Черный человек - Даша Игоревна Пар

событие, о котором вспоминают старожилы. Как в старинных замках, превращённых в музеи с обязательной призрачной историей об убийстве, самоубийстве и о том, что призрак покойной всё ещё бродит по коридорам замка.

Из всех происшествий, самым худшим была одержимость. Это когда призраки вселяются в тела людей. Во все времена самой сложной задачей было отличить одержимость от психической болезни. Придумывали различные уловки, методы, диагностики и всё равно иногда экзорцисты ошибались.

Я много читала об этом. Существует четыре разновидности одержимых. Первая, самая распространённая — одержимость полтергейстом. Это как волна, быстрая, опаляющая, часто заканчивающаяся ничем. Дух требует исполнения своей воли и когда цель достигнута покидает тело. Редкий случай, когда в реальности призрак переходит без медиума. Второй вид одержимости — насильственная. Когда призрак силой влезает в тело человека. Именно такую одержимость чаще всего описывают в книгах и именно с ней борются экзорцисты. К сожалению, но статистика неутешительна — более девяносто процентов одержимостей заканчивается смертью. Почти невозможно отделить призрака от тела человека. Изгнание срабатывает только тогда, когда сам призрак захочет уйти. Что бывает редко. Третий вид — это симбиоз. Когда человек добровольно впускает в себя призрака, отдавая своё тело и душу. Такие почти никогда не встречаются ни медиумам, ни экзорцистам. Дело в том, что во втором случае одержимости, тело человека борется с захватчиком наравне с душой, отчего быстро приходит в негодность и погибает. А во время симбиоза происходит такое единение, которое почти невозможно выявить и разрушить. Скорее здесь возникает обратная проблема — призрак не может покинуть тело, не уничтожив его. Существует и четвёртый вид одержимости, но в силу своей невероятной редкости, о нём практически не говорят. Это одержимость призраком вроде Попрыгунчика. Они прыгают из тела в тело, без последствий и не дожидаясь приглашения. Лёгкие и беззаботные. После люди даже не помнят, что с ними случилось.

— О чём задумалась?

— Об одержимости. Мне интересно, призрак может вселиться в медиума?

— Неожиданно, — удивился Андрей. — Нет, не может. Вы единственные, в кого они не могут вселиться. Даже Ловец на такое не способен.

— А если пригласить?

— Не знаю, — Андрей пожал плечами. — Думаю, что всё равно нет. Медиумы сами по себе особенные, мне кажется ваши способности как-то препятствуют одержимости. Но не ручаюсь. По крайне мере я о таком не слышал. А почему ты интересуешься?

— Просто стало любопытно. Я иногда думаю, откуда всё это. Довольно интересно получается, получив ответ на самый важный вопрос, сразу возникает новый. Мне интересно, как появились первые медиумы. Что было вначале — Изнанка или призраки? Что там за «дверью»? Откуда берутся новые души? Есть ли Бог? Столько новых вопросов. И, разумеется, самый главный — существует ли судьба или же всё происходящее лишь случайность?

— Так всегда происходит. Познание мира невозможно остановить. Думаю, что и после смерти, после перехода на ту сторону, получая ответы на вопросы, мы сразу задаём новые. В тот момент, когда мы перестанем спрашивать — мы окончательно умрём.

Андрей накрыл своей рукой мою и осторожно сжал. Он смотрел прямо в глаза и от этого взгляда стало неловко. Я высвободила руку и убрала под стол, соединив ладони.

— Пожалуй на сегодня хватит вопросов.

— Да, ты права, — сказал он спокойно, поднимаясь из-за стола.

У выхода из библиотеки переоделась, Андрей помог накинуть куртку, не забыв щёлкнуть по носу. Он всегда так делал, когда я не успевала или забывала увернуться. Он умел поднимать настроение.

На улице, не смотря на подступающую весеннюю слякоть, всё ещё было холодно и по морозному свежо. Я поёжилась и носом зарылась в шарф крупной вязки. Скорее бы лето. Самый тяжёлый период зимы — её последние дни. Мороз неохотно отступает, не желая впускать тепло весны. Поднимаются колючие ветра, стремящиеся забраться под шарф, отыскивая щели, неприятно холодя кожу. Именно в такую погоду особенно противно болеть. Раньше каждый год заболевала именно в конце февраля. И болела недели две, с температурой, ломотой в костях и острыми приступами кашля. Отвратительное состояние. А в этом году не заболею. Не знаю откуда такая уверенность, но болеть больше не буду. Хватит. Мне нужны силы и организму нельзя сдаваться.

По привычке окинула взглядом пространство перед Институтом. Я тренировалась весь месяц, учась обходиться без линз. Харон был прав, я быстро училась пользоваться своими способностями. Научилась контролировать зрение и перестала путаться где реальность, а где Изнанка. А потом научилась возвращать своим глазам их исходный цвет. Ведь в линзах чувствовала себя некомфортно. Как на костылях, в то время как способна бегать и даже летать. Теперь удаётся контролировать зрение без напряжения. До этого постоянно приходилось думать о контроле, теперь всё происходит естественно. Я быстро учусь.

— Марго? Андрей? Какая встреча! — из дверей Института вышла Элли.

Сегодня она выглядела значительно лучше, чем пару дней назад. Ещё одна больная тема. Не знаю, что с ней произошло во время афтершока, но всё это время она угасала. Изначально обладая болезненной внешностью, после той ночи она действительно терялась. Но при этом в ней появилась какая-то бешенная энергия. Она всё контролировала. Была буквально везде и в то же время нигде. Мне не удавалось встретиться с ней один на один, она постоянно была занята, словно боялась остаться со мной наедине. Она очень сильно изменилась. Манера двигаться, говорить, улыбаться. Раньше подозревала, что Белый человек как-то влияет на неё. В первые дни видела рядом с ней подозрительную тень, но потом всё закончилось. После того случая ночью, когда со мной связался Михаэль, больше ничего не происходило и он не выходил на связь. До сих пор не знаю, что это было и меня это изрядно тревожило.

— Элли. Что ты здесь делаешь? — напрягся Андрей.

— Вот так приветствие, — удивлённо и немного обиженно воскликнула она. — Мне снова нужно было переговорить с твоим отцом. Сам знаешь, какой он требовательный. Он кстати сказал, что хочет отправить тебя в Ватикан. Разве это не здорово? Кажется, он начинает понимать, что ты хочешь. Пришлёшь открытку из Рима?

— Я не думаю, что поеду, — отрицательно сказал он, мельком глянув на меня. — Не хочу уезжать, когда такое происходит. Я не трус.

— Ну и зря, — спокойно заявила она, доставая сигареты. — Это не трусость, а рационализм. Знания, которые ты получишь там, пригодятся всем нам здесь.

Когда она закурила, увидела на её запястье длинный ожог, уходящий дальше под зимнее пальто.

— Где ты так умудрилась обжечься?!

Заметив куда смотрю, она натянула пониже рукав и кисло улыбнулась.

— Не обращай внимание —