Яблоня - Philo

— Драко! Ты где витаешь? Потанцуй со мной! — прижавшись к нему, она ткнулась маленькой грудью юноше в ребра и промурлыкала: — Горизонтально, вертикально — мне без разницы.

Драко с трудом сдержался, чтобы не спихнуть ее. Ему претила грубость. В свое время он действительно воспользовался щедростью Панси — на четвертом году обучения, когда был еще опрометчивым и неприхотливым. Тогда кто угодно казался хорошим выбором. Теперь же легкий запах ее пота, прикосновения рук к его шее и попытки нырнуть под подбородок юноши вызывали у Драко лишь отвращение.

— Панси. Отвянь, — рыкнул он.

Ничуть не огорчившись, девица потерлась бедром о пах Драко и скользнула на пол.

— Ну и скукотища с тобой теперь, Малфой, — язвительно протянула она и отправилась на поиски другой жертвы. Ей оказался Эб Фрейзер, шестикурсник. Ровесников Панси больше не интересовала. С ней побывал каждый, даже Крэбб и Гойл — эти все делали вместе. «Попробовать разок», как выразился впоследствии Гойл, прежде чем объявить, что находит женщин скучными, прямо как Панси — Малфоя. Грег и Винс, самые накачанные драчуны в школе, прекрасно обходились обществом друг друга. Стоило бросить на их массивные габариты один взгляд, и становилось ясно: возражать никто не будет.

Надо сказать, их не слишком любили. Близкие отношения этой пары многим позволили вздохнуть от облегчения. Девочки не хотели волноваться о том, что Винс или Грег позовут их на свидание или, что еще хуже, попросят их руки. Отцы ребят верно служили Темному лорду, и многие с радостью отдали бы своих дочерей в семью Гойлов или Крэббов.

Драко даже гордился парнями. Они никогда не целовались на людях, и сам Малфой узнал об их отношениях случайно. Ребята были друзьями с раннего детства, и когда Крэббу в первый год обучения снились кошмары, Гойл, ко всеобщей радости, взял на себя заботу о нем. Остальные скоро привыкли видеть Гойла в постели Крэбба по утрам. Только к третьему году учебы, когда звуки, доносящиеся из-под полога, перестали напоминать о кошмарах и превратились в нечто гораздо более знакомое, Драко и Забини изумленно переглянулись и, пожав плечами, научили сокурсников заглушающим чарам.

С тех пор Грег и Винс не расставались.

Интересно, что произойдет, когда они закончат школу? Семьи наверняка ждут, что мальчики женятся и произведут на свет наследников; родители обоих — люди настолько недалекие, что вряд ли поняли бы желание сыновей отказаться от традиций. Драко был уверен, что та легкость, с которой слизеринец принял их отношения, в немалой степени обеспечила для него преданность ребят. Сам Малфой считал, что его это просто не касается: больше свободных девчонок, и на том спасибо!

Только секса сейчас не хотелось, да и танцевать тоже — если это обжимание под музыку можно назвать танцами. Драко уже давно перестал считать себя частью собственного факультета: принятое недавно решение отрезало его от остальных.

Пусть Снейп — его декан, но Волдеморта юноша не поддерживает. Таких, как Драко, наверное, немало, хотя они и не высовываются, пытаясь скрыть свои политические взгляды от остальных. Слизерин вообще не был местом для открытых дебатов — студенты хранили свои тайны, опасаясь, как бы их не использовали против хозяев. Занятия с Поттером, общие дискуссии и игры с записанными на бумажках признаниями поразили Драко до глубины души.

Каникулы начинались через неделю. Юноша уже решил, что не поедет домой. Слишком новыми были ощущения, и выдать их не хотелось. Драко собирался испросить разрешения поработать над совместным проектом с Грейнджер. Он знал, что этому поверят — Люциус поощрял увлечение сына зельями, хоть и не разделял их, и не удивился бы предложенной Драко роли независимого исследователя. Но стоит юноше упомянуть, что Грейнджер займется тем же, как отец наверняка велит сыну остаться в школе еще до того, как тот попросит об этом: нельзя допустить, чтобы грязнокровка добилась в зельях больших успехов, чем Малфой!

Драко поглядел по сторонам. Свет потушили, ученики танцевали или толпились небольшими группами, кое-кто усадил девушек на колени. Юноша внезапно осознал, что остался у огня в одиночестве. В углу Грег и Винс играли в плюй-камни.

Малфою стало любопытно, захотят ли все эти люди, которых он знает семь лет, иметь с ним дело, когда услышат, на чьей он стороне. Кто из них первым сдаст Драко Темному лорду?

Нотт и Панси, без сомнения. Оба яро поддерживают Волдеморта и невероятно амбициозны.

Кого ему станет не хватать? Забини. Парень умен и обладает неплохим чувством юмора. А еще — Грега и Винса. Могут ли Драко попросить убить кого-нибудь из тех, кто сейчас находится в гостиной?

Об этом он сейчас думать не мог. Юноша встал и направился к двери. Прервав игру, Грег пошел за ним.

— Мы тебе нужны?

А ведь к такой преданности легко привыкнуть. У идиота же сегодня день рождения!..

— Не-а, в библиотеку пойду.

— Голова болит? Мать зелье прислала…

— Спасибо, Грег, — перебил Драко, чем несказанно удивил… друга. — Все хорошо. Просто не хочется позволять Панси меня лапать, — отшутился он.

Гойл рассмеялся.

— Дать тебе с собой пирога?

— Пинс удар хватит, — покачал головой Драко. — Передай матери мою благодарность. Ваш эльф замечательно готовит.

— Передам, Драко, — Гойл с улыбкой вернулся к своему партнеру и возобновил игру.

Драко отчаянно захотелось спасти обоих. Слишком чистыми казались эти парни для окружающей их грязи.

«Вот, заработал себе комплекс героя, — подумал он. — Чертов Поттер!»

Драко отворил дверь библиотеки и добрался до угла, обычно занятого Грейнджер. И правда — там она и сидела, согнувшись над толстым фолиантом.

— Спасибо, Грейнджер, — язвительно процедил юноша. — Я мог бы догадаться, что от грязнокровки глупо ожидать вежливости.

Гермиона подняла голову.

— Что? — без тени выражения откликнулась она. Лицо девушки было покрыто красными пятнами — не слишком привлекательный видок. На оскорбление не ответила. Неужели Поттер серьезно болен?

Драко вытянул из ее рук книгу. Зелья, не медицинский справочник. Значит, занимается подготовкой к проекту, а не спасением Поттера.

— Я понимаю, что состояние здоровья Поттера — последнее, что интересовало меня в этом году, но ты обещала передать мне весточку, — прошипел он, горя презрением к самому себе за неспособность удержаться и не спросить дважды.

— Что? Ох… Ох! Ох, какая же я дура! — заволновалась Гермиона.

— Не спорю.

— Прости, я совершенно забыла…

— Спасибо.

— Я… я была… — голос девушки дрогнул, она отвела глаза, — занята.