Одноклассники smerti - Анна Литвиновы

— Но послушай, Ир!.. – мягко укорила ее Надежда. — У тебя же срок какой! Через пару месяцев рожать!.. Какая, на фиг, самостоятельная сделка?!

А Ленка и вовсе бестактно поинтересовалась:

— Давай, подруга, колись! Кто счастливый папаша? Не твой ли тот самый деловитейший директор?!

И лишь Степан вопросов не задавал. Потупил голову и поглядывал на одноклассницу виновато.

Иринка же, беспечно улыбаясь, ответила сначала Наде:

— Ну, родить — дело одних суток. Не тот срок, чтоб нельзя было сделку передвинуть!

А Ленке сделала страшные глаза:

— Ты, Коренкова, думай, что говоришь! Мой директор — это святое, на него копытце не поднимай. А папашка… папашка у моего ребенка, прямо скажем, так себе. На три с минусом. Кстати, радуйся, что тебя, везучую, пронесло!

Ленка удивленно захлопала глазами:

— Пронесло?.. Меня?!

— Ну ты тупая! — пригвоздила ее Ирина. — Еще не догадалась, что ли? Вот он, папашка! Перед тобой стоит. — Она указала на Степана и презрительно добавила: — Впрочем, у тебя всегда с математикой было плохо. Подумаешь, бином Ньютона: срок подсчитать!.. Хорошо мы тогда, в мае, повеселились. И Степа наш хоть в Камасутре и полный ноль, а кое на что оказался способен. Немалый, — она усмешливо ткнула в свой живот, — след оставил!!

Елена округлила глаза:

— Ты гонишь!

— А чего мне гнать? — хмыкнула Ирина. — Степан вон и не отказывается. Он благородный. Даже жениться мне предлагал.

— А чего ж вы не женитесь?! – выкрикнула Надя.

— Да что я, больная?! – возмутилась Ирина. — В семнадцать лет замуж? Когда у меня карьера только начинается?! Да еще и за Степку?!

— А что — лучше ребенка без отца оставить? — пожала плечами Митрофанова.

— Не знаю, как ребенку такой отец, а мне Степка в мужьях на фиг не нужен, — отрезала Ирина. — И вообще, семью создавать только после тридцати нужно. А может, вообще к сорока.

А Степка понурил голову и промолчал…

— Но малышу-то как объяснить? — не сдавалась Надя. — Он ведь, когда подрастет, спрашивать начнет, кто его папа.

— А я ему ничего объяснять не буду, — хмыкнула Ирина. — Его, когда родится, мои предки обещали взять. И даже оформить как собственного сына. Ну, усыновить или, может, даже получится притвориться, будто мамахен сама родила… А я буду предкам каждый месяц баблос откидывать. И сама — карьеру делать. Вот такой план. И вы, кстати, тоже молчите. Никому про мое пузо ни слова. Ясно?

Наши дни. Надя

— Ира… Я все равно никогда не поверю, — Надя умоляюще прижала руки к груди. — Ты боялась, что мы проболтаемся? Что Милюков-старший от нас об этом узнает?! И убивала, только чтоб сохранить свою тайну?!

Ирина усмехнулась:

— А что тебя удивляет, Митрофанова? Я в бизнесе уже почти десять лет. Давно поняла, что именно информация — дороже всего.

— Нет. — Надя бессильно откинулась на диване. — Пусть я полная дура. Наивная идиотка… Но ты все врешь. Ты не такая.

— Ох уж мне эти наивные, сентиментальные библиотекарши… — вздохнула Ишутина. И вполне миролюбиво предложила: — Налить тебе еще кофе?

— Если ты меня собираешься убивать — тогда не надо, — отрезала Митрофанова.

Ирина лишь улыбнулась. Молча плеснула из кофейника в Надину чашку. И задумчиво произнесла:

— Хотя, на самом деле, ты права. Мне бы сроду в голову не пришло, что из-за той давней истории на такие меры пойти придется. Я ведь вам доверяла. Всем троим.

— Лично я всегда о твоем сыне молчала. И молчу, — твердо произнесла Надя.

— Может быть, — устало усмехнулась Ирина. — Может быть, ты и молчала. Хотя своему кобелю-то точно рассказала…

Она внимательно взглянула на подругу.

— Я клянусь тебе! Нет! — горячо заговорила Надежда.

Однако Ирина лишь отмахнулась. И сказала:

— А уж Ленка… Ты ведь видела ее на встрече выпускников. Видела, какой она стала…

— Помню. Грустное зрелище, — согласилась Надежда.

— В том-то и дело, что не просто грустное, — гневно возразила Ишутина. — Коренкова полностью деградировала. Это не человек — слизь. Ничтожество. Полный ноль.

— Быть нолем — личное право каждого, — пожала плечами Митрофанова.

— Не согласна, — усмехнулась Ирина. — Если ты ноль — сиди и не рыпайся. Знай свое место. А Ленка наша вразнос пошла… Короче, слушай. Все на той встрече выпускников и случилось. Ты с нее раньше ушла, сказала, тебе завтра на работу в первую смену. А мы еще долго сидели, часов, наверно, до трех. Ленка — водка-то у нее кончилась, а за новой бутылкой Степан идти отказался — почти протрезвела. И то ли просветление у нее наступило, то ли меня на ностальгию по школьным годам пробило, но так мы с ней хорошо посидели! Трепались и остановиться не могли. Даже Степке — и тому надоело, он ушел. А мы болтали обо всем на свете. Ржали, как Сладкову удалось подколоть. Прикалывались. — Ирина вздохнула. — И я — дура, идиотка, клуша — посчитала ее за подружку. Думаю: все последние годы я ведь сама по себе, поговорить абсолютно не с кем, а хочется же поделиться! Поплакаться!.. Ну и рассказала ей, как самого Тимку Милюкова удалось подцепить. Как сложно его охомутать было. И что замуж за него собираюсь. Ленка, мне казалось, так за меня порадовалась! — Лицо Ишутиной закаменело. — А на следующий день вдруг звонит мне на мобильный. Говорит, что срочное дело. Выдергивает меня с важной встречи. Я еще, наивная, испугалась: вдруг случилось что, вдруг помочь надо?! А Ленка ехидненько так заявляет, что да, случилось. Только не у нее, а у меня. И говорит, что все расскажет про давнюю идиотскую историю со Степкой и с его Камасутрой. Про то, что у меня после той оргии сын родился. И что я его от всех скрываю. Да не самому Тимке расскажет, а его отцу. Лихо подруженька решила?

— Она чего… совсем больная? — пробормотала Надежда.

— Скорей не больная, а хитрая, расчетливая, подлая тварь, — отрезала Ишутина. — Потому что ее предложение звучало вполне конкретно: я даю ей пятьсот тысяч долларов — и она обо всем молчит.

— Господи, зачем?! – простонала Надежда.

Она, наивная библиотекарша, имела в виду: разве можно, хоть и в обмен на немалые тысячи, предавать старую дружбу? Однако Ира, бизнесвумен, истолковала ее восклицание по-своему.

— Зачем столько денег? Сказала, что хочет в какую-то суперклинику лечь. В Швейцарии. Полностью мозги прочистить, с алкоголем напрочь завязать. А потом опять попробовать с музыкой. С чистого листа жизнь начать. Чушь на самом деле полная, — отмахнулась Ишутина. — Если уж человек алкоголик — вылечить его невозможно… Ну и что мне оставалось делать? — Она с вызовом взглянула на Надежду.