Сетевые публикации - Максим Кантор

Противостояние это никогда не кончалось. Бесконечная франко-прусская война (1870–1945) вполне может быть рассмотрена как борьба двух, однажды ясно обозначенных, принципов европейского устройства — федеративно-республиканского или имперского.

Это вот и есть история Европы — и другой истории у Европы, извините, нет. Есть великие гуманисты и философы, есть поэты и художники, есть Данте Алигьери, который был таким гвельфом, что не пошел ни с гвельфами ни с гиббелинами, ни на Поклонную ни на Болтную. Данте говорил о мировой, над-циональной монархии, не о германской империи, даже не о Римской империи, но о мировой, в сочетании с властью теософии. И это совсем не похоже на проект глобализации, пан-гиббелинский проект.

Данте, как известно, был приговорен к смерти, не принят ни теми, ни другими.

Вот это — Европа. Это та история, которую многим из нас навязали как идеал. Это бесконечная кровавая война. Бесконечное смертоубийство и обман.

А то, что вам пообещали так называемые демократы Немцов с Пархоменко, так это они соврали по незнанию. Когда безумец Горбачев вознамерился войти в «общеевропейский дом» в твердой уверенности, что Европа это такое место, где много колбасы, суд присяжных и церковь отделена от государства — он и сам не знал, куда именно входит. В голове царил туман, и лишь вспышками молний проносилось «цивилизация! права!». Когда благостная дама Прохорова рекомендует переписать историю, дабы наконец стало ясно, что Россия часть Европы, и богатые имеют право гнобить народ, она и знать не знает, за какую именно Европу она выступает. Когда доказывают, будто Сталин втянул Европу в войну (т. е. один грузин спровоцировал распрю, которая тянется две тысячи лет), так это они врут. Когда кто-то верит, что Европейский союз не распадется, он заблуждается. А если кто-то считает, что Россия — европейская держава, на основании того, что русские банкиры ввели ипотеку, то этот человек — недальновидный осел.

Колокол после бала (12.06.2012)

Есть прием в детективах — внимание переключают на шумный антураж дела, а суть при этом исчезает.

Скажем, человек приходит в театр после третьего звонка, все запоминают данный факт. А то, что в руках был пистолет — никому не интересно.

Анекдот был такой: неверная жена перед родами описывает ночной кошмар: ей приснилось, что у нее родился негр с двумя головами. Рожает; муж под окнами роддома. — Родила? — Да. — Негра? — Да? — С двумя головами? — С одной! — Слава Богу!

Прошли обыски у лидеров оппозиции. Пишет комментарий оппозиционер: «пришли, в чужих вещах пошарились! мелко!»

И сразу картинка встает перед мысленным взором: вывороченные ящики комода, бельишко раскидано, книжки порваны. Тридцать седьмой, за профессором ботаники явились. Пошарились в вещах… фотокарточки порвали, герань из горшка выдернули…И впрямь — мелко! Как точно сказано — мелко это!

А потом думаешь: что — мелко? Полтора миллиона — это, по вашему, мелко? Ну, кому как, а многим из тех, кого капиталистическая власть обворовала — данная сумма мелочью отнюдь не кажется. Это, извините, какие же представления надо о жизни иметь, чтобы такое сказануть. Вообще говоря, это отнюдь не мелко, а даже довольно крупно.

Одна моя знакомая, описывая козни вокруг Тимошенко, выразилась так: «и еще у нее сорок миллионов конфисковали…совсем уничтожают человека!» Вероятно так представляется нынче механизм уничтожения людей: спекулянта лишают акций, политика лишают сорока миллионов, у оппозиционера вынимают из тумбочки полтора миллиона. Это звенья одной цепи — а ведет данная цепь к простому гражданину, получающему трояк. Гражданину объясняют — вы на цифры не смотрите, здесь не сумма главное, а принципы. Вы не обращайте внимание на сами деньги. Здесь важна правовая составляющая вопроса.

Мало ли, что он с пистолетом был, главное, что в зал после третьего звонка входить — это не преступление!

Вот к одной даме за полутора миллионами пришли, к другому джентльмену за двумястами миллионами, к третьему нефтедобытчику за миллиардом пожаловали — но запомни, человек: колокол звонит по тебе! Если произвол оставить безнаказанным — то и к тебе явятся за тремя рублями!

В этом рассуждении много правды. Действительно, система функционирует по принципу цепной реакции и прецедента — обыскали одного, значит, можно обыскать потом и второго. Во времена партийных чисток тридцатых годов арестовывали очень часто тех партийцев и чекистов, которые и сами до того арестовывали людей. Например, арестовали Ягоду, и Ежова арестовали, и Берию. Хорошо это или плохо — очень коварный вопрос. С одной стороны — хорошо, что злодея осудили. А с другой — вроде бы так получается, что надо оправдывать визиты чекистов и обыски. Нехорошо выходит. Или вот случай Зиновьева с Каменевым. Тоже нехорошо с ними поступили, оболгали и расстреляли. Но они, между прочим, были сами очень нехорошие люди. Тухачевского тоже обвинили в шпионаже, какового он не вел, и расстреляли. А Тухачевский до того — тамбовских мужичков и кронштадтских матросов покрошил. Очень хочется определить явление с точки зрения правовой, или с точки зрения общественной справедливости — но критерия справедливости идеология не оставляет, помимо одного критерия, идеологического.

Если правильна теория классовой борьбы и «врагов народа» надо уничтожать, (этой теории придерживались самиЗиновьев с Каменевым), то они расстреляны в соответствии с этой теорией, по собственному закону: стали врагами народа — и погибли. Если данная теория вздорна и вредна, то они осуждены как ее со-авторы — и тоже справедливо. А если всех людей жалко вообще, то жалко даже и Сталина — вот ведь какая неразбериха выходит.

Если теория о зле, причиняемым коррупцией, справедлива, то огромные гонорары развлекательного сектора, доходы креативного класса — есть неизбежный эффект коррупции, эти гонорары суть составляющая часть коррупционной экономики. Если бы не были уворованы астрономические суммы, то не было бы потребности в таких именно глянцевых журналах, ресторанах и тд. Трудовому обществу это вряд ли нужно, и даже просто нормальному, средне-капиталистическому не нужно тоже. Вообразить этакие доходы у шведской или германской телеведущей нереально: там общество так не устроено.

И прислушиваясь к звону колокола — который может быть звонит и по тебе тоже — прислушайтесь также и к простейшему вопросу: вы предпочитаете пасть на баррикадах классовой борьбы, или коррупционной солидарности, или защиты прав человека? Какого именно человека?

Социальная справедливость вменяет счет сразу всем: и обвиняемым и обвинителям, и опричникам и купцам, и крупным ворам и ворам поменьше.

И очень часто третий звонок в театре принимают за звон колокола.

И не слышат настоящего колокола — а колокол давно звонит.

Необходимые разъяснения (14.06.2012)

специально для взволнованных журналистов:

мысль о том, что развлекательный сектор есть продукт олигархии и связан с ее социальной политикой принадлежит не мне.

Эта мысль принадлежит римскому сатирику времен Нерона — известному писателю Ювеналу.

Так, популярное словосочетание «хлеба и зрелищ» есть ни что иное как фрагмент строки Ювенала. Сатирик пишет о том, что в отличие от героических времен, когда население становилось соучастником свершений и гражданская доблесть была востребована — во времена развращенной олигархической власти народу дают развлекательную жвачку.

Эта деятельность по производству пустых зрелищ (по мысли Ювенала) связана с природой общественного устройства.

В моей недавней здешней заметке я сказал, что высокие доходы развлекательного сектора есть следствие общей коррупции. Эта мысль несложная и авторством ее я похвалиться не могу. Скорее, я просто солидарен с Ювеналом.

То, что некий журналист Абаринов (?) почтил меня строкой «Максим Кантор договорился до…» вызывает во мне незаслуженное чувство гордости.

Передайте (если это имя кому-то что-то говорит,) г-ну Абаринову, что на лавры Ювенала я ни в коем случае не претендую.

Надо сказать, что моя личная информированность по поводу развлекательной деятельности приближается к нулю. Я не имею телевизора, живу в деревне и никогда не видел программу Дом-2, не говоря уже о Доме-1 (каковой, предполагаю, тоже существовал). Более того, я никогда и нигде не видел и не слышал телеведущую Собчак, хотя в сетях про нее читал. Изображения мне попадались, но я не могу с уверенностью сказать, что это именно данная дама, а не, допустим, журналистка Альбац, о существовании которой я тоже узнал не столь давно.

В силу вышеизложенного, прошу журналистов снисходительно отнестись к моим заметкам. Поверьте, у меня нет ни малейшего предубеждения ни против г-жи Собчак, ни против кого бы то ни было — поскольку я не владею никакой информацией касательно их реальной деятельности.