7 дней в июне - Алексей Ивакин

Самый старший из них начал беседу.

– Встретиться с вами нас попросил один очень уважаемый нами господин и только из уважения к нему мы будем вас слушать.

Начало было очень многообещающим.

– Господа, мне известно, что вам известны проблемы, с которыми столкнулся Рейх, начав войну против Советской России – произнёс я.

Банкиры озабоченно переглянулись.

Я продолжал:

– Все перспективы получения доходов от войны для финансовых и промышленных групп рухнули, когда выяснилось, кто в действительности противостоит Рейху.

– Господин Михайлов, вы ошибаетесь, наша армия наступает в Белоруссии и на Украине, а что до Восточной Пруссии, – Он пожал плечами. – Это слаборазвитый аграрный район, потеря которого совершенно не влияет на экономику Рейха.

– Нет, это вы ошибаетесь, спрятав головы в бумаги, как страусы в песок. После начала войны железнодорожные перевозки упали на две трети, Рур залит водой и обесточен, в Верхней Силезии большинство шахт остановлено, а с тех, что работают, не могут вывезти уголь.

Собеседники слушали меня, не перебивая.

Я продолжил:

– Потеряны шведская и норвежская руда, румынская нефть, а к сегодняшнему дню в стране не осталось ни одного крупного завода по производству синтетического горючего. Есть большая вероятность, что швейцарские банки закроют германские счета, в Швеции уже закрыты все счета в рейхсмарках.

– Хорошо, ваша информация только дополняет известную нам картину, но что вы хотите от нас, – спросил старый банкир.

Ничего, меня только попросили обрисовать текущую картину – ответил я: – единственное, что хочу добавить, в Федеральной России есть много банков и промышленных групп, имевших тесные и взаимовыгодные связи с немецкими концернами и банками.

Из финансового лабиринта меня вывеет всё тот же клерк. Приближался вечер, и я спешил домой, чтобы успеть поужинать, до того, как за мной придет автомобиль.

Вспоминая выступление перед банкирами, я сам удивлялся своему красноречию. Данные по экономике мне передали из экономического отдела СД, как и сам текст. Разведка поработала на славу, информация про счета в Швеции, были новостью для банкиров.

Какой я молодец, что дал Урсуле не рейхсмарки, а доллары.

Так я шёл домой, мысленно поглаживая себя по голове, за хорошо выполненную работу.

Подойдя к дому, я понял, что не попробую ужин, приготовленный для меня фрау Мартой.

Рядом с автомобилем стоял Оскар и нервно поглядывал на часы.

– Быстрее Пётр, нам срочно нужно быть в Боргсдорф.

– Что случилось? – уже в машине спросил я.

– У нас нет самолёта – прорычал Штайн. – Эта толстозадая душка Геринг, не придумал ничего лучше, чем собрать всё, что летает и послать бомбить Кенигсберг. Он хотел оправдаться перед Фюрером за «Вольфшанце» и Рейхсканцелярию. Русские сбили всё, что послал на них этот урод, а вечером начали утюжить все аэродромы на северо-востоке Рейха. У нас больше нет люфтваффе.

Не отрываясь от управления автомобилем, он вытащил сигарету и закурил.

– Планы меняются, Шелленберг приказал возвращаться в Боргсдорф.

Мне стало очень неуютно на мягком сиденье, за спиной отчётливо ощущалась старуха в чёрном плаще, с косой.

Увидев моё состояние, Оскар улыбнулся:

– Не бойся, операцию не отменяют.

Я слишком глубоко вляпался, чтобы попытаться выйти из игры. Мне надо было попросить Оскара вывезти меня из Берлина, но возможно и это предложение было ловушкой, ведь он был не один. Ну и ладно, пускай всё идет, как идёт, я откинулся на сиденье и задремал.

В кабинете Шелленберга нас ждал Гейдрих.

– Господа, – начал он. – Ваш вылет назначен на час ночи, сейчас вы получите мои письменные инструкции. После прочтения их необходимо уничтожить. К полуночи вы должны быть полностью готовы.

Я и Штайн получили плотные бумажные конверты и прошли в отведённые для нас кабинеты.

В инструкции Гейдрих повторял всё то, о чём он мне говорил день назад.

В кабинет вошёл Шелленберг, он выхватил из моих рук бумагу, на обратной стороне написал пару строк, заранее приготовленной ручкой. Он повернул листок так, чтобы я прочитал: «Согласен на всё, при гарантии сохранения жизни и свободы».

Затем Шелленберг скомкал бумагу, и, бросив её в пепельницу, поджёг. Когда огонь потух, он тщательно растёр пепел и произнес, глядя на меня:

– Михайлов, вы должны понимать всю сложность нашего положения, поэтому вам необходимо в точности исполнить все полученные инструкции. Для гарантии, вам и Оскару будут переданы контейнеры с микроплёнкой для последующей передачи соответствующим органам в Москве, при малейшей вероятности попадания контейнера в немецкие руки, он должен быть уничтожен. В нём доказательства искренности намерений обергруппенфюрера.

К полуночи я выглядел как настоящий турист: замшевый пиджак, джемпер, широкие брюки с гольфами на выпуск и ботинки на широкой подошве, ансамбль венчала клетчатая кепка. Рядом стоял Штайн точно в таком же наряде.

– Господа, пилоту вы можете доверять, он доставит вас по месту назначения, – сказал Шелленберг и передал нам контейнеры, больше похожие на крупные портсигары. К моему контейнеру, пластырем была прилеплена маленькая коробочка.

Самолёт уже ждал нас, это был выкрашенный в чёрный цвет «Шторьх». Лётчик поздоровался с нами, и мы влезли в тесную кабину. Мотор завёлся сразу, и мы после небольшой тряски, взлетели.

Санкт-Петербург. Сержант Александр Любцов.

Питер встретил нас нормально – бардак уже начал упорядочиваться, а потому на взлетном поле мы сидели от силы часа полтора, пока высокое начальство решало, что с нами делать. Мы были не в обиде – слушали большую новостную программу имени тандема об обстановке на фронтах.

Японцы своего посла слушать не стали – ну кто бы сомневался, ага – а потому останавливать наступление и не подумали. И сейчас веселье в районе Хабаровска стоит такое, что мама не горюй. Если внимательно подумать над недоговорками, наверху уже на полном серьезе рассматривали необходимость профилактического применения ядерных аргументов. Хотя это вряд ли. Скорее всего, закончится чем-то вроде Халхин-Гола – разве что масштабы побольше. Учитывая, что китайские погранцы перед своим интернированием успели навешать Императорской Армии люлей – запала у самураев надолго не хватит. Да и «папы» у нас наверняка еще есть.

На западе Вермахт встал окончательно. Судя по всему, в их войсках начала с пожарной скоростью распространяться эпидемия гриппа. Плюс переброшенные на помощь белорусам войска вступили в бой.

Видимо для поднятия настроения и морального духа населения, по радио даже допрос какого-то пленного прокрутили, одного из выживших после применения «Смерчей» в районе Гродно. Молодой парень (что было отлично слышно по голосу) едва ли не заикался.

Неудивительно. Говорят, после «Катюш» люди с ума сходили, а тут…

– Санек! Сча комроты подтянется, он транспорт выбил.

– Ништяки. Только это, Леш, я сейчас уже не Санек, а товарищ сержант, помнишь?

– Так точно, товарищ сержант!

Интересно, что это будет. «Шишига» или что-нибудь вроде… «Газели», мать ее за ногу. Оффигеть. «Рота едет на „Газелях“, роте теперь по фигу». Мда. Надеюсь, что хоть к фронту мы не на этом попрем.

– Любцов!

– Товарищ капитан! – вытягиваюсь в струнку. Надо же, не забыл еще.

– Чего так на транспорт смотришь? – комроты у нас мужик нормальный, успел я это понять за недолгие часы полета и ожидания. Тем более что кроме него офицеров больше не было. Было семь сержантов и один бывший прапорщик. Ничего, прорвемся.

– Да вот, товарищ капитан, надеюсь, что не придется на этом к месту боевых действий ехать.

– Не боись, сержант, это только до складов. Там оружие выдадут, бэтээры и даже БМП. Просто не ждали нас так скоро, вот там и выписывают теперь кучу бумажек. А не пешкодралом же вам через весь город переть.

– Понял, товарищ капитан.

Пока десяток маршруток с бывшими-будущими солдатами внутри ехал к месту получения оружия, попытался посмотреть город. Ясное дело, ничего особого из окна не увидишь, но то, что здесь война уже чувствуется, было очевидно. И в лицах людей, и в блокпостах, и в многочисленных патрулях…

– Сделай погромче, давай-давай, – чей-то голос отвлек меня от грустных размышлений.

– …вступление союзных войск на территорию Гитлеровской Германии ожидается в течение двух-трех дней. К огромному сожалению, мы вынуждены констатировать, что фашистские войска ведут себя на захваченных территориях не чуть не лучше, чем в прошлый раз. Большие жертвы среди мирного населения вынуждают нас действовать быстро и решительно. К сожалению, выдвинутый Российским руководством ультиматум был отвергнут. Это не оставляет другого выбора, кроме как нанесения масштабных авиа- и ракетных ударов по объектам военной промышленности и инфраструктуры Германии. Для этих ударов будут задействованы силы стратегической авиации ВВС РФ.