ПереКРЕСТок одиночества 4 - Руслан Алексеевич Михайлов
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Появление Терентия вместе с помощником говорило о многом… Но я не стал ничего выспрашивать. Просто обнялся с каждым, мы похлопали друг друга по плечам, искренне радуясь встрече… да и разошлись. Монахов тянуло внутрь — взглянуть на рай земной в морозных землях — а меня тянуло к вездеходу, а через него и к возвращению в Бункер.
Включившись в начавшийся процесс разгрузки, я помог вынести какие-то тяжелые погромыхивающие свертки из медвежьих шкур и несколько ящиков. Все это мы совместными усилиями занесли внутрь и разложили в небольшом помещении. Следом начался обратный процесс — вместе с пальмирцами мы понесли по коридору овощи и фрукты. Все это выглядело уже не как обмен приветственными дарами, а как вполне уверенный торговый процесс. Бартер как он есть — и это славно. Если Пальмира сбросила наконец с себя поеденное снежной молью покрывало мистичности и решила превратиться в обычное убежище с обычными повседневными нуждами — это прекрасно. А что еще лучше — пусть временное, но все же увеличение здешнего населения в количестве. Два монаха — вроде бы мало, но когда они начнут рассказывать по-свойски, по-стариковски о нашей житухе в Бункере — это окажет свое влияние. В этом я уверен. Но это уже дело не мое…
Задерживаться мы не стали. Пальмирцы, честь им и хвала, пытались нас чуть придержать, уговаривая остаться хотя бы на совместную трапезу, но я остался непреклонным. С благодарностью приняв на борт солидный такой «паек», состоящий из еще горячей тыквенной каши с обильными добавлениями всяких вкусностей, я вместе с остальными помахал прощающимся с нами людьми, самолично задраил двери, велел всем кроме Милены спать и уселся за рычаги управления. Лязгнув траками, стальная машина развернулась и двинулась к выходу и навстречу рвущейся внутрь злой пурге…
**
В Бункер мы прибыли без малейших путевых сложностей. По пути наткнулись на пару совсем еще молодых мелких медведей, и я убил их старым способом. Рогатина не подвела — как и мои руки. Но легкую потерю навыка я все же ощутил и пообещал себе, что займусь восстановлением и поддержанием в самое ближайшее время. Учитывая жесточайший дефицит боеприпасов к огнестрельному оружию, даже меткие выстрелы на охоте выглядят олицетворением поговорки «из пушки по воробьям».
Пройдя через сомкнувшиеся за нами ворота — в очередной раз меня «царапнула» это слабое место Убежища, вездеход свернул к своей площадке, прокатил еще несколько метров и замер. В ярко освещенном кокпите за рычагами управление одиноко и весомо сидел отоспавшийся Сергей Блат в чистом зеленом свитере с высоким горлом. Старик пытался выглядеть невозмутимым и даже равнодушным, но ему явно льстило общее восторженное внимание. А я в кокпит последние километры даже не совался. И такое мое поведение не осталось незамеченным, хотя узнал я об этом чуть позже.
Первые часы были посвящены населению Холла, Центра и даже вышедшим наружу жителям Замка. Вызванный плодовоовощным буйством восторг ничуть не утих. В воздухе витали радостные планы, что тут же опровергались другими и возрождались в чуть ином виде. При этом все знали, что рядом с монастырем в Холле уже разбито несколько пока сиротливых грядок и что монахи дней и ночей не спят, бережно ухаживая за огородиком. Также все знали, что еще две длинные грядки протянулись вдоль стены в Центре, прочертив две линии мимо столов общей зоны. Что сталось с той долей семян, овощей и фруктов, ушедших в Замок мало кто знал наверняка, но все были уверены, что с семенами распорядятся мудро.
Где-то только часа через три разговоров и бурных обсуждений, похлопыванию по плечу и обходу всех частей Бункера, я наконец сумел тихо ускользнуть и заняться собой. Вытащив личные вещи из вездехода, проводил взглядом вполне твердо шагающую к лестнице Милену, дошел до пристройки, сбросил пожитки на кровать и по-простецки уселся на пороге, вытянув ноги в самодельных меховых тапочках и наслаждаясь тишиной, спокойствием и… открывшимся передо мной видом.
Не могу говорить за все Убежище.
Но Холл… вот он изменился не только радикально, но и скорей всего навсегда. Яркий свет, регулярно опускаемые рычаги, ровный поток тепла, исчезнувшие со стен предательские пятна сырости и пропавший снег в углах. Яркие украшения на чистых столах, дымящийся самовар, булькающий чем-то вкусным большой котел в дальнем углу. Подросший в размерах и в высоту лес кроватей и нар, представляющий собой наш монастырь с его мудрым настоятелем. Длинные грядки — пока без зеленых ростков, но это только начало. Там за узким проходом, что слева от меня, кладбищенская пещера, где помимо полных телами усопших трещин теперь тянутся по стенам длинные полки с растущей там съедобной травой и давшими первые ростки корнеплодами.
Как я уже успел узнать, за считанные дни без нас тут в Холле наконец созрел давно вынашиваемый план сразу у десятка еще крепких решительных стариков и они, объединившись, сварливо обсудив детали и распределив роли, снарядились, соорудили надплечную защиту от летающих тварей, вооружились рогатинами, прихватили с собой одного стрелка с винтовкой и двумя патронами, после чего перекрестились, поклонились и вышли наружу.
Вернулись они через полтора часа — чуть напуганные, но не растерявшие решительности. С собой они притащили собранный под снегом хворост, ведро нарубленных снежных червей для удобрения, санки с мешком, набитым мерзлыми комьями земли и трофейной лыжной палкой оранжевого цвета. Само собой, приняты добытчики были с бурным восторгом. Все найденное распределили по нужным местам, а сама стариковская бригада, где младшему было под семьдесят,
