не бросал, он все равно приходил ко мне, и умолял быть с ним… Это я дала слабину, а совсем не он…
На меня находит что-то, не поддающееся объяснению.
Я отпускаю Гордея, и выступаю вперед, совершенно забыв про неудобство из-за костылей. Подскакиваю к Володе совсем близко, а потом, перехватив костыль другой рукой, размахиваюсь, и влепляю ему звонкую, увесистую пощечину.
Бью со всей силы, не жалея, и совершенно не волнуясь ни о каких последствиях.
— Ты жалок, Володя, — бросаю я ему, когда он, ошалевший от неожиданности, хватается за щеку. — Так жалок, что мы не станем больше тратить на тебя свое время.
Нахожу руку Гордея, и стремительно тяну его за собой.
Прочь, поскорее прочь отсюда. И почему только я такая неповоротливая, почему именно сейчас?
— Что ж, очень смело, прятаться за спину женщины, — раздается нам вслед.
Гордей останавливается.
— Нет, Гордей, пожалуйста, — восклицаю я. — Пожалуйста, не надо.
— Две минуты, Бельчонок, — говорит он, а я вся обмираю. — Не волнуйся, недолго. Мордобоя, как в прошлый раз, не будет. Обещаю. Веришь? Выдержишь пару минут?
Я осторожно киваю, хотя готова зареветь от отчаяния, а тем временем Гордей возвращается к Володе.
Подходит к нему, и что-то ему говорит. Тихо, со своего места я не могу расслышать. Руки держит в карманах. Мне кажется, специально, чтобы не сорваться, и не наделать глупостей. Контролирует себя, раз он обещал.
Но мне все равно страшно. Я вижу, как он напряжен, как заострились скулы, и ходят желваки.
Я приклеилась к месту, вцепившись в свои несчастные костыли, и стою ни жива, ни мертва.
Но вот Гордей, разворачивается, и возвращается ко мне.
Кажется, что уже не так напряжен.
— Идем, — бросает он, снова обнимает, и мы, наконец, покидаем ресторан.
Добираемся до машины.
Гордей мне помогает, привычно предлагает донести на руках, но я как всегда отказываюсь.
Мне все еще не верится, что все закончилось, что все прошло без… ужасных последствий.
— Что ты ему сказал? — задаю я так волнующий меня вопрос.
— Это не для твоих нежных ушек, Бельчонок. Только обещай мне, что, если он сунется к тебе, пусть это будет лишь простой звонок, сообщение… Я не знаю, все, что угодно, ты сразу же сообщишь мне.
Он останавливает меня, поворачивает к себе, и заглядывает мне в глаза.
— Обещаешь?
— Хорошо.
— Хотя не думаю, что он решится. Не совсем же он идиот.
Мы садимся в машину, и выезжаем со стоянки.
Гордей ведет ровно, но при этом хмурится и молчит. Как-будто что-то обдумывает. Я понимаю, что, конечно же, встречу с Володей, что еще.
— Не обращай внимания на его слова, — произношу я осторожно. — Ты… не кидал меня, это я… ты знаешь…
— Я ему поверил… Хотя тогда уже довольно хорошо тебя знал… И потом тоже… Он… этот твой Володя, знает, на что давить…
Наблюдаю за тем, как его пальцы сжимаются на руле сильнее.
— Он не мой, и никогда им не был.
— Это теперь мне тоже известно со всей определенностью. Я жестил, когда ты уверила, что у вас ничего не было, а потом я решил, что не первый у тебя. Злился, что ты обманула, надавив на старую рану.
— Я помню это, — говорю я. — И я была в шоке. Потому что совсем без опыта. Мне было страшно.
Гордей кидает на меня взгляд, и в нем так много всего намешано. В основном, раскаяние и сожаление.
— Останови, пожалуйста, машину где-нибудь, — прошу я.
Он выполняет, и вскоре мы тормозим у обочины.
Я придвигаюсь, тянусь к нему и обнимаю.
— Что было, то было, —
