Миссия России. В поисках русской идеи - Борис Вячеславович Корчевников

После этого отец Иоанн долго обличал митрополита в том, что он и ему подобные – как «псы немые, не могущие лаять на волков, расхищающих Христово стадо». Исидор, выслушав грозное, но правдивое обличение, попросил у батюшки прощение и святых его молитв, а Богу принес смиренное покаяние. Отец Иоанн помолился за него, покропил его святой водой, и митрополит прозрел.

При этом дома, в квартире вокруг святого царила мирская атмосфера – того самого теплохладного, суетного, обезбоженного мира, которому отец Иоанн бросал вызов самим образом своей жизни. Он мучительно описывал это в своих дневниках, рассказывая о том, что его супруга с половины 1870-х годов стала проявлять ревность, подозрительность и даже враждебность по отношению к нему. А запись от 1883 года фиксирует, что домашние отца Иоанна не говели даже на первой неделе Великого поста и вообще выказывали «неуважение к постановлениям церковным».

Нет пророка в своем отечестве.

Голос отца Иоанна к концу века и началу следующего становился уже пронзительным криком, который призван был разбудить все более обезверивающееся общество. Несмотря на рост армии почитателей батюшки, росла и армия скептиков, и откровенных врагов отца Иоанна.

На него публиковали карикатуры в прессе, на столичных сценах шли – и с успехом у публики – кощунственные пьесы с сатирой на него и ажиотаж вокруг него. Фельетонисты (среди них был даже публицист Амфитеатров, сын священника и человека святой жизни Валентина Амфитеатрова!) упражнялись в пародиях на отца Иоанна. Некоторые любили покритиковать его и за дорогие рясы, которые он носил и которые ему дарили, – хотя, когда он умер, у него не было ни копейки сбережений. Все раздал.

Вот классическое отношение к отцу Иоанну далеких от Церкви элит той поры. Лейб-хирург Николай Вельяминов, ставший вместе с отцом Иоанном в Ливадии свидетелем последних дней жизни императора Александра III, в своей книге, изданной в эмиграции в 1920 году, вспоминал:

«Думаю, что это был человек по-своему верующий, но прежде всего большой в жизни актер, удивительно умевший приводить толпу и отдельных более слабых характером лиц в религиозный экстаз и пользоваться для этого обстановкой и сложившимися условиями. Интересно, что отец Иоанн больше всего влиял на женщин и на малокультурную толпу; через женщин он обычно и действовал; влиять на людей он стремился в первый момент встречи с ними, главным образом, своим пронизывающим всего человека взглядом – кого этот взгляд смущал, тот вполне подпадал под его влияние, тех, кто выдерживал этот взгляд спокойно и сухо, отец Иоанн не любил и ими больше не интересовался. На толпу и на больных он действовал истеричностью тона в своих молитвах… Потом, через несколько лет, я видел его на консультации больным в Кронштадте, и это был самый обычный, дряхлый старик, сильно желавший еще жить, избавиться от своей болезни и нисколько не стремившийся произвести какое-либо впечатление на окружавших. Вот почему я позволил себе сказать, что он прежде всего был большой актер».

В те годы в полный Андреевский собор при тысячах народа во время литургии на амвон поднялся однажды некий студент и… прикурил от лампады на иконостасе. Отец Иоанн в это время уже вышел с чашей для причащения. Он посмотрел на молодого человека и спросил: «Что же ты делаешь?» В ответ молодой человек подошел к отцу Иоанну и резко, наотмашь ударил его по лицу рукой. От удара святой сильно качнулся, и евхаристические Дары расплескались из чаши на пол. Иоанн Кронштадтский перекрестился, подставил ему другую щеку и сказал: «Ударь еще раз». Но народ уже схватил студента и вывел его из храма. Плиты, на которые расплескались Святые Дары, были вынуты из пола и утоплены в море.

Поразительно – и тоже маркер времени – что этого мерзавца никто не сдал в полицию, его не разорвала толпа, его просто вывели и отпустили. Где и как он потом доживал свою жизнь, где нашел смерть – неизвестно.

Иоанн Кронштадский горько страдал – не оттого, что его ругают или даже бьют, себя самого в своих дневниках он поносил и ругал намного жестче, – а оттого, что от веры отпадают. Он ставил страшные пророческие диагнозы стране. Прочтите эти слова, они ведь и про нас нынешних:

«Крепись, Россия! Но и кайся, молись, плачь горькими слезами перед твоим небесным Отцом, Которого ты безмерно прогневала! Русский народ и другие населяющие Россию племена глубоко развращены, горнило искушений и бедствий для всех необходимо и Господь, не хотящий никому погибнуть, всех пережигает в этом горниле. Но не бойтесь и не страшитесь, братия, пусть крамольники-сатанисты на минуту утешатся своими адскими успехами: суд им от Бога не коснит и погибель их не дремлет (2 Петр. 2.3). Десница Господня найдет всех ненавидящих нас и отомстит за нас праведно. Не будем поэтому предаваться унынию, видя все ныне происходящее в мире…»

Иоанн призывал ревностно хранить царя и жестко осаживал тех, кто качает трон:

«Умолкните же вы, мечтательные конституционалисты и парламентаристы! Отойди от меня, сатана! Только царю подается от Господа власть, сила, мужество и мудрость управлять своими подданными». «…Мы не боимся нынешних лаятелей на …Церковь, ибо Подвигоположник наш и всемогущий Глава Христос всегда с нами есть, и пребудет до окончания века, и нынешнее смутное время послужит только к большей славе Церкви Божией». «…Покушающийся на жизнь царя… касающийся его, – касается зеницы ока Божия».

В 1907 году отец Иоанн предрекает: «Царство Русское колеблется, близко к падению…Если в России…безбожники и анархисты не будут подвергнуты праведной каре закона, то… Россия… опустеет… за свое безбожие и за свои беззакония».

Он прекрасно понимает, что такое Россия: «Господь вверил нам, русским, великий спасительный талант православной веры… Восстань же, русский человек!»

И дает рецепт исцеления, спасения страны над бездной:

«Возвратись, Россия, к святой, непорочной, спасительной, победоносной вере своей и к Святой Церкви – матери своей, и будешь победоносна и славна, как и в старое верующее время».

«Доколе Россия будет православна, и будет усердно чтить Бога и Богоматерь, дотоле она будет могущественна и непоколебима, ибо от начала и доселе она выходила из всех бед, укреплялась и расширялась затоплением и помощью Богоматери во всех войнах и ратных, бедственных обстоятельствах – и российские князья, цари, императоры, и христолюбивое воинство всегда усердно чтили Приснодеву и Матерь».

Вот, наверное, самая цитируемая фраза Иоанна Кронштадского. В ней словно некий итог трех томов книги,