Бонапарт. По следам Гулливера - Виктор Николаевич Сенча

представлял тайны за семью печатями. Основные силы, как донесла разведка, противник сосредоточил на своем левом фланге, следовательно, постарается отрезать французов от дороги к Вене и окружить, на худой конец – загнать в горы. Для этого предпримет широкое обходное движение левым крылом против правого фланга французской армии. Все правильно, и он поступил бы точно так же. При обходе фланг всегда растягивается. И это большой минус и, конечно, серьезная опасность для наступающих. Растянутый фланг при передвижении почти беззащитен. Кроме того, существенно оголится центр. Именно этим и следовало воспользоваться.

В центре перед русскими стояла дивизия маршала Сульта[105]; на правом фланге – войска маршала Даву[106], а левый составляли самые маневренные дивизии Ланна[107] и Мюрата[108]. Ход сражения еще до его начала отчетливо виделся в голове Наполеона. Он оставит за русскими Праценские высоты и постарается сделать так, чтобы у противника возникла мысль обойти французов со стороны слабого правого фланга, чтобы затем предпринять попытку окружения. Когда они зашевелятся, стремительным натиском он сомнет центральные ряды Кутузова, захватит Праценские высоты и рассеет русско-австрийские войска. Уничтожив после этого растянутый левый фланг противника, разделается и с его слабым правым.

Все так и произошло. После того как левое крыло союзников, еще в сумерках начавшее фланговое движение, значительно отдалилось от центра, французы начали наступление на Праценские высоты. Несмотря на героическое сопротивление русской гвардии, силы были неравны: на каждого защитника приходилось не менее десятка атакующих. Командующий левым крылом союзников генерал Буксгевден не верил своим глазам: в тылу и на флангах синели мундиры противника. Его приказ об отступлении уже ничего не менял. Дивизия генерала Дохтурова была отброшена к заболоченным прудам, затянутым льдом. Увидев это, французы стали бить ядрами по льду. Кто не погиб от осколков, тонул в грязной жиже.

Видя поражение остальных, правое крыло Багратиона оказывало упорное сопротивление; однако налетевшая кавалерия Мюрата вынудила русских оставить позиции.

Разгром русско-австрийской коалиции был полный. Еще до окончания сражения императоры Александр и Франц спешно покинули поле боя – растерянные и почти потерявшие самообладание.

«Смятение, охватившее союзный олимп, было так велико, что вся свита Александра I рассеялась в разные стороны и присоединилась к нему только ночью и даже наутро, – писал современник. – В первые же часы после катастрофы царь скакал несколько верст лишь с врачом, берейтором, конюшим и двумя лейб-гусарами, а когда при нем остался лейб-гусар, царь, по словам гусара, слез с лошади, сел под деревом и заплакал».

Из 27 тысяч погибших и раненых из рядов коалиции бóльшую часть составили русские – 21 тысяча. (Потери французов оказались втрое меньшими.) Генерал Кутузов был ранен в щеку; генерал-лейтенант Пржибышевский оказался в плену. Ранеными попали в плен генералы Берг, Миллер-первый и Миллер-второй. Генерал-лейтенант Эссен был смертельно ранен…

Роже Пеэр: «…Во время битвы Апраксин, молодой артиллерийский офицер, которого взяли в плен французские стрелки, был приведен к императору. Он бился, плакал, вырывался из рук: “Я потерял свои орудия, – говорил он, – я обесчещен!.. Велите меня расстрелять, император”. – Молодой человек, – возразил ему тот, – утрите ваши слезы; можно быть побежденным моей армией и все-таки заслужить имя героя».

* * *

Пока русские приходили в себя и поэтапно покидали пределы Моравии, Франц Австрийский уже договаривался с французами об условиях перемирия. Через день после сражения, 4 декабря 1805 года, состоялась так называемая «аудиенция во рву» — встреча в долине Зиарошитц между императором Францем и Наполеоном. (Предварительно Бонапарт принял «парламентария» в лице принца Иоганна фон Лихтенштейна, просившего от имени своего государя о перемирии.)

Первым заговорил император Франц:

– Англичане – торговцы пушечным мясом… Для меня нет никаких сомнений, что в этой ссоре с Англией Франция оказалась права…

– Мне приятно это слышать именно от вас, Ваше Величество, – улыбнулся Бонапарт.

– А эти русские… – никак не мог уняться Франц, – это все из-за них!

– Не будем о русских, – оборвал короля Наполеон. – Их здесь нет, мы только вдвоем. Вот и поговорим о наших делах…

Австрийский император был жалок. Пытаясь свалить вину за поражение на союзников, австриец изо всех сил пытался сохранить лицо при неудавшейся игре. И это ничтожество хотело остановить его, Бонапарта… Что ж, с таким не стоит миндальничать!

– Итак, Ваше Величество, обещаете ли вы не начинать более войны против меня? – спросил Наполеон.

– Обещаю! Даю слово, и я сдержу его!.. – высокопарно ответил Франц.

И на том спасибо. Бонапарт проводил императора до кареты и при расставании даже обнял того за плечи.

Когда карета скрылась из виду, он повернулся к свите и весело заметил:

– Господа, мы возвращаемся в Париж. Мир заключен…

Пресбургский мир лишил Австрию Венгрии, Истрии и Далмации, отошедших Итальянскому королевству, а также Тироля и Швабии, ставших владениями германских курфюрстов. Но это уже мало кого волновало: главное, Францу была возвращена Вена.

Грабить – так грабить! Бонапарт заставил Франца выплатить ему 8 миллионов франков наличными плюс 32 миллиона – векселями. Победителей, как известно, не судят. Впрочем, сам Бонапарт считал, что путь к власти вымощен лицемерием и отсутствием к жертвам какой бы то ни было жалости. Поверженный враг этого просто не заслуживает!

А как же русские? Они ушли. Заплатив, как всегда, дороже всех – солдатскими жизнями…

Следует сказать, Аустерлиц едва не стал самой позорной страницей в русской военной истории. Царь Александр лишь по счастливой случайности не лишился всей армии. И это наверняка бы произошло, если б не находчивость самого царя.

При выходе из района боевых действий под Аустерлицем наперерез русским частям выдвинулся корпус маршала Даву. Французы могли легко расправиться с измотанным и деморализованным противником. Понимая это, Александр пошел на хитрость.

К французам были высланы парламентеры. Когда русского посланника доставили к Даву, тот заявил:

– Между императорами начались мирные переговоры, поэтому сражение между нами бессмысленно…

– Впервые слышу! – воскликнул удивленный маршал. – Требую письменных подтверждений!..

– Они вам будут доставлены, – не моргнув глазом, заверил француза находчивый парламентер.

Вскоре Даву уже вскрывал письмо от царя. В послании, написанном Александром по-французски, подтверждались слова переговорщика; кроме того, оно содержало требование беспрепятственно пропустить армию к русской границе. Текст письма был скреплен личной печатью российского самодержца, что снимало все подозрения. В результате русские беспрепятственно ушли.

Когда обо всем этом было доложено Наполеону, тому ничего не оставалось, как только кусать с досады локти…

* * *

Аустерлиц показал, что всех можно бить. И не только поодиночке. Коалиция – миф; особенно когда во главе враждебного ей войска стоит талантливый военачальник. После Аустерлицкой виктории никто в